Сновидец

………………………………………………………………………………………

Вайми пытался бороться с происходящим, но тщетно. И он начал познавать страх — не перед смертью, нет — перед тем, что их с Линой любви придёт конец. Ночами он лежал без сна, прижавшись к спящей девушке, крепко обнимая её. Больше всего на свете он боялся потерять подругу, изо всех сил старался защитить её и это получалось — хотя бы частично. Лину одну не затронуло нарастающее замедление — но тем сильней оно охватывало других и Вайми терзал мучительный стыд, ещё более сильный, чем стыд умолчания. Лишь его любимая, брат и друг знали, что он виновен в начале войны. Если бы тайна открылась — его убивали бы обстоятельно и долго, несколько дней. Стыд не становился от этого слабее, но, даже сознавая неизбежность конца, Вайми не желал страдать. Он убегал от реальности в самое начало их с Линой любви, переживая заново её рождение.

……………………………………………………………………………….

В тот день он, пятнадцатилетний, отправился в лес, скорее погулять, чем на охоту. Он блуждал в зарослях с рассвета, поднимаясь на холмы и пробираясь по дну тёмных, болотистых долинок. На закате он привычно залез на дерево и уютно устроился среди толстых ветвей. Темнело, но Вайми не хотелось спать. Посматривая вокруг из-под лениво опущенных ресниц, он вдруг заметил на ветвях подвижный красноватый отблеск — где-то не очень далеко горел костер. Встревоженный юноша быстро соскользнул на землю.

Тихо пробираясь в ту сторону, он сперва ничего не слышал, но вскоре его чутких ушей коснулись знакомые звуки — ритмичное хлопание ладоней и пение. Где-то рядом, укрывшись в укромном уголке от назойливого внимания парней, танцевали девушки и Вайми понял, как ему повезло. Он шёл вперед осторожно, ощупывая пальцами босых ног землю прежде, чем ступить, но едва не упал, оскользнувшись на крутом склоне. Юноша схватился за ветку, потом беззвучно съехал на голой спине вниз. Осторожно выглянув из-за толстого дерева, он увидел на дне балки небольшую полянку. На ней, возле маленького костра, сидело пять или шесть девушек — они напевали и хлопали ладошками в такт ещё двум, танцующим.

Вайми замер, невольно приоткрыв рот. Одной из пары оказалась Лина — самая красивая, по его мнению, девушка племени. Она плавно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, изящно переступая маленькими босыми ногами. Её ладошки были сомкнуты, вытянутые вперёд руки и сильные, широкие бёдра двигались, словно волны. Она насмешливо посматривала то вправо, то влево, на её губах застыла задумчивая улыбка. Мерцающий свет костра струился по её гладкой, тёмно-золотой коже, словно нарочно задерживаясь на тугой, высокой груди, на подвижной плоскости живота, на выпуклых, дерзких и твёрдых изгибах узкой талии…

Вайми вдруг смутился, разглядывая её. Его взгляд испуганно метался, соскальзывая с Лины и тут же бессознательно возвращаясь к ней. Он невольно подался вперед, — и под его ногой оглушительно треснула сухая ветка.

Девушки замерли, повернувшись к нему. Вайми сообразил, что по пояс высунулся из зарослей и они прекрасно его видят, — но, тем не менее, не двигался. Мощная волна тепла прошла по нему от макушки до пяток, и, охваченный этим жаром, он окончательно перестал соображать.

Лина первой опомнилась и кинулась к нему. Очнувшись, Вайми бросился в темноту, тут же споткнулся и растянулся на влажной земле во весь рост. Он быстро поднялся, побежал дальше… и с размаху ударился лбом о дерево. Перед глазами вспыхнули яркие цветные искры и юноша замер, ожидая, когда они погаснут.

Кто-то схватил его за плечи, развернул, толкнул на землю. Он поднялся на четвереньки, но сразу две девушки навалились на него сверху, впечатали лицом в грязь. Вайми перекатился и сбросил их, но они схватили его за руки, мешая встать. Он яростно вырывался. Ему удалось лягнуть одну из них в живот — она отлетела назад с гневным воплем, но остальные набросились на него, щипали, таскали за волосы и щекотали так, что он чуть не умер от смеха. Когда девушки, пересмеиваясь, вернулись на полянку, полуживой Вайми попытался сесть. Здесь осталась только Лина. Они казалась какой-то смущённой и смотрела в сторону. Он видел лишь тяжелую массу её чёрных волос.

