Тень (СИ)

– Ты её видела?

– Да. Да, видела!… Какого чёрта тут происходит?!

– Ответ не распознан. – флегматично повторила проекция.

– Видела… Видела… Ви-де-ла. – от избытка разрывающих сонную душу эмоций Тэра собрала пальцы вместе как закрытый цветок и в такт слогам потрясла перед полупрозрачным носом.

– Найди её. Верь только себе и не удивляйся ничему. Избавься от камня. Удачи.

Проекция погасла, а Тэра только сонно всплеснула руками. Сначала не верь, теперь вот не удивляйся. Что происходит? Выброси, понимаешь, камень. Найди… Чего её искать – сама завтра найдется. Тоже мне, Туччи-Гауз… Гауз?… Гауз! Черт вас всех раздери. В сонном сознании всплыл рассказ Торопыжки о колонии. Точно, Механик и есть Гауз, а это его дочь. Вспомнила Ардлинфельда: "Сама должна знать… Хи-ги… Цирк тут устроили… Зачем Гауза на тот свет сжила?". Поплелась спать, а из головы всё не выходило: неужели он принял меня за дочь Механика. Я же совсем не похожа. Долго стояла под душем, избавляясь от мрачных мыслей, а потом, послав к демонам все проблемы, заснула.

Утром Тэра твердо решила не портить себе настроения, не придавать значения словам странной проекции. Старик мертв много лет, чего уже. Ардлинфельд… – уминая завтрак, Тэта только кудрями тряхнула, – тот, похоже, совсем ку-ку. Бред несет. По дороге в музей пообещала себе две вещи: избавиться от камня – сама бы не ответила почему – и расспросить Z про директора Иствика. Не успела добраться, а в кабинете уже ждала новая игрушка. Блондинка издалека заслышала шаги, пулей выскочила навстречу. Захлопала в ладоши.

– Чёрт, – подумала Тэра, – и это компьютер?

Ковыряясь в очередном динозавре, болтала с Z, приглядываясь. Выдаст себя чем? Нет? Может и не компьютер это? Может директор развлекается? Но полупрозрачная с обычной непринужденностью блистала несокрушимой логикой, трескотней и ляпами вроде: почему Клотар говорит, что нужно жалеть его, а не окно, если разбилось его окно? Ведь испортилось окно, а не он? Что-то там пела про непонятный тест Тьюринга. Как Клотар измывается, натаскивая обучающими программами. Как сложно следить за всеми этими датчиками одновременно. У Тэры даже голова начала гудеть от изобилия информации. Нет, решила она, ну не может человек столько глупости в свою голову затолкать. Оторвалась от твердой как задубевшая замша кожи ящера. Поинтересовалась:

– Z?

– Ага? – Блондинка сидела на столе и болтала ногами, нисколько не смущаясь острых инструментов под собой.

– Ты мне кого-то напоминаешь.

– Да-а? – смущенно хихикнула. – Правда-правда похожа?

– Вот только не помню кого.

Z хихикнула и поблекла. Рядом с ней вырос двойник. Похоже, стандартного потока энергии недостаточно для поддержания двух проекций, но Тэра оценила сходство:

– Один в один. Кто это?

Двойник исчез и Z весело сообщила:

– Директор Иствика, разумеется. Правда похожа? – и вдруг с гордостью добавила, – Меня еще на заре Крепости сделали. Тютелька-в-тютельку через пять лет после основания. Для всей корпорации.

"Ну и хвастушка"

– Так сколько тебе? Пять лет?

– Ой, – вздохнула блондинка, – вы люди такие невнимательные просто жуть, и чего стараюсь… Говорю же: Клотар сделал меня через пять лет после основании Крепости. Этой колонии. А не: мне пять лет. Фи! – наигранно резко вздернула носик к потолку и весело покосилась на Тэру. Полупрозрачные ноги замерли.

Тэра улыбнулась, пытаясь осторожно вставить пинцетом наместо крошечную шестеренку:

– Ну, прости, прости. А Колонии-то сколько лет?

– Двести двенадцать.

Пинцет дрогнул:

– Алё, а говоришь ещё, что мы не логичные.

– А что не так?

– Люди столько не живут.

– Да, умираете вы быстро.

– Сколько Торопыжке? Двадцать пять, тридцать? – вредная шестеренка всё никак не вставала.

– Ага. Биологический возраст – двадцать семь. Точно. День рождения через две недели.

