Пленники Генеллана (том II)

Через три часа они уже скакали по хрустящей земле, оставляя за собой тонкую цепочку следов. Сухие щепотки соли били из-под копыт в лицо, и всадникам пришлось растянуться в шеренгу. Над копями висела белая пылевая завеса, но, приблизившись, люди, наконец, увидели плотно сгрудившуюся кучку обитателей скал. Что-то странное было в этой непонятной картине. Объяснение не заставило себя ждать — охотники отбивались от рыкунов! Сотни страшных хищников окружали крылатых существ.

Браан, вождь охотников, не знал, что делать. Обычно, оказавшись в подобном положении, он приказывал своим воинам бросить мешки с солью и подняться в воздух. На этот раз простое решение не годилось — к месту схватки спешили длинноногие. Это казалось ему странным, ведь они не могут спастись на крыльях!

Трупы рыкунов, павших от стрел воинов, валялись тут и там. Охотники отважно бросались к ним, вытаскивая из страшных зверей драгоценные снаряды. Многие получили ранения, но лишь один не мог подняться в воздух.

Если вождь примет решение улетать, то этот воин должен будет умереть.

— Твое решение, вождь? — осведомился Крааг. На шее старика зияла рана, след от лапы хищника. — Рыкуны сжимают кольцо.

Браан повернулся к приближающимся длинноногим. Хорошая мысль — использовать лошадей, чтобы снять бремя с плеч охотников, — но теперь, похоже, невыполнимая. Слишком рискованно.

— Оставить мешки! Всем в воздух! — скомандовал Браан. Крааг громко повторил приказ. Поднялся шум и гам. Все кричали, хлопали крылья. Те, кто еще не бросил мешки с солью, поспешно отвязывали их. Пространства не хватало, охотники сталкивались, мешая друг другу. Тем не менее, через несколько секунд все уже покинули поле боя, оставив внизу кучу мешков с солью и раненого юношу со сломанным плечом — его левое крыло беспомощно висело.

Вождь подлетел к истекающему кровью новичку и резко опустился. Страж стоял, выпрямившись, глаза его сияли: умереть от рук Браана — большая честь. Но вдруг голова юноши наклонилась, взгляд метнулся за спину вождя — раненый свистнул. Воин не успел оглянуться, но услышал сзади жуткий рев хищника. У вождя не оставалось времени, чтобы избавить соплеменника от мучительной смерти, но и оставить его он не мог. Браан крикнул, и юноша сделал шаг к нему — воины встали спиной к спине, готовые к последней битве. От стаи рычащих монстров отделился один хищник. Прыжок, блеснули жуткие клыки, хвост со свистом рассек воздух…

Браппа больно ударился о землю — тормозить было некогда. Запела стрела — хищник умер в полете, его мертвое тело рухнуло, не долетев до цели. Браан оглянулся через левое плечо — Крааг накладывал на тетиву новую стрелу.

— Улетайте! — закричал вождь. — Это приказ! Улетайте! Крааг, ты принимаешь командование! Все!

Ветеран не ответил, но и рыкуны не успели возобновить нападение.

Лошадь не слушалась Буккари, поводья не помогали, все попытки заставить животное свернуть оказались бесполезны. Кобыла неслась по соляной равнине с такой сумасшедшей скоростью, что лейтенант понимала: споткнись она, и, в лучшем случае, дело закончится сломанной шеей. Женщина двумя руками вцепилась в густую гриву, осмеливаясь лишь бросать мимолетные взгляды по сторонам. Остальные мчались во весь опор, не в силах укротить словно обезумевших животных, хотя Макартуру все же удалось достать из-за спины винтовку. Буккари сжала зубы. Рыкуны были уже близко, они разбегались, поджав хвосты. Ее кобыла ворвалась в самую середину стаи, преследуя отступающих хищников.

Лейтенант сосредоточилась на одном — не упасть. Что происходит? Лошади, действуя сами по себе, сгоняли рыкунов в одно место. Они окружали их стремительно несущимся кольцом! Когда оказавшиеся в мешке твари уже начали сталкиваться друг с другом, обезумев от бешеной карусели, некоторые попытались вырваться, но были безжалостно сбиты с ног и раздавлены. Вскоре под копытами лошадей оказались еще несколько монстров. Но тут случилось непредвиденное: О'Тул свалился с коня. Буккари увидела, как он рухнул на землю, и закрыла глаза, но золотисто-коричневый вихрь изогнулся, ни одно копыто даже не задело лежащего в пыли человека.

