Факел (СИ)

Ну, дядя, держись! – подумал Морозов. – Расскажешь там о здоровье нации, купаниях и пляже. О цветах расскажешь…

В палатке стояли четыре шезлонга. На одном из них, не доставая ногами до пола, сидел начальник отряда Микульский Илья. Рядом с ним, расположился, нога на ногу, Дягилев. Напротив них сели Горовец и Морозов.

– Предлагаю решить все здесь, без привлечения общественности, – предложил Морозов. – Вы, Семен Васильевич, отменяете свое неумное указание, а мы считаем это досадным недоразумением.

Горовец выпучил глаза.

– Да ты мне совсем другое говорил! – воскликнул он. – Я тебя послушался, прилетел и вдруг, оказывается, что меня заставить хотят – я немедленно улетаю!

– Я вас не отпускал, – заявил Морозов. – То, что я вам говорил, было розыгрышем, а вы на него клюнули, показали себя в неприглядном виде.

– Кто этот дерзкий мальчишка? – закричал Горовец. – Дягилев, ты чего молчишь?

– Он имеет право, пусть и говорит, – ответил Дягилев. – Ты послушай, Сёма, тебя это касается в первую очередь!

– Я не представился, – сказал Морозов. – Член Объединенной дирекции, заместитель директора филиала Морозов Александр Витальевич. Все ваши возражения я уже слышал, они перечеркивают работу по очистке акватории Оби. Своим решением вы наносите вред именно экологии. Прошу еще раз подумать и решить правильно.

– Нечего мне думать, – пробурчал эколог. – Я своих решений не отменяю.

– На основании пункта восьмидесятого Устава Объединенной дирекции, ваше решение отменено мною. Как необоснованное. Вы отстраняетесь от должности, и будете давать отчет о своей деятельности на посту эколога на специальной коллегии, в Москве. Из кабинета заберете личные вещи. Носители информации будут изъяты, кабинет опечатан.

Горовца словно кувалдой ударили – он весь съежился и как-то даже уменьшился в объеме.

– Пошли, Илюха, установку запускать! – предложил Морозов.

Микульский с трудом выбрался из шезлонга.

– Почему ты меня так называешь? – возмутился он, выйдя из палатки. – Нужно уважительно – Илья Михайлович. Я ведь командир ЭПРОНа, как-никак!

– Тебя по носу щелкнули, ты и заплакал, командир! – захохотал Морозов.

Их обступили ребята.

– Он сказал: "Поехали!" и взмахнул рукой! – продекламировал Морозов.

– Кто сказал? Что сказал? – загалдели ребята.

– Илюха Михалыч так отчитал эколога, что тот сразу запрет свой и отменил. Включайте установку, ребята!

Ребята прокричали "Ура!"

Тем временем в палатке шел совсем другой разговор. Горовец жаловался на судьбу и происки врагов, а Дягилев его вразумлял.

– Мы с тобой, Сёма, простые люди, а мальчишка этот – в членах дирекции ходит. Заслуги у него – о-го-го! Его сам Васильев на примете держит! Чего ты уперся в эту электростанцию? Такая мелочь, а ты раздул проблему до вселенских масштабов. Теперь дадут тебе под копчик, и улетишь в какой-нибудь городишко на бывшие торфоразработки экологию в жизнь воплощать.

– Кто же знал! – заныл Горовец.

– Надо было знать, Сёма! У меня бы спросил…

– Что же теперь делать?

– В столице сановники и руки тебе для поцелуя не подадут! Они там боги в своих чертогах, а кто ты? Сейчас твою подноготную разберут от начала и до конца, что было хорошего – не заметят, а вот проступки… под сильным увеличительным стеклом изучат.

– Чего делать – говори!

– На брюхе ползать, ботинки лаковые целовать! Вопить, что радел за государство родное, за честь и славу его, маленько перестарался в усердии, не велите казнить, велите миловать!

Горовец улыбнулся, но улыбка вышла кривая.

– Чего ржешь-то! – обиделся он. – Все так и было.

– Вот так и скажешь, слово в слово!

Горовец убрался восвояси, ребята собрались около электростанции, можно и поговорить без свидетелей.

