Плесень

Караван приостановился, чтобы обогнуть очередной затор, в котором не было никакого просвета.

Почва под колесами броненосцев была влажной и податливой. Заболоченный участок тянулся, словно нарочно, метров на пятьсот и местами переходил в самое настоящее болото. Машины с мощными движками и колесами были на грани увязания. Водители старались, как могли, двигаясь безо всяких ориентиров и каждую секунду рискуя встать намертво.

Рейдеры, каждый по-своему, просчитывали варианты выхода и долгой прогулки по топи. Перспективы не радовали. Рядом был лес, где могли обитать зверюшки куда более опасные, чем тот монструозный имитатор в городке.

Вскоре ветер поднялся снова, однако на этот раз был куда слабее. К тому же обошлось без дождя. Пыльный шторм пришел с севера и накрыл караван, словно чтобы еще раз испытать решимость путников.

А потом Сергей ощутил, как в отдалении что-то грохает. Глухие удары об землю порождали протяжное низкочастотное эхо, пронизывающее до самых костей. Можно было представить себе громадный молот, для которого наковальней служила каменистая почва, можно, у кого воображение побогаче, и гигантскую ногу. Других вариантов тоже было немало. Перебирая их в уме, рейдеры угрюмо молчали. Они вслушивались в странный гул, вслушивались со всем вниманием, стараясь определить, не приближается ли он и какого черта все это значит… Проснулись те, кто спал, и по их напряженным позам Сергей понял, насколько испуган сам. Это чувство было знакомо: нечто накатывает, быстро, без предупреждения, и припирает тебя к стенке, не давая вздохнуть… Сергей стиснул штурмовку. Ему представлялось, что он на корабле, идущем вслепую через яростный шторм, и точно знает о приближающемся чудовище.

Первые три машины с трудом выбрались обратно на дорогу. Из-за пыльной бури видимость сильно упала, и броненосцам пришлось ползти со скоростью пешехода.

На время в экипаже два включилась внутренняя связь. Стало слышно, как смачно, от души ругается водитель, сражающийся с дорогой и ветром. Для него это было самое сумасшедшее путешествие, как, впрочем, и для всех остальных.

Подскочил на какой-то кочке, рейдеры схватились за стальные скобы над головами. Дальше машина пошла куда ровнее.

Эхо от ударов чего-то большого об землю стихло. Источник звука исчез.

"Великан ушел по своим делам, — подумал Сергей. — Пока мы его не интересуем…"

Шутка не удалась, и рейдер почувствовал волну колючих мурашек на спине.

Караван полз как черепаха. Атмосферные помехи, не раз фиксируемые с момента выезда из Бастиона, мешали датчикам нормально работать. Сканер так вовсе почти ослеп, поэтому пыльном океане броненосцы двигались исключительно ощупью.

Связист был слишком молод для такой работы, но другого просто не нашлось. Девяносто процентов сотрудников Центра Связи подхватили вирус или уже умерли. Остальные уже эвакуировались, захватив с собой большую тележки с хрупким оборудованием. Сейчас они на полпути к поверхности.

По крайней мере, бывшая председатель Объединенного Комитета на это надеялась.

Ада смотрела на парня, он — на нее. Его светлые глаза впитали свет ламп и сделались двумя прозрачными стекляшками, полными страха. На впалых щеках расцвели алые розы.

— Не отвечают? — спросила Сальникова

Она подошла вплотную к терминалу, за которым, скрючившись, сидел единственный оператор.

— Нет. Передачи прекратились. Мы зовем… но…

— Понятно. — Ада стиснула обеими руками край спинки стула. — Значит, Остров молчит. А наши?

— Выходили на связь десять минут назад, — ответил оператор, указывая на голографический экран, на котором мерцали графики и таблицы. — Связь плохая из-за атмосферных помех, но пока слышно… Прошли сто двадцать километров.

— Всего?

— Докладывают, что на трассе много препятствий, завалов из старой техники. Так же их настигла сильная буря. Один из броненосцев потерян. Погибло пятеро.

— Как это произошло?

— Машина провалилась в яму, там грунтовая вода поработала.

— Ясно. Машину нельзя было вытащить?

Связист пожал плечами. Мол, это не в его компетенции.

