Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры (СИ)

Все попытки организовать борьбу с огнем наталкивались на отсутсвие должной организации и нехватку средств пожаротушения. В ход шло все, от единственного уцелевшего брандспойта, до немногочисленных ведер и даже матросских рубах, которые завязывали на манер котомок и опускали за борт в попытке зачерпнуть хоть небольшую толику воды. Вот только если на верхней палубе старались достать и вылить на пылающую палубу как можно большее количество воды, то во внутренних отсеках канонерки боролись как раз с ее постепенным поступлением через пробоины. Уже был оставлен и задраен кормовой отсек, заполнение которого заставило осесть канонерку кормой и открыло доступ воды к аккуратным отверстиям, наделанным чуть выше ватерлинии китайскими бронебойными снарядами. Через эти аккуратные дырки, а также щели в переборках и заклепки вода начала поступать в машинное отделение. Все попытки заткнуть их одеждой, распорками и деревянными щитами позволили лишь на время остановить прибытие воды, но та начала поступать сверху, просачиваясь через прогоревшую палубу. На борту сложилась патовая ситуация – тушить было нельзя, но и не тушить было невозможно. В результате короткой перепалки борцов с огнем и выскочившими из недр канонерки чумазыми механиками и кочегарами закончившейся парой расквашенных носов, было принято решение спустить из котлов излишний пар и погасить топки. Пусть в этом случае корабль полностью терял ход, но зато к тушению пожара и откачке из трюма поступающей воды оказывалось возможным привлеч еще два десятка человек.

Вот только увлеченные спором матросы забыли, что динамомашина, обеспечивавшая работу пожарного насоса и водоотливных средств непременно должна была встать после аварийного спуска пара. Что через минуту и произошло. Стоило облаку обжигающего пара подняться над бортом "Акаги", бившая из брандсбойда струя в одно мгновение сошла на нет, а уровень воды в машинном отделении начал весьма заметно подниматься.

Вскоре корма опустилась настолько, что небольшие волны начали заливать обгоревшую палубу, давая понять, что без посторонней помощи канонерской лодке выжить не удастся. Но вот столь необходимой помощи ждать не приходилось. Наоборот, под боком просматривались лишь китайские корабли, на которых борьба с огнем, по всей видимости, подходила к концу, после чего оба несомненно должны были подойти, чтобы добить сильно поврежденную канонерку.

В результате очередного эмоционального и скоропалительного спора, обе оставшиеся на борту шлюпки были спущены на воду, после чего в них под завязку набились все уцелевшие члены команды. Паника, все же обуявшая людей, не дала им провести все необходимые действия, дабы корабль не достался врагу. Не были окрыты кингстоны, не были забраны бумаги из каюты капитана, включая бортовой журнал. Никто даже не удосужился выбить подпорки и щиты перекрывавшие пробоины, чтобы позволить водной стихии побыстрее прибрать в свои глубины небольшой корабль.

Именно к такому оставленному командой и постепенно тонущему кораблю и подошел небольшой миноносный отряд. Оценив открывшуюся взору картину, Иениш лишь довольно улыбнулся и тут же приказал готовить спасательную партию из числа призовых команд. За две минуты на спущенных с "Полярного лиса" гребных катерах шесть десятков человек подошли к сильно осевшей в воде канонерке и разбежавшись по ее палубе принялись выискивать пробоины, через которые поступала вода. В трюм же полетели шланги двух ручных помп, на рычаги которых тут же налегли плечистые матросы. Также на минный крейсер передали сообщение об отсутствии угрозы и вскоре с подошедшего вплотную к ее борту "Полярного лиса" на низкую палубу "Акаги" полетели шланги насосов, внесших солидный вклад в дело откачки поступающей на ее борт воды. С него же принялись передавать деревянные щиты и брезентовые накладки для заделки пробоин, одновременно заливая водой горящую палубу.

Тем временем, проводивший первоначальную разведку оставленной экипажем канонерки "Цзо-И" по наводке с более высокого минного крейсера, бросился вслед за удаляющимися шлюпками, успевшими отойти на 15 кабельтов. Приблизившись на 100 метров к двум переполненным шлюпкам и предложив японским морякам сдаться, командир миноносца получил в ответ лишь многочисленные выкрики, да жесты, которые он принял за воинственные. Что же на самом деле кричали и показывали экипажу китайского миноносца японские моряки осталось тайной за семью печатями. Две 37 мм пушки Гочкиса размеренно застучали звонкими выстрелами, дырявя бронебойными болванками тонкие деревянные корпуса шлюпок. Спустя две минуты и два десятка выпущенных снарядов на поверхности воды остались одни лишь деревянные обломки, да считанное число пытавшихся зацепиться за них японцев. Добивать их никто не стал, но и спасать тоже, оставляя моряков на произвол судьбы. Лейтенант Ван Пин выполнил приказ своего адмирала отданный еще до выхода в море – пленных не брать.