Оставшиеся на земле охотники сбились в кучу. Кони пронеслись мимо, копыта дробили камни и тела живых и мертвых рыкунов. Браан, опустив бесполезный меч, со страхом смотрел, как золотогривые скакуны с вцепившимися в их гривы испуганными длинноногими встают на дыбы и давят скулящих рыкунов. Мощные копыта сокрушали черепа, острые зубы рвали плоть. Все вокруг превратилось в кровавое месиво. Битва, точнее, побоище, подходила к концу. Кони остановились, нервно дрожа, храпя, с их морд стекала красная пена. Пораженные обитатели скал стояли, не в силах сойти с места.

С неба, как сухие листья, опускались охотники, подбирали брошенные мешки с солью и строились в колонны. Крааг, придя, наконец, в себя, поклонился вождю и отошел к воинам. За ним двинулся Браппа, придерживая раненого. И только Браан, маленький, но гордый символ крылатого народа, остался перед табуном танцующих победителей.

О'Тул поднялся с земли, отряхнулся и захромал к товарищам; на лице его застыла смущенная улыбка.

— Святой дух! — воскликнул Шэннон. Его лоб сиял от пота, волосы спутались, глаза ошалело бегали.

— Что случилось? Почему они так? — спросила Буккари. Ее сердце бешено стучало, все тело стонало от боли.

— Да, видно, эти зверьки им не нравятся, — сказал Макартур. — Вот только интересно, почему они притворялись, почему позволяли на себе ездить?

Животные уже успокоились, и Буккари осторожно слезла на землю и подошла к О'Тулу. Шэннон и Макартур тоже спешились, с тревогой поглядывая на могучих скакунов. Лошади опустили морды к земле, обнюхивая соль под ногами. Вождь охотников — такой маленький и хрупкий — смело, хотя и осторожно, приблизился к землянам. Лошади презрительно осмотрели его, фыркая и втягивая воздух. Воин вежливо поклонился, не затягивая, впрочем, церемонии. Буккари ответила, а Макартур тут же вступил с вождем в разговор, быстро жестикулируя. Браан внимательно смотрел и иногда тоже что-то показывал знаками.

— Они готовы отправляться, — сказал Макартур. — Только нас и дожидались.

Буккари знала, что лошадей нужно загружать солью, а следовательно, им всем придется идти до реки пешком. Все это Макартур объяснил ей достаточно ясно еще до похода, когда пытался отговорить от участия в нем. Но после четырехдневной непрекращающейся тряски, превратившей всю нижнюю половину ее тела в саднящий бифштекс, пешая прогулка представлялась ей довольно приятным занятием.

— И сколько до реки? Далеко? — спросила она.

— Он говорит, пять дней, может, шесть, — ответил Макартур.

Джук с подлинно королевским прискорбием смотрел, как Эт Авиан, заметно прихрамывая, подходит к его императорскому трону. Сам он вряд ли преодолел бы путь от входа, но Эт Каласс и адъютант, подхватив ученого под руки, помогли ему. Эт Авиан, казавшийся хилым и бледным, даже не пытался показать должное почтение, а только поднял голову, но мигая глядя на Верховного Лидера.

— Вы потребовали моего присутствия, — слабым голосом проговорил он.

— Так тебя чуть медведь не загрыз, а? — рычал Джук. — Доктора говорят, что тебе повезло остаться в живых, и что ты можешь потерять руку.

— Медведь мертв, о Высочайший, — уклонился от прямого ответа Эт Авиан. — Мертв благодаря отваге пришельцев.

— Так гласит твой доклад, — задумчиво произнес Джук. — Должно быть, они сильны. И хорошо вооружены.

— Если вы читали мой доклад, то знаете, что дело не в этом. Они хрупкого сложения, примерно в три раза уступают по массе крионцам. Оружие весьма скромное, так что опасности для нашей планеты чужаки не представляют, — разговор, по всей видимости, утомлял ученого.

— Весьма… Очень поспешное заключение. Что ты видел? Спасшуюся кучку существ. Так ли легко определить их подлинную мощь?

— Ваш скептицизм обоснован, о Высочайший, но я говорю о другом. Пришельцы рисковали своими жизнями, чтобы спасти мою. У них не было на это другой причины, кроме врожденного чувства доброты и сострадания.