Легион Фалькенберга

— Сэр.

— Главный старшина, — сказал я.

— Сэр.

— Отправляйтесь на судне на воздушной подушке на берег. Будьте вежливы с встречающими, но не спускайте с них глаз. Когда убедимся, что район не опасен, высадимся все.

— Сэр.

Я посмотрел на звезды. Луны не было. Примерно пять часов до рассвета. Если повезет, к этому времени мы развернемся и будем готовы к бою.

— Хорошо, Дин, ты старший, — сказал я. — Хартц, останешься с ним.

— Если лейтенант приказывает.

— Черт побери, я приказываю. Отставить. Хорошо, пойдешь со мной.

Мы поднялись на палубу. Река всего в метре под нами. В ней не стоит плавать: на Арарате есть водяные змеи, и их яд убивает любое животное, в котором есть протеин. Он действует как катализатор и вызывает свертывание цитоплазмы клеток. Мне совсем не хотелось превратиться в груду жесткой резины.

На борту ждало каноэ. Я заранее нашел солдат, умевших с ним управляться. Отыскался десяток знакомых с причудливым суденышком, и это меня не удивило. Говорят, в полку морской пехоты можно найти представителей любой профессии, и похоже, так оно и есть. В моей роте были два опытных каменщика, художник, несколько техников-электронщиков (вероятно, инженеров, но они в этом не признавались) и по крайней мере один исключенный из корпорации юрист, пьяница психиатр и несколько человек, утверждавших, что они лишенные сана священники.

Капрал Анурарр показал мне, как садиться в каноэ, не переворачивая его. У нас на Аризоне таких нет. Меня везли на берег, а я думал о том, в какой глупой ситуации оказался. Меня везут в каноэ, изобретенном не менее десяти тысяч лет назад. Со мной бинокль, усиливающий яркость и основанный на принципе, который был открыт уже после моего рождения. За мной пароход, который мог бы ходить по Миссисипи во времена последнего рубежа Кастера, [3] а на планету я прилетел в космическом корабле.

Течение быстрое, и я был рад, что на веслах опытные гребцы. Вода плавно струилась за бортом. Иногда по ней пробегала рябь, поднятая невидимыми подводными существами. Судно на воздушной подушке уже поднялось на берег, и кто-то сигналил нам фонариком. Когда мы причалили, я с радостью ступил на сушу.

— Где наши гости, Росак? — спросил я.

— Здесь, сэр.

Два человека — оба ранчеро или фермеры. Один родом из Восточной Азии. Обоим примерно по пятьдесят лет. Как мы договорились, они были без оружия.

— Я лейтенант Слейтер, — сказал я. Человек с востока ответил:

— Меня зовут Ван Лоо. А это Гарри Ситон.

— Я о вас слышал. Кэтрин рассказала, как вы ей помогли.

— Да. Помогли сбежать из клетки, — ответил Ван Лоо.

— Вы должны мне кое-что доказать, — сказал я. Ван Лоо слегка улыбнулся.

— У вас шрам на левой руке. В форме полумесяца. Когда вы были мальчиком, вашу любимую лошадь звали Конфетка.

— Вы виделись с Кэтрин, — сказал я. — Где она?

— К югу от Алланспорта. Пытается поднять ранчеро на помощь капитану Фалькенбергу. Мы посланы сюда, чтобы помочь вам.

— Мы хорошо поработали, — добавил Гарри Ситон. — Многие ранчеро будут сражаться вместе с вами, если вы вооружите их. Но есть кое-что еще.

— Да?

— Не считайте нас неблагодарными, — заговорил Ван Лоо. — Но вы должны понять. Мы воевали годами и больше не можем. Сейчас в долине установился непрочный мир. Это мир покорности, и нам он не нравится, но мы не откажемся от него только для того, чтобы помочь вам. Если вы не собираетесь оставаться, пожалуйста, освободите своего губернатора и уходите, но на нас не рассчитывайте.

— Очень откровенно, — сказал я.

— Нам приходится быть откровенными, — ответил Гарри Ситон. — Но Ван Лоо говорит не от нашего имени. Мы с ним уже преступники. И мы на вашей стороне, что бы ни случилось. Но мы не можем просить друзей присоединиться к вам, если вы не собираетесь оставаться и защищать нас.

