Алёна (СИ)

Ему действительно позвонили с самого подъёма. И конечно, он не спал.

– Я… я не могу по телефону. Вообще ничего не понимаю, сэр. Срочно… Чепэ в этой самой… камере…

– Я же предупреждал! - взъярился шеф. Словно был уверен, что вымолил за ночь жизнь этой девочке, а этот сержант…

Но в тюрьму он приехал обмякший и смирившийся с неизбежным.

– За это пойдёте под суд - мрачно сообщил он сержанту.

– Но, сэр! Я то при чём!

– Вместе с тем, из первой смены. За девчонкой не уследили!

– Но, сэр! Девчонкой? Идёмте же скорее!

– А! Куда теперь торопиться!

– Сэр! Да пойдёмте же! Мы ничего не трогали, только вот одеяло…

– Ладно, идёмте. Докладывайте пока.

– По подъёму она даже не пошевелилась. Пришлось всё- таки зайти, хоть вы и предупреждали…

– Да что там уже…

– Ну вот, сначала потряс. Потом одеяло приподнял. Одежда же вся на полу, поэтому, чтобы не смущать, только с лица.

– Смущать, - горько вздохнул начальник. - Джентльмен.

– А как увидел, слово чести, оторопел. Потом кричу надзирателю. Он забегает, тоже смотрит. Потом ещё под кровать заглянул, потому, что нету. А где? А там! - сбивчиво объяснял сержант. - Ну, бросил я одеяло, как было и в дежурку, вам докладывать.

Они вошли в камеру, возле которой уже столпилась почти вся смена.

– По местам! - устало скомандовал кэп. - Идёмте со мной, док.

В камере он ещё собирался с мужеством, но услышав недоумённый шёпот подчинённых, кивнул сержанту. Поначалу даже на мгновенье прикрыл глаза. Открыл. Вновь закрыл, потряс головой. Открыл.

– Что это? - расстёгивая воротник рубашки прохрипел он.

– Вот и я… А под койкой…

Капитан поджав свой объёмный живот, быстро склонился, некоторое время оторопело разглядывал что-то под койкой. Затем разогнулся, захохотал, но захлебнулся в этом хохоте и упал на пол.

– Есть Бог на свете, - просипел он, закрывая глаза. Да, он вымолил это. Ему не пришлось увидеть мертвую девушку. На кровати, накрытый одеялом, лежал старший из "профи" федерального Гедёныша, под кроватью - младший. Ведьмы в камере не было.

Глава 15

Не было ни издевательств, ни насилия. Это уже несчастный капитан, раскаиваясь в подлости своей, навоображал. Алёна спала в тот момент, когда дверь камеры резко открылась. Хлестнувший из коридора по лицу поток свежего воздуха разбудил девушку. Две очень неприятные личности уже стояли возле её койки.

– Ну, давай, детка, поднимайся, - с приторной улыбкой предложил один из них. Недоумевая, Алёна села на койке.

– Что и требовалось доказать, - констатировал этот же пучеглазый, накидывая через её голову петлю. Второй конец тут же подхватил напарник и оба рванулись в разные стороны. Явно наработанным движением пучеглазый вскочил на койку и потянулся было к решётке на лампе - привязывать свой конец шнура. Но ахнув, замер.

Алёна тоже, не успев испугаться, только удивлённо ахнула. Каким-то образом петля, стянувшись в тугой узел, оказалась за её шеей, по центру вытянувшейся в прямую линию шнура. Только будто - бы холодом перехватило на мгновение горло.

– Ты… ты что? - ошалело спросил молчун у пучеглазого. Но тот, словно оглушённый бык, стоял, мотая головой. Не дождавшись ответа, он бросил свой конец шнура и подскочив к девушке, полоснул её мгновенно раскрытой бритвой опять же по горлу.

– Ноги, Гомес, ноги! - дёрнул он всё ещё не пришедшего в себя напарника. На жертву он даже не посмотрел, настолько был уверен в убийственности своего жеста. Даже бритву возле кровати бросил - не одно, так другое орудие самоубийства.

– Ну уж нет! - в ярости вскочила с кровати Алёна. И этот удар ножом только обдал её холодом. Это было странно, но мало ли странного происходило с ней в последнее время?

– Задушить? Повесть? - получи! - и державший шнур пучеглазый вдруг, захрипев, свалился на койку, на которой всё ещё стоял.

