Игры в чужой песочнице

Чертенок снова повернулся к девушке и, стараясь говорить спокойно, попытался ее урезонить:

– Пожалуйста, уберите эту штуковину, мисс Оллани, мне от нее делается немного не по себе. Нам надо улетать, и чем скорее, тем лучше. Сейчас не время для дурацких шуток.

– А я и не шучу, – Мария поднесла свисток ко рту, – я абсолютно серьезна. Вы слышали, как кричали хайенны, когда гибли их детеныши? Нет? Я могу воспроизвести, хотя это и не доставит мне удовольствия. Знаете, как будете выглядеть после этого Вы? По глазам вижу, что знаете! Вы же видели, что они сделали с Пузаном и Дэном.

– Чего Вы хотите? – Чертенка переполняла злость на самого себя за то, что он так глупо попал в ловушку, в которой однажды уже побывал. Он чувствовал, как в нем медленно, но верно поднимается уже знакомый иррациональный страх, накатывающий холодной душной волной при одном только упоминании о хайеннах. Чувство собственной полной беспомощности вызывало жгучее желание громко взвыть.

– Всего-навсего ответа на свой вопрос. Зачем Вы приперлись сюда на этом челноке?

– Я спасаю Вашу драгоценную задницу, в конце концов! Не все ли равно, почему я это делаю!?

– Вы!? Хладнокровный убийца, и вдруг на тебе – решили совершить доброе дело? Просто так, за здорово живешь? Не верю!

– Не верите – не надо! Мне-то какое дело? Можете оставаться здесь, если хотите.

– Хорошо, но Вы составите мне компанию, идет?

– Проклятье! За свою жизнь я сотни раз был свидетелем того, как люди умирали ни за что, но нынешний случай – это что-то выдающееся! Черт! Именно поэтому я и прилетел за Вами – не люблю бессмысленных смертей! Даже убийцы иногда бывают жутко сентиментальны.

– Да неужели!? Еще пятнадцать минут назад Вы, кажется, собирались отстрелить мне голову!

– Это была шутка.

– О Боже! Ну и… ну ничего себе шуточка! Вам никто не говорил, что у Вас потрясающее чувство юмора?

– Я преподал Вам урок. Не вставайте на моем пути.

– Нетипичный какой-то урок получился. Ваши ученики, как правило, оказываются на кладбище.

– Если бы я действительно хотел Вас прикончить, то не пошевелил бы и пальцем, а, сидя на песочке, издалека спокойно наблюдал за Вашей кремацией.

– Так почему же Вы здесь? Только для того, чтобы вставить мне запоминающуюся клизму? Кстати, как видите, на меня она действует неважно.

– Да уж, – Чертенок в отчаянии всплеснул руками, – хорошо, скажу: я заметаю следы.

– Каким же образом?

– В поселке я сказал, что корабль мне нужен, чтобы вытащить Вас отсюда, – он указал рукой себе под ноги, – здесь я оставил снятый с него радиомаяк. Когда я улечу (если я когда-нибудь улечу, конечно), то все будут думать, что я поджарился тут вместе с Вами, и некоторое время не будут меня искать. Я доступно излагаю?

– Вполне. Хотя я, быть может, действительно полная дура. Ну никак не возьму в толк, зачем Вы все же меня, такую ущербную, и в самом деле спасаете? К чему Вам, хладнокровному, циничному и расчетливому лишние хлопоты?

– Вы так хотите знать правду?

– Представьте себе, да!

– Так вот Вам она: в случае, если за мной таки погонятся, бывает полезно иметь под рукой свеженького заложника! И убивать я Вас не стал потому, что от мертвого заложника толку мало! Теперь довольны? Закрывайте люк, или выметайтесь к чертовой матери, если Вам это не по вкусу!

Чертенок ожидал, что на такое откровение Мария хоть как-то, но отреагирует. Начнет угрожать, ругаться, заплачет, в конце концов, но ее негромкий голос звучал все так же устало и спокойно.

– Уже лучше. Я ожидала чего-то подобного, – покачала она головой, – раньше вы топили истину в море лжи, а теперь избрали иную тактику: говорить правду, много правды, но никогда не говорить всей правды. Вы как кочан капусты – с Вас можно очень долго снимать слой за слоем, гадая, далеко ли конец, и, в итоге, остановиться, так и не добравшись до сердцевины.

– Я сказал Вам все, что Вы хотели знать, что не так на этот раз?