— Был взрыв. Сдетонировали емкости для огнеметов, которые лежали в кузове.

Тильда устремила взгляд на противоположную стену помещения. Трудно было поверить, что здесь еще недавно кипела жизнь и повсюду стояло оборудование. Больше полувека люди вели отсюда радиопоиск, чтобы… в конце концов, сбежать, не выдержав давления обстоятельств. Вряд ли даже Генерал, слывший крайним пессимистом по части прогнозов, мог предположить, что все придет к такому концу.

Что же дальше? Уверена ли Сальникова в том, что все делает правильно?

Скорее нет, чем да. Но пусть кто-нибудь предложит более разумный вариант.

— Значит, теперь только десять машин, — сказала Ада, обращаясь, скорее, к самой себе.

Ее взгляд обшаривал пустую стену, в которой сохранились отверстия от монтажных крепежей и как попало сдвинутые столы.

— Что еще?

— Группа обследовала один из городков возле дороги.

— Зачем?

— Буланов докладывает, что они искали белую плесень.

— Я должна была догадаться, — мрачно усмехнулась Ада. — Это Буланов. Он не сдается. Готова спорить, Мих придерживается противоположного мнения. Именно полковник на вечеринке главный пессимист.

Парень за терминалом не понимал, о чем она говорит. Его мысли занимало единственное: как побыстрее убраться из этого места, пропитанного запахом трупов. Худые плечи под формой дрожали, и это было видно невооруженным глазом.

— Они не успеют, да? — спросил он, вытирая пот со лба. — Не успеют?

— Не знаю. Шансы есть, — ответила Ада, испытывая отвращение к себе за то, что вынуждена врать. — Если поторопятся.

— А почему Остров не отвечает?

— Ты же сам сказал — в атмосфере помехи. — Она положила руку парнишке на плечо и сильно сжала пальцы. Тот прекратил трястись, хотя и ненадолго.

— Что же нам делать? Если мы умрем на поверхности?

— Здесь у нас куда меньше шансов выжить и куда больше заболеть. Наверху, я уверена, наоборот. Тела начнут разлагаться. Хотя Госпиталь мы закрыли, но… — Мысль о том, что случилось, вдруг со всей очевидностью высветилась у Ады в сознании. Госпиталь, где мертвецы лежат штабелями. Где все залито кровью. Где куски плоти валяются прямо под ногами. Докладывая о том, что эвакуация завершена, врачи сказали, что, закрывая двери, они слышали, как надрывались в криках оставшиеся.

А теперь? Ада представила темные тихие коридоры и помещения. Умерли те, кто перешел в завершающую стадию. Остальных вытащат на поверхность. Для чего же?

Ада поднесла руку к горлу — не хватало воздуха.

— Что? — спросил связист, напуганный внезапным обрывом монолога.

— Вирус по-прежнему в воздухе, — добавила она, выдавив из себя улыбку, а сама думала о том, сколько Бастионцев покончили с собой и сколько умерли, запершись в своих квартирах, решив, что искать помощи бессмысленно. Во время эвакуации в эти часы Службы Безопасности нашла не менее сорока наглухо запертых изнутри апартаментов. Было бы время, Ада бы сверилась со списками проживающих и узнала, кто там, но имело ли это смысле делать сейчас?

Бастион стал громадным кладбищем — ничем это не изменишь.

И если выжившие вернутся, как смогут они очистить убежище от мертвечины? Смогут ли жить с этим?

Ада была уверена, что нет.

— Мы не болеем! — Голос связиста подпрыгивал, как мячик. Председатель подумала, бедняга на грани нервного срыва.

— Верно. Чем же не основание для надежды, да? Мы не носим масок, не чувствуем ухудшения. В конце концов, врачи выделят антитела и — вуаля! — проблема решится.

Их взгляды встретились. Оба чувствовали ложь, но негласно сговорились играть по правилам.

Парень с неохотой кивнул, первым признав, что не против некоторое время потешить себя спасительной ложью.

— Перед тем, как присоединишься к остальным, отошли нашим сообщение, что мы выходим на поверхность. Пускай знают. Мы разобьем лагерь в квадрате десять. Судя по картам Службы Безопасности, там самое лучшее место.