Чужая земля (СИ)

— Третье…

— Достаточно — сказал умник — этих причин более чем достаточно. Джентльмены, если бы я хотел использовать Предатор, вас бы здесь не было, я могу использовать его без вас. Я хочу, чтобы вы взяли этого человека живым и доставили сюда. Нам… есть о чем поговорить…

Багдад, Ирак

Кэмп аль-Истиклял

Вечер 21 июня 2007 года

Штаб-квартира многонациональных сил в Багдаде располагалась в месте, которое сейчас называлось «Кэмп аль-Истикляль» или «Кэмп Индепенденс», что было то же самое, но на английском языке и означало «независимость». Раньше здесь была штаб-квартира партии БААС, штаб-квартира иракских ВВС и правительственный аэродром прямо в центре города, где стоял личный самолет Саддама Хусейна — на случай, если все пойдет действительно хреново и пора будет сматывать удочки. В девяносто первом году это место сильно пострадало от бомбежек, и Саддам Хусейн приказал построить здесь гражданский аэропорт, который построили — но он был без надобности, потому что Ирак был в блокаде и никто никуда не летал. Потом, когда началась операция «Свобода Ираку» — сюда пришли американцы и решили, что аэропорт в самом центре города, куда можно легко добраться из Зеленой Зоны — им будет весьма и весьма кстати. Здесь, за пределами зеленой зоны разместилась основная штаб-квартира армейского командования, школа для иракских полицейских и военных и некоторые другие службы. Летное поле сохранили, понастроили невысоких, двухэтажных казарм для личного состава, сделали стрельбище для тренировок и полосу препятствий. Все обставили контейнерами и мешками с песком… это была обычная база или станция безопасности, только необычно большая. Именно здесь — проводил большую часть времени генерал-полковник Петреус, новый командующий контингентом международных сил в Ираке. Его кабинет — был оборудован в одном из кабинетов, привыкающих к кабинету Саддама Хусейна. Саддамовский отдали под брифинги, места не хватало.

ЦРУшники — доставили их на вертолете обратно на базу Iron Red, на том же самом вертолете, к операции они должны были приступить через двадцать четыре часа. Но ровно через час, вместе с вечерней колонной, которая обходила все базы в Багдаде, выходя из бывшего международного аэропорта — они выехали в направлении Кэмп Индепенденс. Их вызывала G2, военная разведка.

В Кэмп Индепенденс — их развели по разным кабинетам. Капитан — оказался в том, который чертовски походил на кабинет для допросов, с его привинченным к полу столом и стульями и большим зеркалом в стене, очень похоже, что односторонним. Хорошо, что на столе была пластиковая бутылка с Колой, настоящей колой из Америки. Ею и занялся капитан, заодно размышляя, что же они такого натворили и чем теперь все это грозит. Наказать тех, кто служил здесь было сложно, служба в Ираке само по себе наказание — но вот вычитать из жалования, которое здесь было приличное — научились лихо.

Его так промариновали минут двадцать, потом дверь открылась и в комнату вошла решительного вида дамочка в военной форме и с погонами майора — то есть старше его по званию. На ее шевроне был изображен красный бык — эмблема тридцать четвертой группы военной полиции. Вопреки общепринятому мнению, группы военной полиции в Ираке не только занимались поддержанием чистоты рядов американских военнослужащих, но и воевали, причем в городских условиях воевали очень неплохо. Но эта… судя по всему занималась тут кое-чем другим… рожа как будто лимон съела. Самое скверное — что капитан не чувствовал за собой никакой вины и не мог понять — о чем его будут спрашивать.

Дамочка — расположилась на стуле напротив, расклада блокнот, положила рядом автоматический карандаш. Ни стандартного бланка протокола допроса, ни магнитофона для аудиофиксации допроса — у нее с собой не было.

— Давайте, проясним все с самого начала, капитан — неприятным, чуть гнусавым голосом начала она — прежде всего, меня зовут Тамара Кинерли, я служу в тридцать четвертой группе военной полиции. Я могу сообщить вам, что командование сухопутных войск США, равно как и командование специальных операций, к которому вы сейчас относитесь — не имеет к вам никаких дисциплинарных или уголовных претензий относительно вашей службы или поведения во внеслужебное время. Это просто беседа, она не будет ни записываться, ни фиксироваться, за исключением интересующих меня моментов — для дальнейшей работы, не более. Однако я, как старший по званию офицер, приказываю говорить вам правду в соответствии с разделом…

— Ваши документы, мэм — перебил ее капитан.