– Вы генерируете свою легенду на ходу, а при этом неизбежны некоторые упущения, – Мария указала на стоящий рядом с ней покосившийся вагончик, – зачем Вы позволили мне взять с собой все это барахло, даже жертвуя драгоценным временем? Чтобы Ваш заложник в пути не скучал?

– Оставьте меня в покое!

– Вот как? Ну уж нет! – Мария прикоснулась к манку губами. По-видимому, она чуть свистнула в него, поскольку сквозь шум пожара прорвались пронзительные крики хайенн. Чертенок почувствовал, что покрывается потом, – вроде бы простой вопрос: почему? Что мешает Вам дать на него столь же простой ответ?

Он в немой молитве поднял глаза к потолку, словно искал ответ среди стальных шпангоутов и кабельных жгутов.

– Вы мне нравитесь, – буркнул он.

– Не слышу!

– Вы! Мне! Нравитесь!

– Громче! – от переполняющего ее злорадства, смешанного с торжеством, Мария чуть ли не подпрыгивала на месте, сжав кулаки.

– Да угомонитесь же Вы, в конце концов! – заорал Чертенок, пиная в ярости воздух, – Пусть это звучит дико, пусть безумно, но это так! Я не знаю, почему, возможно, мы с Вами похожи. Вы такая же паршивая овца, как и я, изгой, пария, презираемый и ненавидимый всеми вокруг. Мы оба всегда шли собственными путями, всю жизнь обходясь без попутчиков. Мы всегда полагались только на собственные силы, не прося ни у кого помощи. И сейчас, когда Вы оказались в безвыходной ситуации, я понял, что в один прекрасный день и со мной может случиться нечто подобное. И я тоже останусь один на один со смертью, зная, что надежды нет. Пусть для меня это будет расплатой за не самым лучшим образом прожитую жизнь, но чем Вы заслужили такой конец!? Это неправильно, и… и поэтому я здесь. Все! Довольно! Мне больше нечего Вам сказать! Берите, что дают!

– Да уж! – усмехнулась девушка, – в Ваших устах такая исповедь звучит как законченный бред, но я Вам верю. Может быть потому, что мне хочется, чтобы все именно так и все обстояло.

– Тогда закрывайте люк.

– Но вот в одном Вы абсолютно правы, – не обращая на него внимания, продолжала Мария, – я действительно слабая и испуганная женщина и никак не могу отказать себе в одном маленьком удовольствии.

– В каком же?

– Еще раз увидеть страх в Ваших глазах! – сказав это, она вскинула руку и что есть силы дунула в свисток.

Ноги сами швырнули корчащегося от приступа зубной боли Чертенка к двери. За его спиной послышался уже знакомый, напоминающий очень громкий шорох шум от сотен зверей, ворвавшихся в люк. Корабль задрожал. Только влетев в дверь и закрывая ее за собой, он бросил один-единственный взгляд назад.

Густая, переливающаяся в ярком свете ламп разными оттенками серого и зеленого, волна захлестнула трюм, словно валуны обтекая мисс Оллани и ее вагончик, карабкаясь по стенам и потолку. От мельтешащих в воздухе тонких, почти паучьих лап рябило в глазах. То тут то там мелькали лоснящиеся то ли от нефти, то ли от крови бока. Ближайшие хайенны уже карабкались по лестнице, когда он захлопнул тяжелую железную дверь.

– Идите в кабину и ждите меня! Я закрою люк и поднимусь к Вам! – услышал он крик Марии, и тут же на его уши навалилась мертвенная тишина.

Звук снова обнаружился только в нескольких метрах от двери, и тут Чертенок дал волю своим чувствам, выкрикивая проклятия и колотя по стенам кулаками и ногами. Он не мог не признать, что эта дурная баба исключительно ловко перехитрила его, что жутко бесило. Она от души и вполне заслуженно над ним поиздевалась (к счастью, без свидетелей), чего с ним не случалось еще никогда. Чтобы какая-то девка так его… Он зарычал от бессильной злобы и пинком распахнул дверь в кабину. Еще один пинок достался креслу второго пилота, отчего оно завертелось, сбросив на пол его сумку. Все остальные предметы, находившиеся в рубке, для выпускания пара не годились, и Чертенок остановился, переводя дух.

– М-да, вот попал, так попал, – констатировал он, усаживаясь в кресло первого пилота, – вот только немного неясно, кто из нас теперь заложник.