— Там, на поляне, я представляла, что ты танцуешь со мной, — вдруг, очень тихо, сказала она. — Я люблю тебя.

— А? — Вайми дико, испуганно взглянул на неё. Он меньше всего ожидал этого и был совершенно растерян.

— А я — тебя, — ответил он, чувствуя, как жар заливает всю его кожу.

— Я знаю, у тебя ещё нет девушки. Я хочу стать первой. Хочешь, я станцую для тебя? — спросила она и Вайми торопливо кивнул. Он поудобнее устроился на траве, уютно скрестив босые ноги, и приготовился смотреть.

Резко мотнув головой, Лина отбросила назад гриву своих густых волос, рассыпавшихся по обнажённым плечам. Она беззвучно кружилась, поворачиваясь на пальцах босых ног и выгибаясь. Приоткрыв рот, Вайми любовался ей. Она была удивительно красива и по его телу блуждали крупные мурашки — впервые девушка танцевала для него и он боялся в это поверить. Неужели он стал взрослым?

Он легко поднялся. Небрежным кошачьим движением отряхнул траву. Подошёл к ней. Лина взяла его за руки. Они неловко танцевали вместе, больше любуясь друг другом, потом сели, скрестив босые ноги. Их большие глаза блестели в полумраке.

Сглотнув, он с трудом отвёл взгляд, исподтишка рассматривая хмурое и серьёзное лицо девушки — широкий лоб, чёткие чёрные брови, густоту длинных ресниц, короткий нос, высокие скулы, пухлые губы, очень красиво очерченные — словно дважды изогнутый лук. Все линии лица и тела Лины, очень точные, твёрдые, безупречно подходили друг к другу — как и её цвета. Он не мог поверить, что человеческое существо может быть таким красивым.

Вайми как-то зацепился за взгляд девушки — он не мог отвести своих глаз от её и лишь через минуту отвернулся, краснея, как мальчишка. Лина спокойно смотрела на него, — и от этого взгляда почему-то становилось тепло…

Она мягко улыбнулась ему. Её теплые пальцы легко, словно дразня, скользнули по лицу юноши, нежно пригладили пушистые ресницы бесстрашно распахнутых, длинных, косо посаженных глаз, едва не касаясь их полуночно-тёмной синевы. Ресницы вздрогнули, потом прикрыли эти странные глаза, давая путь другим, чудесно обострившимся чувствам: чуткие уши Вайми ловили теперь каждый шорох, нагая кожа ощущала невесомые движения воздуха. Он чувствовал даже тепло сидевшей рядом Лины, чувствовал, как сильно она взволнована…

Её пальцы вновь коснулись лица, скользнули между губ, легко разомкнув их, и Вайми ошалело глянул на неё из-под упавших на глаза волос, — испуганно, дико, очень остро чувствуя свою абсолютную беспомощность.

— Ты очень красивый, — тихо сказала Лина. — Не только лицо. Весь. До пальцев ног, — Вайми, смутившись, опустил голову, но она продолжала хвалить его, и по коже юноши пополз тёмный румянец счастливого стыда. — Длинные чёрные волосы, очень густые. Гладкая кожа. Такое тёмное золото. Большие глаза. Длинные и тёмно-синие, как вечернее небо. Пушистые ресницы. Губы, как дважды изогнутый лук. Длинные ноги, — она легко провела пальцами по его бедру вниз, до крепкой, очень ровной ступни. — Чуткие, ловкие подошвы. Ты сильно всё чувствующий, с горячей кровью. И я люблю тебя всего… — она замерла, ожидая ответной речи, но Вайми не смог найти слов. Он сам не мог понять, что с ним. Сердце забилось так часто, что стало трудно дышать. Он чувствовал, что они с Линой были разделенными половинами целого. Половинами, которые, наконец, соединились. И он не мог отказаться от этого.

— Ты пойдешь со мной? — наконец спросил он, взяв её за руку. — Я знаю рядом одно тайное место. Я представлял, как буду там с тобой.

Лина усмехнулась, грациозно отбросив волосы с лица.

— Всё не так просто, юноша. Любовь — это то, что отделяет детей от взрослых. Это самый важный день в жизни, как мне говорили. Утратив невинность, мы станем совершеннолетними, и ты должен пойти к брату, он объяснит тебе обряд. А я пойду к Алхасе, старшей из девушек. Мы не можем сделать это сами, Вайми.