– Оружие вам приготовили необычное, – сказал Дягилев, расстегивая рубашку. – Катапульта, складная такая, из современных материалов. Чтобы пружину взвести, три человека нужно, зато камень трехкилограммовый на двести метров летит! Вместо камня можно и мину с взрывателем ударного действия вложить… Пращи дадут и обучат камни ими кидать. Вещь простая, но в иных случаях просто незаменимая. Арбалеты будут и пистолеты двадцатизарядные, как у спецназа…

– Праща и пистолет, – задумчиво сказал Морозов. – На кой черт праща-то?

– Психологически легче камнем башку чью-нибудь пробить, нежели выстрелить!…

– Пожалуй, – согласился Александр. – А куда столько всего – людей и оружия. Маленькая война намечается?

– Может, и не маленькая – я не знаю. Васильев в курсе, у него и спроси…

Александр принес легкий раскладной столик, графины с соками, лед, бокалы.

– Ты о другом подумай, – Дягилев вздохнул. – Васильев своих людей в отряд сунет и это твоя беда.

– Ну и сунет! – отмахнулся Морозов. – Мне-то что…

– Я по другим делам знаю, на что эти люди способны. На многое они идут по приказу. Если тебе прикажут, а ты, Сашка, заартачишься, пару твоих друзей запросто могут убить!

Морозов побледнел. Все веселье легкой победы над экологом улетучилось.

– Я не шучу – были уже такие случаи, – сказал Дягилев, отхлебывая из бокала.

– И что мне делать?

– Выявить их и сразу удалить. Чтобы был здоровый организм – отряд твой.

– Удалить, это значит убить?

– В крайнем случае – да, а так ногу он сломает или руку повредит… как-то так…

– Может, мне лучше в мусорщики податься? Я ведь мирный человек.

– Был мирный, – жестко ответил Дягилев. – Все уже изменилось. В этом мусоре тебя и похоронят – слишком многое ты уже узнал или догадался. И семью твою не пощадят!

Он отпил из бокала и вытянул ноги.

– Не получится… остаться в стороне, Морозов! – сказал он. – У тебя в родне военный, значит во всех вас, по мужской линии, этот стержень заложен. Эта твердость, собранность и понимание, кто друг, а кто враг.

– Значит, опять война, – печально сказал Александр. – В природе человека это заложено, что ли?

– Это твоя маленькая война, Сашка! Ты должен показать врагам, что лучше бы они тронули кого-нибудь другого… у тебя внешность обманчивая, поведение чисто гражданское, добрый и заботливый парень.

Он похлопал Морозова по руке.

– … но я-то вижу в тебе пружину сжатую – как в той катапульте…

– Значит, военных тянет к военным действиям?

– Это аксиома.

– А детей военных, внуков и правнуков?

– Не всех, – Дягилев подмигнул. – Как там раньше говорили: "Омыть руки в крови врага"

– Ой, дядя Сережа! – воскликнул Морозов. – Ты так легко об этом говоришь!…

– Я-то, как раз мирный человек, – ответил Дягилев. – Меня легко заставить, а откажусь, легко и убить. Ты, Сашка, совсем другое дело!

Помолчали.

– Что еще ты хочешь мне сказать? – спросил Морозов.

Дягилев смотрел на него без улыбки.

– Главное нужно сказать, но я почему-то не решаюсь…

– Это твое главное я уже и так понял, – ответил Морозов. – Вся эта заваруха, из-за меня ведь, так? Мои какие-то свойства в зоне нужно проверить. Думаю, Васильева интересует, смогу ли я войти и выйти из очага…

Дягилев даже привстал от волнения.

– Должны быть какие-то внешние признаки этого моего умения…

– Там темнота кромешная! И если будут светиться кости… весь скелет…

– Значит, большая охрана этой зоны, – сказал Морозов. – Будут наверху нас ждать, железобетоном прикрыты запасные выходы из лабиринта, так?

Дягилев поспешно сел.

– Логично рассуждаешь…

– Зачем же мне всю группу туда вести? Я один пойду.

– А может быть, ты свои свойства другим умеешь передавать? – заметил Дягилев. – Как это проверить, если группу в лабиринт не вести?

– Да ну!…

– А все-таки – как это проверить? Васильев предусмотрительный тип, он ошибок почти не делает. И сможешь ли там один, а? Так, хоть кто-нибудь да поможет…

– Все сказал? – спросил Морозов. – Ничего не забыл?