Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

— И не подумаю, – отрезала я, шагая вперед и выхватывая оружие. Я его держала в кармане плаща.

— Так вы нас обманули! – открыла Америку Нэйси. Парень перестал улыбаться.

— Обманул? Нет. Вы же сами за мной пошли. Считайте это... охотой. Ну, пошли! Быстро!

— Охотой?! – взъярилась я. – Тоже мне, охотник выискался! Я тебе сейчас такую охоту устрою – век помнить будешь! Будешь знать, как детей воровать... – Одним словом, меня понесло.

— Ша! – рявкнул парень, стреляя куда-то в потолок. Потолок брызнул каменной крошкой, парень попытался ухватить Нэйси за плечо, а Нэйси, в свою очередь, отпрыгнула в сторону – быстро, легко, будто кошка. Приземлилась на полусогнутых, выхватила свою глевию. Спасало нас только одно – парень, видимо, только угрожал пистолетом. Дети ему нужны, похоже, целехонькие. Воспользовавшись тем, что он отвлекся на Нэйси, я шарахнула его рукоятью по затылку – и тут же пуля, свистнув мимо уха, вспорола щеку.

— Не лезь! – рявкнул Крис, перехватывая Нэйси свободной рукой. Светлые волосы на затылке окрасились алым, парень морщился, но героически терпел. Слабо ударила. Девочка рванулась, забилась, Крис заломил ей руку, заставляя выронить оружие – тренировки тренировками – а с мужиком Нэйси не сладить. Это, в отличие от тварей, человек, а человек, как известно, разумен и помимо силы у него есть мозги. А твари боевых приемов не знают, и руки не заламывают.

— А ну, отпусти. – Я быстро прицелилась и нажала на спуск. Пуля прошила «охотнику» руку, и Крис захрипел, выпуская Нэйси, рефлекторно отступая на шаг и зажимая рану. Черт, а я ведь клятву Гиппократа давала. Я не могу людям вредить. Это, может, для таких, как Крис данное слово – пустой звук – но я-то своему слову хозяйка. Я клятвы нарушать не могу. Впрочем, Правда действует по закону меньшего зла – если необходимо защитить Нэйси – то вперед, бей-убивай себе на здоровье. Но все равно, причиняя вред живому человеку, приходилось переступать через себя.

— Ах ты, гад! – пришла в себя девочка. Подхватила оружие. – Аретейни, пойдем отсюда!

— Пойдем, – согласилась я – и мы бегом припустили обратно. Но тут с той стороны, из темноты за решеткой, вынырнули еще шестеро – низенькие, с закрытыми лицами. Один, пробегая мимо Криса, на ходу двинул ему по многострадальному затылку.

— Идиот! – услышали мы.

— Бежим! – Я дернула Нэйси за руку.

— Стоять! – заорали сзади.

— Еще чего не хватало! – не оборачиваясь, отозвалась я.

И вот тут-то всплыла старая как мир истина. Никогда не смей недооценивать противника, называется.

Кирпич надежней пистолета – он осечек не дает.

Это я вспомнила в тот момент, когда этот самый кирпич с размаху врезался под коленку – в результате чего мы с Нэйси полетели на пол. Следующий камень угодил мне в голову.

Вспыхнуло, взорвалось цветными звездочками, меня замутило. Сотрясение, степень третья, успела привычно определить я прежде, чем провалиться в темноту.

Дэннер

В просторном помещении было тепло и, как это ни странно, достаточно сухо. Низкий потолок заставил согнуться, а затем и вовсе ползти на четвереньках.

— Не очень удобно, – констатировал впереди мой провожатый, – но что ж поделаешь. Скоро придем.

Я не отозвался.

И правда, ползли мы так недолго. Вскоре обнаружилась небольшая дверь, перед которой парень некоторое время возился с ключами. За дверью висела красная бархатная портьера, перекрывая проход. Мне стало интересно, из чего под землей делают бархат, но спрашивать было некогда. Охотник исчез за портьерой, я пролез следом.

Здесь горел камин с самодельным дымоходом, а пол был выложен зеленым мрамором. Посередине комнаты лежал пушистый ковер, придавленный посередке тяжелым мраморным же столом, от которого тянулся вкусный запах. Обстановка упаднической роскоши в миниатюре после затопленного подвала в заброшенном квартале была, мягко говоря, неуместна. Надо же, а я думал, что это я ненормальный. Дальше хода не было, и я осторожненько устроился на ковре.