— Это старая история, — сказал Ван Лоо. — Нельзя винить фермеров. Они предпочли бы вас Ассоциации, но вы здесь ненадолго, а Ассоциация навсегда! Куда же им деваться? Перед моими предками на Земле вставала та же проблема. Они решили поддержать Запад, и когда американцы, которые ничего особенного не теряли в той войне, отозвали свои силы, мой прапрадед вынужден был отказаться от земли, которой наша семья владела тысячу лет, и бежать с ними. У него не было выбора. Думаете, он поддержал бы американцев, если бы знал, чем все кончится?

— Совладение могло бы распространить свою защиту на эту долину, — сказал я.

— Правительства не знают, что такое честь, — ответил Ван Лоо. — Ее нет и у многих людей. Но человек по крайней мере может иметь честь, а вот для правительства это невозможно. Вы клянетесь, что не оставите наших друзей, которых мы поднимем вам на помощь?

— Да.

— Верю вам на слово. Кэтрин говорит, что вы человек чести. Если поможете нам транспортом и связью, думаю, завтра к полудню к вам присоединится пятьсот человек.

— И да поможет им Бог, если мы проиграем, — сказал Ситон. — Да поможет им Бог.

— Мы не проиграем, — пообещал я.

— Битва — не война, — сказал Ван Лоо. — А войны выигрывают не оружием, а волей к победе. Нам пора.

XV

Военная аксиома гласит: ни один план не выдерживает соприкосновения с противником, но к полудню казалось, что эта операция будет исключением. Отряд Фалькенберга — два взвода роты Б, которые погрузились на «небесные якори» после того, как мы отплыли на баржах, — перед самым рассветом напал на защитников прохода и через три часа овладел проходом. Фалькенберг привел две роты милиции, приказал им окопаться и удерживать проход.

Тем временем ранчеро с юга получили вооружение и приказ перекрыть дорогу и сдерживать тех, кто попытается отойти на юг. Из этого сектора я получал лишь отдельные донесения, но казалось, все под контролем. Кэтрин сумела создать отряд почти в пятьсот человек — вполне достаточно для южной оборонительной линии.

Настала моя очередь. Через два часа я повел растянувшуюся на восемь километров линию наступления в долину.

Левым флангом служила река. Здесь не было никаких проблем. А вот правый фланг — совсем другое дело.

— Он меня беспокоит, — сказал я Фалькенбергу в очередном докладе по радио. — Мой правый фланг висит в воздухе. Справа нас защищают только ранчеро Ван Лоо, и их не больше трех сотен — может, и меньше. — Ван Лоо повезло меньше, чем Кэтрин. Конечно, у него было меньше времени.

— А от кого вы ожидаете удар на правом фланге? — спросил Фалькенберг.

— Не знаю. Мне только не нравится зависеть от других и от врага, который должен делать только то, что мы от него ждем.

— Мне тоже это не нравится, но вы можете предложить что-нибудь другое?

— Нет, сэр.

— Тогда выполняйте приказ, мистер Слейтер. Двигайтесь на Алланспорт.

— Есть, сэр.

Контролировать линию фронта было нелегко. Мои солдаты растянулись поперек всей долины, причем главные силы шли на левом фланге вдоль реки. Местность открытая, невысокие пологие холмы с живыми изгородями и эвкалиптами, посаженными для защиты от ветра. Поля недавно сжали и на стерню выпустили свиней. Поля влажные, но мы шли неплотно и не причиняли им вреда.

Через большие промежутки попадались дома фермеров. Все это были крупные хозяйства. Самое маленькое — не меньше квадратного километра, а многие гораздо больше. Очень много земли оставалось необработанной. Дома, каменные и земляные, частично уходили под землю, построенные как небольшие крепости. У некоторых стены проломлены взрывами.

Со мной был Гарри Ситон. Когда мы подходили к ферме, он старался убедить владельца, его детей и родственников присоединиться к нам. Если те соглашались, он отправлял их к растущему отряду на правом фланге.

— Мне кое-что непонятно, — сказал я Ситону. — Конечно, у вас большие семьи, и все работают, но как вы обрабатываете столько земли? На последней ферме было по крайней мере пятьсот гектаров.