К-9: Ученик. Учитель (СИ)

– Я…

Слова не пришли. Хаук поднял руку и стер кровь, размазывая по щеке. Царапина. Спасибо похмелью – заставило дать осечку. С навыком Джея это шанс на миллион. Или он просто стрелял в подушку? Поздновато дошло, что швыряться чем-то в спящего профессионала-«внешнего», да еще и стрелка, не лучшая идея. Вполне способная стать последней в жизни. Страх холодком пробежался по хребту и отпустил, уступив растерянной горечи. Хаук хмуро проводил все еще бледного Джея взглядом, покорно наклонил голову, без привычных шипов позволяя обработать рану.

– Царапина, – подтвердил Джей и отрезал: — Больше так не делай.

— Не буду.

Не будет. Но внутренний голос издевательски шептал, что думать головой, а не тем, чем обычно, Хаук научится еще не скоро. Джей к тому времени совсем поседеет.

Учебные будни нравились Хауку гораздо больше, чем тренировка до этого. Джей как всегда рассказывал и понятно, и интересно. Вместо отодвинутого прочь планшета, прямо на полу была расстелена карта того самого каньона, который вскоре предстоит увидеть вживую. Хаук старался впитать в себя каждую черточку, каждый изгиб линии, чтобы потом сравнить с тем, что предстанет перед глазами. Картинка запоминалась легко. Джей даже похвалил, когда Хаук с первого раза ответил на все вопросы и показал все заданные точки. Впервые похвалил именно вот так, довольным голосом, а не сухим кивком, после которого обязательно шло какое-то «но» и метко бьющий по гордости разбор ошибок.

Втаптывать в грязь Джей умел еще лучше, чем рассказывать.

Но проглотив очередную обиду и с огромным усилием заставив себя промолчать, Хаук однажды понял, что Джей не подбирает слов специально. Просто не задумывается, высказывает «в лоб» и не может иначе. А еще позже стало очевидно, что способ действенный. Ошибки запоминались быстро, и всё нутро препятствовало их повтору почти инстинктивно.

Каньон оказался обрывом.

Когда Хаук смотрел на карту, он как-то не задумывался, что разные обозначения и цвета действительно показывают рельеф. Настоящий рельеф. Одно дело сказать, что разница высот между двумя точками примерно три сотни. Совсем другое – увидеть эти три сотни вживую и, наконец, осознать их. Да, не раз и не два он стоял и смотрел вниз с высоты, но этот – отличался. До сих пор Хауку даже в голову не приходила мысль, что иногда нужно только спускаться. А иногда — подниматься. Без спуска. И осознание этого в очередной раз что-то сломало, изменило в привычной картине мира.

Однако спускаться вниз тоже оказалось ненужным. Джей дал Хауку несколько минут полюбоваться исчезающим в песчаной дымке видом и принялся задавать вопросы. С каждым из которых гордость Хаука за свой талант читать карту куда-то улетучивалась, сменялась раздражением, потом привычной злостью, за которой прятались растерянность и незнание. Лишь на втором десятке вопросов Хаук хоть как-то приноровился, нашел для себя способ совмещать рисунок и реальность, начал понимать. А вместе с пониманием вернулся и настрой.

– Ну, что-то в голове осталось, — наконец подвел итог Джей и резковатым кивком велел забираться назад на «летучку». -- Я договаривался на полдень, остался всего час. Так что стоит показать твое задание на эти сутки.

– Сутки? Я думал, мы к вечеру вернемся в город?

– А это зависит уже от тебя. Профи справится за пару часов. Тебе, думаю, должно хватить десятка. Но… В общем, надеюсь ты прочитал и действительно запомнил все про местных. Сейчас, Хаук, всю информацию тебе разжевали и положили в рот. Перед тобой не стоит задачи что-то исследовать и узнавать самому. Еще раз: весь смысл каньона – поставить ряд полезных привычек и научить использовать знания на практике. Читать карту. Определять, что за тварь перед тобой. Учитывать известные особенности местности. Вовремя реагировать на ситуацию. Грамотно вести себя, если «что-то пошло не так»: каньон может и новичков, но Пустошью он быть не перестал. Мы на месте.