– И ты вот так запросто человека по горлу? А сам попробовать не хочешь? - На, гад! - она полоснула нагнувшегося за лезвием, видимо для новой попытки убийцу по шее воображаемым лезвием. Тот, как-то забулькав, не разгибаясь, упал и в конвульсиях забился под кровать. Увидев синеющее лицо душителя, девушка кинулась было его спасать, но тот даже не задыхался - он уже был мёртв. А воскрешать? Исцелять переломанные шейные позвонки? Этим убийцам? Чтобы не видеть этого лица, девушка накрыла тело одеялом. С головой. И теперь возникла мысль. Пора. Она выглянула в коридор. Тихо. И странно пусто. Может, через выход? И тогда не придётся голой… Нет. Где-то впереди бубнили голоса. Тогда… Она посмотрела через глазок снаружи в свою камеру. Зашла, затолкала под кровать шнур и бритву. Поправила одеяло. Посмотрела ещё раз. Затем захлопнула дверь и вдохнув, ткнулась в нужную ей стену.

В других камерах спали, надзиратели всё ещё где-то шастали, поэтому до самой последней, отделяющей камеры от свободы стены, девушка прошла незамеченной. Затем она оказалась на свежем воздухе, под уже спадающей луной и крупными, приветствующими ей миганием звёздами.

– И вы здравствуйте, - улыбнулась Алёна, вдыхая чистый прохладный воздух. Осмотревшись, она поняла, что находится в охраняемой полосе, отделяющей тюрьму от стены, в свою очередь, отделяющей весь этот остров от города. А по полосе травы, между зданием тюрьмы и стеной к ней мчались несколько здоровенных псин. такое уже было. Тогда, в драке с бандой Санчеса. Она тогда закричала и кинулась в стену. Но сейчас кричать нельзя. Если там ждут ребята, шум ни к чему. И что, опять убивать? Калечить? А если? Алёна вспомнила свое предсмертное единение душ с Серым - волком с её далёкой сейчас родины. И взглянула на псов, как на добычу. Облизнулась. Оскалила зубы. Это был ещё тот эффект. Казалось, что хвосты псин не успевали за их лапами. Ещё в воздухе, не касаясь земли, собаки развернулись. Они стали удаляться от увиденного ужаса, повизгивая и даже, обделываясь на ходу от страха.

Надо будет запомнить, - весело улыбнулась девушка, входя в последнюю стену.

Она сделала всего несколько шагов, как в темноте взревели моторы, зажглись две фары и с подкатившего мотоцикла кто - то в шлеме накинул на неё плащ. Кто-то? Ну конечно, Фернандо! Алёна опять улыбнулась, устроилась на заднем сидении, поплотнее запахнулась, надела шлем с тёмным забралом и обхватив мотоциклиста руками крикнула - Жми!

Она ещё увидела шатающуюся фигуру, узнала в ней кэпа.

Бедный! Вот о чём он переживал! Знал. И ничего не мог поделать! Поэтому и лечиться отказался. Конечно, это подло бы было. Обдав его волной сочувствия и доброты, Алёна выбросила этого несчастного злодея из головы. Всё! Своих забот хватает! - думала она, прижимаясь к спине Фернандо и всматриваясь в темноту, из которой свет фар выхватывал уже узкую тропинку. Наверное, с этим городом ёй следует расстаться.

Словно подслушав эти мысли, Фернандо сбросил газ, а затем и остановил мотоцикл.

– Ну, здравствуй, моя фея! - улыбаясь, снял шлем Фернандо.

– Наша фея, наша - поправил его подходящий от своего мотоцикла Уго. - Как там всё прошло?

– Если не считать, что я убила четверых человек, а меня убивали двое, то неплохо.

– Тебя… убивали? - побледнел Фернандо, как?

– А ты думал, только тебя? Как. Ворвались в камеру, удавку на шею и разбежались в разные стороны. А потом, когда не получилось, бритвой по горлу. И в колодец.

– В колодец? - вытаращил глаза Уго.

– Ай. Фильм такой у нас был. Там главный бандит говорил: " Бритвой по горлу - и в колодец".

– Ты всё шутишь! А почему… А как… У тебя же ничего, - Фернандо легонечко, кончиками пальцев, словно проверяя, погладил шею девушки.

– Не знаю. Не надо. Щекотно, - увернулась Алёна. И заметила краем глаза, как вспыхнули, а затем погасли огоньки во взгляде Уго.

– Об этом потом. Мы уезжаем. Уходим, - вступил в разговор старший из парней. Мы - надолго, ты, может, навсегда. Посмотри на наш город. Он очень красив. Правда, много в нём живёт… Ну да ладно.