"Надо же какие подробности"

– А Механик, значит, свой кабинет и библиотеку двадцать лет назад переделал?

– Ага. – Блондинка беззаботно качала полупрозрачными ножками, утапливая туфли в боковине стола. Казалось, она не видит нестыковок.

– И Клотар спорил с ним о системах безопасности в семь лет?

– Неа. В тридцать два.

Тэра опять покосилась на странную блондинку. Та, как будто извиняясь, развела руками:

– Ну, он меня в сорок семь лет программировал. Сестренку за прообраз взял… Чего?

– Издеваешься?

– Честно причестно.

Тэра хихикнула:

– Z, получается, он у тебя с годами всё моложе.

– И?

– Где логика?

Z замолчала. Полупрозрачные губки надулись. Даже руки скрестила на груди.

– Ну, прости, прости, логичная ты моя.

– Клотар говорит, что он ещё не может научить меня врать.

– Да, пока не получается.

– Но я же не вру. А мне не верят.

– Заметно. – Тэра с усилием вставила шестеренку на место. Выдохнула:

– Ну, а что с твоим прототипом.

Z заёрзала, неумело пытаясь изобразить рвущую бурю эмоций.

– Ну же, логичная ты моя?

– А… у нас не принято хоронить. Так что… Ни одной могилки нет, вот. Весь пепел развеивают.

– То есть она умерла?

– Ага. Последний раз кремировали и пепел развеяли. Я даже слезу выдавила, когда серые крупинки ветерок подхватил.

– Z, – не выдержала Тэра, – ну хватит, врушка.

Блондинка улыбнулась.

– Прав Клотар: и ты не веришь.

– Так она жива или нет?

– Это философский вопрос.

Тэра возвела очи-горе. Нет, похоже, сегодня ответа не будет. Z выбрала её жертвой для тренировки. Или это уже параноя?… В унисон с мыслями прорезалось ворчание горбуна-гнома. И Механик с Ардлинфельдом несут ахинею.

Вечером как обычно заглянул Торопыжка. Увел на семнадцатый уровень. Опять одарив загадочным:

– Тэ, ты не поверишь, там такое…

– Какое?

Но Торопыжка только ухмылялся.

Там выложенные тёсанным камнем мостовые под ногами перекидывались изогнутыми мостиками через сплетения водных каналов, виляли между домами с цветными ставнями, гуляющая толпа шумела под веселые мотивчики флейты. В тавернах, а Торопыжка назвал широко распахнутые ворота именно так, служанки в длиннополых нарядах, с рукавами-фонариками из цветных лент, в полумасках раскланивались с посетителями. Тэра засмотрелась на расписанную золотом, красными и черными узорами маску на официантке, о чем-то щебечущей у маленького фонтана с лысеющим мужчиной. Теребящей кулон в вырезе платья. Он что-то бурчал, она раскланивалась, кокетничая. Смеялась. Тэра даже замерла:

– Вот, чёрт… Что это, Торопыжка?

– А я знаю, лапа? Этого не было.

Прихватил Тэру за талию и увел в трактир. И была там паста. Тэра старательно запомнила название этих длинных, молочного цвета, червяков из теста с соусом. Даже не поинтересовалась, натуральные ли. Такая вкуснотища просто обязана быть натуральной. Только удивлялась про себя, почему о Крепости в паутине известно так мало. Если бы знать раньше… Потом гуляли, дожидаясь Эрвина. Торопыжка даже щелкнул по своему дракончику-клипсе, стребовал с Z сержанта и тот рассыпался в извинениях. Задерживается. Договорились встретиться на поверхности и, выйдя под проступающие на темнеющем небе звезды, Тэра потянулась. Как будто избавилась от гнетущего давления скалы, записок, Механика. Подошла к широкому стволу вяза. Настоящего вяза. Поднесла руку к шероховатой коре. Обернулась на сунувшего в карманы брюк руки Торопыжку:

– Можно?

Он пожал плечами. Ухмыльнулся:

– Почему нет?

Почему нет? Почему? Да на Карстаке растения редкость. Деревья… Деревья… Тэра и не помнила, сколько всего видела их за жизнь. Пять? Десять? Пятьдесят? А здесь их… их… Тэра не могла описать распирающее изнутри чувство. Коснулась прохладной коры. Не смогла не коснуться. Попыталась представить, как же это, жить в окружении деревьев? Торопыжка сказал, они называются лес. Там, за забором Крепости лес, она сама парила над ним на дротике, но…