Дорога оказалась неожиданно короткой. Джей пустил «летучку» на приличной скорости, и пейзаж вокруг смазался. Ветер сносил слова, даже время будто летело вместе с ними сначала по самой кромке обрыва, потом – чуть вниз по песочной насыпи, ставшей естественным спуском в каньон. Надежда Хаука на то, что дорога даст время всё устаканить, треснула и рассыпалась. Он спрыгнул с «летучки» и, вглядываясь в обманчиво хрупкие рыжие стены, пошел вниз вслед за учителем. Песчаная насыпь стекала под своды сквозной арки, из которой едва ощутимо веяло подземной влажностью и прохладой. Джей уверенно спускался, проваливаясь по щиколотку, но велел остановиться шагах в десяти от созданного природой входа.

– Надевай очки Хаук, глаза должны быть защищены. Твоя конечная цель здесь: ты пройдешь от начала каньона и выйдешь из вот этой вот арки. Я заберу тебя уже на «летучке», и вернёмся в город. По прямой здесь около часа. Само собой, в каньоне ровной спокойной дороги не светит. А для начала небольшой тест: закрывай глаза. Я заведу тебя под арку, там посидишь неподвижно минут пять, а потом уже сам выйдешь ко мне. Как только сядешь – считай до тридцати и открывай глаза. Вопросы?

– Да вроде все ясно, – буркнул Хаук, получше вгляделся в начинающийся под аркой каменный пол и закрыл глаза. В чем подстава, он придумать пока что не мог. – Это что, проверка нервов?

– Она самая, – довольно фыркнул Джей. – Сразу поймал суть, молодец. Таймеров никаких ставить не надо, я сам скажу тебе, когда ты можешь встать и подойти.

– Понял, – пожал плечами Хаук. На удивление легкая задачка. Давление тишины и глубины он прочувствовал на собственной шкуре еще на плато, Джей это прекрасно знал. Конечно, были кой-какие проблемы… Но неужели учитель действительно думает, что он, Хаук, не справится с такой фигней, как открытая всем ветрам арка?! – Я готов.

Джей вел твердо, хотя идти вслепую поначалу казалось очень уж странным. Неуверенно ступая по текучему песку, Хаук все опасался влететь лбом в стену арки или неудачно споткнуться. Но хватка учителя на плече придавала уверенности, и у соблазна открыть глаза не осталось ни шанса. Когда ноги ощутили твердый ровный пол, а в лицо ударила затхлая прохлада, навязчивое чувство подставы уже испарилось.

И все же Пустошь действительно странная. Если бы Хаук своими глазами не видел, что через десяток-два метров арка снова выводит под пекло, он бы поверил, что находится глубоко под землей. Сюда добирались и жар, и ветер – удивительно, как этому место удалось сохранить себя в таком виде. Может, именно потому Джей устроил этот свой тест?

– Думаю, здесь сойдет, – голос учителя двоился вокруг легким эхом. – Садись. Я отойду шагов на пять – тебе хватит.

– На что хватит? – осторожно уточнил Хаук, опуская пятую точку на оказавшийся холодным камень.

– На вторую часть теста, – усмехнулся Джей. – Помнишь? Просидеть неподвижно минут пять и вернуться ко мне. Считай до тридцати и открывай глаза. А пока… – на ноги Хаука легло что-то мягкое, казавшееся склизким даже сквозь ткань штанов, – пускай у тебя полежит. Советую поменьше болтать, к слову.

Чувство подставы мгновенно вернулось, стало абсолютным, но пути назад уже сгорели. Непонятную склизкую штуку хотелось скинуть с себя к черту. А уж когда по ноге поползло что-то определенно тяжелое и живое, Хаук плюнул на счет до тридцати и резко открыл глаза. Тут же с воплем дернулся. Адским усилием заставил себя усидеть на месте. Так и не вскочил – хотя как хотелось! – и, замерев в неудобной позе, тупо таращился на угрожающе поднявшую клешни многоножку.

Многоножка таращилась в ответ.

«…твари безобидные, любят влажность и неглубокие трещины – панически всплыло в голове прочитанное вчера описание. – Живут колониями. Строят гнезда, в которых поддерживают температуру и влажность с помощью слизи. Боятся резких движений. Настоящее оружие – хвост, в котором быстро скапливается кислота. Плевок многоножки не способен навредить одежде, однако оставляет сильные ожоги на коже и очень опасен для глаз. Ядовит при попадании внутрь».