— Что? — сбилась с мысли дамочка.

— Ваши документы. Я не знаю, кто вы и не обязан вообще разговаривать с вами.

— На мне форма майора армии США, не забывайтесь, капитан!

— Сказать вам, сколько она стоит в магазине?

Дамочка, окинув его недобрым взглядом, достала пластиковую карточку пропуска с фотографией, бросила на стол.

— Можете убедиться.

Ее голосом можно было резать хлеб.

Капитан Моррелл внимательно изучил пропуск, бросил его на стол.

— Убедились?

— Убедился. Что вы действительно та, за кого себя выдаете. Но на этом — все.

— Что?!

— Что слышали, госпожа майор, мэм. Я прохожу службу в специальном подразделении и дал подписку о неразглашении. Я не собираюсь обсуждать с вами, чтобы то ни было, что относится к моей службе. Извините, мэм.

— Неплохо держится… — полковник Карл Спраат кивнул на монитор, установленный в одной из комнаты бывшей штаб-квартиры партии БААС.

— Он отличный парень, сэр — подтвердил майор де Витт, сто чуть дальше от экрана — спокойный, выдержанный, без лишней жестокости, умеет ждать. Ладит с людьми и умеет их организовать. Я намереваюсь представить его к досрочному званию, и полагаю, сэр, когда закончится срок моей командировки…

— До этого еще надо дожить! — раздраженно сказал Спраат, выключил монитор — теперь вот что. Опиши-ка мне тех засранцев, которых ты встретил в минусе [8].

Майор де Витт начал обстоятельно описывать тех пятерых, которые были на совещании, когда он дошел до умника — полковник перебил.

— Постой-ка. Лет за тридцать, у него очки в золотой оправе и он ведет себя так, как будто ему только вручили медаль Конгресса?

— Ну, примерно так, сэр…

— Вот ублюдок… Твою мать, я не думал что он сунется сюда сам.

— Что-то не так, сэр?

Полковник Спраат внимательно посмотрел на подчиненного, с которым он был знаком еще с тех времен, когда он был лейтенантом. Это по его настоянию и рекомендации де Витт остался в армии, закончил офицерские курсы, вместе с ним перешел в войска специального назначения. Де Витт, потомок голландцев, жестких и упорных людей никогда его не подводил и умел держать язык за зубами. И промолчать сейчас — значило поставить под сомнение их дружбу — тем более что из де Витта, как и из этого капитана — лишнее слово клещами не вытащишь.

— Этот молодой хлыщ — тот еще типок, со связями. Его папаша — Дик Соколовский, слышал когда-нибудь это имя?

— Не припоминаю, сэр.

— Он работал в ЦРУ, в Госдепартаменте, держался в тени, не любил известности. Но насрал нам изрядно, это из-за него и таких как он мы сейчас в такой заднице. Его притащил с собой Бжезинский, когда был у руля, до этого Соколовский где-то преподавал, профессор чертов. В восьмидесятые — он делал очень серьезные дела, входил в группу, которая занималась Афганистаном, то и дело мотался в Исламабад, сидел в Пешаваре в лагерях, целовался и обнимался с ублюдками, которые нас сейчас убивают, поставлял им деньги, оружие. Пару лет был на коне, в числе тех, кто распоряжался, не глядя миллионами долларов. Поддерживал крайних экстремистов, пробивал поставки оружия многим уродам, в том числе Бен Ладену и его группе. Потом — когда Канси прилетел в Вашингтон с автоматом и пошел на охоту [9] — многим пришлось сматывать удочки, в их числе был и Соколовский. Перешел работать в консалтинговую компанию, защищал интересы Пакистана, затем Саудовской Аравии, много путешествовал по Востоку. Сына очень удачно пристроил в ЦРУ, в восточный отдел, после 9/11 он очень резко пошел вверх, перешел в Министерство безопасности Родины, потом вернулся в ЦРУ, уже на должность специального помощника директора. По сути, они так и работают вместе: папаша делится с сыном своими контактами на Востоке, в том числе и среди откровенных радикалов — а сын использует все это, только непонятно в каких целях.