Невозвращенцы (СИ)

Олег был именно тем неудачником, которому на первых учениях выстрелом пробили обе щеки. Сейчас, спустя несколько месяцев, от тех ран остались всего лишь два симметричных красных пятнышка молодой кожи, однако уже давным-давно его все называли Меченным. И это было еще самое приличное из прозвищ.

— Прикиньте, пацаны, у меня девушка из аборигенок появилась!

— Да ладно тебе п…ть!

— Да не, я серьезно!

— И где ты ее подцепил? Как ее зовут? Как она выглядит? — посыпались со всех сторон вопросы.

— Ща расскажу. Значит дело так было…

«Решил я как-то в увольнительную сходить порыбачить. Сами понимаете — куда еще можно тут сходить, либо в кабак — да там очередь, либо в лес, либо в деревню, либо на рыбалку. Да тем более тут все хвастались своими уловами… Нет вопросов. Пошел, взял у ребят пару удочек, и на речку нашу. Да нет же — не на Большую, по которой приплыли, а на ее приток — течет тут недалеко, метров пять шириной, но зато идти пятнадцать минут по протоптанной уже до нее тропинке. Прихожу я туда, а уже вечер, как раз к вечернему клеву, думаю поспеть, только закинул удочки, как меня окликают.

— Здрав будь, красный молодец!

Ну я испугался — только что же никого не было! Оборачиваюсь, смотрю, а там береза над рекой наклонена, что ветки реки касаются. А на березе той сидит девушка. Да какая! Лицо фотомодели, блондинка, а волосы длинные — наверное до талии или даже до колен. А фигура… Да нет, не как у фотомодели — модели они все плоские как доски и худые, как вешалки для одежды, а эта… Надето на ней было что-то вроде очень длинной рубахи — по щиколотки. И рубаха эта мокрая — вся тело как перчатка облепила… Ух какая фигура!.. А она сидит — и волосы отжимает — он тоже мокрые. Понятно, думаю я — купалась, наверное, и из воды на дерево залезла. Ну я ей значит говорю:

— Привет! Как тебя зовут?

— Плотва.

— Ха — я смеюсь, — нефигово я сходил на рыбалку — какую рыбку поймал! Что ты здесь делаешь? — а она только улыбается, и говорит:

— Волосы мокры и спутаны, подай добрый молодец гребешок.

— А что он там делает?

— Уронила.

— А сама что же не поднимешь?

— Трава ножки босы колет.

Ну я значит похожу, подбираю с земли гребешок — совершенно обычный на вид, из дерева и отдаю ей. А она еще больше улыбается и берет его.

— Благодарствую…»

— Ну а дальше?

— А что дальше, поговорили, я ей рассказывал про нашу жизнь, для нее это наверное на сказку похоже.

— А потом?

— Потом она уплыла…

— Как?

— Да вот так — прыгнула в воду — и уже на том берегу — плавает она действительно как рыба. Не зря ее так зовут. Раз в неделю встречались, тока вот зимой сказала не будет приходить…

— Да ну? Ты расскажи лучше — на травке там, или на той же березке ты ее не разложил?

— Нет! — воскликнул Олег и слегка покраснел.

— Чо? Втюрился? — засмеялись сразу несколько парней.

— Да ну вас!

— Ну ты, брат, врать! — засмеялся один из слушателей и хлопнул по плечу солдата с гитарой. — Ну что, готов? Про что сыграешь нам?

— Ну раз зашел такой разговор, то как раз про женские обещания и сыграю.

Исполнитель взял поудобнее гитару, поерзал на стуле, начал играть и запел проникновенным голосом.

После песни еще некоторое время все сидели молча и не смотрели друг на друга. Каждый с грустью задумался о той, которую оставил там, так далеко, что даже невозможно себе представить. Каждый вспомнил обещания, которые звучали при прощании, и думал — а дождутся ли его? Или уже никто его не ждет? И будет ли кого ждать? Вернется ли из них домой хотя бы кто-нибудь?

Но чувства, которые испытала большая часть аудитории, ни в какое сравнение не шли по сравнению с той мукой, которую испытал Ярослав. Оказывается, он ошибался, когда думал, что все уже прошло, забыто и глубоко похоронено. Совсем не так все оказалось. Все так же больно даже при краткой мысли о ней, и никуда не делась эта гадкая, заставляющая так мучиться, любовь. Наоборот, эта песня вскрыла тоненькую корочку запекшейся крови, которую он почитал за непробиваемую броню, и обнажила кровоточащую рану на сердце. И вместо отдыха он получил пытку.

«Что же, — подумал Ярослав, — пойдем испытанным путем» — и налил себе полный стакан водки. За столом уже опять разрослась беседа, так что никто не заметил состояния несчастного. А то было бы только хуже. Выпившего человека так и тянет кого-либо пожалеть, кому посочувствовать, а для Ярослава это было таким же удовольствием, как поворот ножа в ране. Выпив под какой-то новый тост Ярослав налил себе следующий стакан, потом еще один… А что было потом он уже не помнил, но цель — чтобы не было мыслей и чтобы не было так больно была достигнута. Больная на утро голова отлично помогает от сердечной боли.

Но и родная армия тоже не оставила Ярослава один на один со своими проблемами, чем могла — помогла. Роту, в которой служил Ярослав, внезапно отправили на смену другой, хотя их очередь должна была наступить только через неделю. По пробежавшим по казарме слухам замещаемая рота, из второго полка кстати, сильно чем-то «облажалась» и ее срочно меняют. Позиция располагалась в 30 километрах к югу от Городка около небольшой деревушки, так что идти предстояло часов семь, времени, чтобы протрезветь, было достаточно.

«Сушняк» окончательно добил Ярослава на третьем часу марша. Он уже несколько раз останавливался и нагибался чтобы опорожнить и без того пустой желудок, ел снег, но ничего не помогало. Спасение пришло в виде команды «Привал!». Все дружно повалились в снег где кто остановился — не легкая это работа брести выше чем по щиколотку по снегу в полной боевой. Хорошо еще, что капитан, видя их состояние, не устраивал по пути отработки — никто не «нападал», не было «засада слева, ты и ты убиты», «снайпер на дереве», «раненых и убитых не бросать — несешь ты и ты», не было и разведки местности по сторонам от тропинки, которая местами была засыпана снегом по пояс.

Ярослав на карачиках подполз к Сергею и спросил.

— У тебя есть?

— У… — застонал Сергей.

— Я знаю, у тебя есть. Дай глоток сделать — я вчера убрался в никак. Ну дай а, видишь — худо мне.

Серега Варламов, из их роты, был фигурой известной и колоритной. Хотя в армии трезвенники встречались так же редко, как и девственницы — проститутки, но даже на общем фоне он был еще той пьянью. Как-то с ним произошел настолько смешной случай, что над ним угорал весь полк. Ярослав был свидетелем тому лично, и потом не раз рассказывал это все в красках.