— Командир!! – вскрикнули справа – и в меня врезалась маленькая комета, крепко обхватив пухленькими детскими ручками за пояс.

— Лесли?! – опомнился я. – Давай-ка без объятий, промокнешь...

Но Лесли только обхватила меня крепче. И, разумеется, разревелась. Ребенок...

— Командир, – сквозь рыдания зачастила она, – вы за мной, да?! Вы за мной пришли?! Заберите меня отсюда, я домой хочу-у-у-у!..

— Ну, разумеется, за тобой. Что я, по-твоему, еще мог забыть в чумном квартале? Не плачь.

— Командир? – осторожненько переспросил мой провожатый. Я поднял голову. – Так она тебе не дочка?

— С чего это ты взял? – фыркнул я. – У меня все подчиненные – родные дети.

— А Майя сказала...

— С чем ее и поздравляю, – оборвал я. – Итак, граждане, говорите, чем помочь, и я пошел. Только прошу вернуть мне оружие.

Двое у стены, которые до сих пор изображали из себя предмет интерьера, – парень и девчонка, обоим лет по шестнадцать на вид, – завозились и принялись меня разглядывать. Я сделал вид, что не замечаю столь пристального внимания, занявшись успокоением Лесли, а они, наглядевшись, коротко о чем-то переговорили и снова синхронно уставились на меня.

— Хорошо, – неожиданно произнесла девочка. Голос у нее оказался низкий и хриплый. – Оружие мы постараемся тебе достать. Но и ты нам поможешь.

— Слышал уже, – огрызнулся я, исследуя промокшую повязку на руке. Следовало ее поменять – еще лихорадить начнет, а мне болеть некогда.

Девочка немного смутилась, что, впрочем, не помешало ей продолжить меня изучать. Черт, я что, природная аномалия?..

— Сильный ты, – сказала она. – Откуда шрамы?

Ах, да, шрамы. Я вам никогда не говорил, почему не люблю зеркала?.. Так вот, именно поэтому. Шрамы у меня по всему телу – живого места не сыщешь. Я потому при людях и не раздеваюсь, зачем народ пугать. Вот только, я не помню, откуда эти шрамы взялись. Это было до того, как я потерял память.

— А это так важно? – поинтересовался я, невольно покосившись на собственные руки. Ей-то что за дело? Доктор нашелся.

— Да, – не уловила иронии девочка. – Я оцениваю твою боеспособность.

Вот это искренность! Учитесь, дети, сен-сей своим примером показывает.

— А нафига тебе оценка моей боеспособности? Я к тебе в охранники не нанимался.

— Но ты же обещал помочь.

— Обещал. Надо драться?

— Возможно.

— С кем возможно? Со всеми охотниками разом, что ли?

Девочка неуютно завозилась.

— Командир, пойдемте отсюда, – пискнула Лесли. – Я домой хочу.

Я прижал ее крепче.

— Сейчас пойдем. Долг вернем – и скатертью дорожка. Так что я должен делать? На красивый огонек в камине любоваться?

— Я понимаю, вы торопитесь, – неожиданно подал голос мальчик. – Но вначале нужно перевязать вашу руку и найти оружие.

— Разумно, – признал я. – Что ж, приступайте тогда. И, в ходе процесса, введите меня в курс дела.

Дети наконец-то, заулыбались. А я уж было, подумал, что они вообще этого делать не умеют.

— Идет!

Эндра.

Мне всегда казалось, что на том свете пахнет как-то по-другому. Придя в себя, я ощутила запах лекарств, бинтов, дерева, чая и живое тепло камина, из чего сделала вывод, что пока не умерла – слишком земными и уютными были эти запахи.

Я с трудом приподняла веки и тут же снова зажмурилась – слабый свет, исходящий от лампы на столе, больно резанул глаза. Кое-что из привычных ощущений осталось: боль и слабость никуда не делись.

По стене плясали неровные тени. Во рту пересохло. Я осторожно пошевелилась и поняла, что не то, чтобы встать, а даже руки от одеяла оторвать не могу. Повернула голову и увидела, во-первых, тазик, кем-то заботливо пододвинутый к постели (ничего себе, это что, мне было настолько плохо?), а во-вторых, незнакомую девушку, которая устроилась у меня в ногах с книжкой. Должно быть, сиделка.