Алёна (СИ)

– Ты хочешь сказать…

– Это - первый звоночек для нашего вида. А вот если бы тогда же появилось другое млекопитающее, которое жрало бы этого яйцееда, то динозавры и сейчас процветали бы.

– Остроумная гипотеза. Сам додумался?

– Эээ в общем, да. Но и что-то похожее читал. И нам придётся, слышите, придётся нам, всем нам уничтожать эту новую поросль на корню. Иначе эти… это… уничтожит нас. И через тысчонку лет мы все станем "переходным звеном" от обезьяны к… к… ним. А ещё через тысчонку - вообще "недостающим звеном". За прогресс! - вдруг пьяно захохотал шеф. - Ну, не мрачнейте. Я же сказал " если". А пока у нас есть абсолютное оружие. Так и доложу завтра Самому!

– Что с родственниками делать будем?

– Братьев поместить в специнтернат. Посмотрим, что у них прорежется. Других, по-моему, нет.

– Я имел в виду родственников… его, - второй заместитель по прежнему избегал называть уничтоженного парня по имени. И даже по фамилии.

– А, Белого-старшего? Этого геррроя? - окрысился вдруг шеф. - На сыновом горбу - и к славе? Хорошо бы хоть сынок был, как сынок. Ниччего. Понравиться президенту - ещё не схватить Бога за бороду. Есть и другие, и ох какие другие. Он уже согласился на испытательскую. Типа - время идёт, квалификация теряется. Вы в курсе, что сейчас испытывается? Вот пусть там покажет героизм, а не в трамвайчике на орбиту. Других родных нет, как я помню?

– Нет. Собирается жениться, но детей ещё не завёл.

– Ну, вот и решим этот вопрос.

– Но президент…

– Вспоминается мне пословица: жена - не стена. Поняли?

Пал Палыч согласно кивнул и вновь разлил по рюмкам водку - после бани шеф признавал только белую. Согласно кивнул и Констанинович.

А завтра, выслушав доклад шефа, президент при нём подписал два указа - о его награждении и о его же освобождении от занимаемой должности.

– Куда тебя теперь, подумаю. Слушай, а может, преподавателем?

– В академию?

– Да нет. На филфак. Пословицы хорошие знаешь. И ещё лучшие - придумываешь. Или на истфак? Очень интересные исторические параллели…

Ссутулившись, уже бывший шеф вышел из судьбоносного кабинета. "Который?" - думал он, идя знакомыми коридорами. Но надо было спешить. Он ещё успел ворваться в кабинет, дать несколько указаний и достать из сейфа служебный пистолет. Компру, добытую этим проклятым выродком, уже не удержать. Сожрут. И хорошо, если не посадят. Уже держа оружие наготове, экс- шеф поднял трубку внутреннего телефона.

– Константинович, слушай внимательно. Времени нет, Паша, гад, сдал. Оружие - под той же крышей, но здесь, рядом. Понимаешь?

– Не совсем, Сергей Демьянович.

– Поймёшь. Всё - в твои руки. Но позаботься о моей семье.

– Вы о…

– Кто проведывал, тот и взял. На хранение. Бывай!

Похороны были не то, чтобы скромными, но… непышными. Не любили выскочку - шефа его подчинённые и ещё не знали, что он сделал для человечества. А занявший его место Владимир Константинович (ошибся бывший шеф насчёт его воображения) вдумывался в последние слова предшественника. Конечно, о девушке, которую называл "абсолютным оружием". Но кто "забрал"? Кто приезжал? Он поднял трубку и приказал принести все материалы по Максиму Белому. Едко усмехнулся, вспоминая слова незадачливого предшественника. Не он, не он дёргал здесь за верёвочки. " И даже не я" - признал новый шеф. Ты не знал всего, наш дорогой усопший коллега. Ты что же, думал, что Белый тем опасен, что до тебя может добраться? Или до президента? Что какую - то ядерную ракету может взорвать? Мелочи, всё это, Демьянович, мелочи. А что творится там, в церкви возле интерната для сирот - калек ты не знал? Что ещё немного и появился бы новый святой… или нет, второй Иисус? Точнее, второе пришествие? Ты об этом подумал? А когда появилась эта девушка, ты подумал, что и самому можно… Чудак, вот даже отшельник додумался. И вариантов здесь - тьма. Новый шеф начертал на старой папке резолюцию

"В архив". Подумав, переложил несколько документов в новую, и на ней написал "Тьма".