Узнавший через четверть часа о случившемся Иениш, мягко говоря, оказался сильно раздосадован и многое высказал китайскому офицеру нарушевшему один из наиболее важных морских законов. Многое из речи русского капитана 1-го ранга удалось сгладить переводчику, но даже того, что оказалось донесено до сознания командира миноносца было достаточно, чтобы разжечь в нем обиду на русского командира. Тем не менее, приказу он подчинился и приняв на борт с десяток русских моряков, вернулся к месту расстрела лодок, где из воды удалось достать только четверых едва живых от переохлаждения японцев, один из которых вскоре скончался прямо в машинном отделении миноносца, куда их снесли для быстрейшего согрева.

Стрелки на часах показали половину пятого вечера, когда заведеный с кормы "Полярного лиса" буксировочный трос натянулся и заметно обгоревшая, но более не тонущая канонерка стронулась с места и с черепашьей скоростью потянулась вслед за минным крейсером. Рядом с ней держался миноносец, на тот случай если срочно придется снимать перегонную команду начни трофей вновь тонуть.

На северо-западе все еще сильно грохотало, а горизонт был затянут многочисленными черными дымами, потому, опасаясь нарваться на один из японских крейсеров, Иениш принял решение идти в Вэйхайвэй для чего на изрядно потративший топливо миноносец прямо на ходу передали почти восемь тонн угля, благо на 4-х узлах проводить подобную операцию оказалось вполне возможно.

Благодаря милости погоды и опытным штурманам путь до китайской военно-морской базы занял у небольшого отряда чуть менее двух суток. Сказать, что своим триумфальным появлением они произвели фурор, значило не сказать ничего. Новости о состоявшемся сражении еще не добрались до Вэйхайвэя, когда под орудийный салют с фортов прикрывавших военно-морскую базу и в сопровождении выскочившего навстречу дежурного миноносца два небольших корабля с трофеем на буксире, принялись вползать на внутренний рейд.

Празднества по случаю их прибытия что в городе, что на фортах длились два дня, пока из Люйшунькоу по телеграфу не пришла информация о результатах недавнего боя близ реки Ялу, ознакомившись с которой командование базы резко впало в уныние. Помимо того, что оба прибывших в Вэйхайвэй миноносных корабля были признаны потерянными, китайский флот лишился пяти крейсеров из восьми участвовавших в бою и 650 моряков только погибшими. Подобный итог сражения, даже с учетом притащенного трофея и потопления двух далеко не самых важных кораблей японского флота, уже не выглядел столь успешным как казалось ранее.

Помимо двух подбитых в самом начале сражения и позже погибших небольших старых крейсеров, под сосредоточенный обстрел "Летучего отряда" по очереди попали все оставшиеся китайские крейсера, серьезно уступавшие своим японским визави по всем статьям. Особенно остро этот вопрос касался вооружения. Немногочисленные и не способные похвастаться большой скорострельностью орудия китайских кораблей хоть и поражали, время от времени, то один, то другой японский корабль, не смогли нанести им критических повреждений. Даже флагманский крейсер адмирала Ито "Мацусима" получивший двенадцатидюймовый подарок от "Динъюаня" в батарейную палубу, отчего ту разнесло вдребезги вместе с большей частью орудий и прислугой, смог, после окончания сражения, самостоятельно добраться до Японии своим ходом. Прочие же японские корабли, что не пошли на дно, отделались куда меньшими повреждениями. И даже вернувшийся обратно в строй "Лайюань" не смог внести весомый вклад в рисунок боя. Правда, еще до его возвращения, как раз в тот момент, когда на его борту закончили тушить пожар, сильно пострадавший от огня японских крейсеров "Чжиюань", имея крен на правый борт, попытался протаранить флагман адмирала Цубоя. Но, не добравшись до врага, после сильнейшего взрыва разорвавшего носовую часть крейсера, ушел на дно, махнув напоследок вращающимися винтами. Что именно произошло с крейсером: подрыв погреба боеприпасов или носового минного аппарата так и осталось неясным.