Кронштадт

– Целься! – вновь приказал Кир.

На этот раз дикари вели себя куда осторожнее: ползли, не вставая; стоило больших трудов поймать их на мушку. Тем не менее десятник снова скомандовал залп. А затем приказал стрелять по готовности, чтобы выбить как можно больше врагов до того, как те ринутся врукопашную. А рукопашной, похоже, было не избежать. Что ж, кроме Рэма и Ники, все остальные в десятке – парни крепкие, штыковому бою обученные. К тому же Кириллу было придано усиление – двое его, как выразились в Совете, дружков, краснолицый меченосец Джаред Хорг и одноглазый Наг. Честно сказать, последнего Кирилл не считал за бойца, а вот дампу был искренне рад – боец серьезный. Впрочем, и шам палил из выданного нагана очень даже метко. И первым попал прямо в голову вдруг рванувшемуся в его сторону врагу.

Нападавшие вскочили внезапно. Подползли как можно ближе… те, кто дополз. Не так уж и много их осталось в живых – примерно с дюжину рослых и свирепых бойцов.

– Не надоело?! – караульный крик нео взорвал затянувшуюся после очередного залпа тишь. Кричал, по всей видимости, десятник дикарей.

– Надоело!!! – хором отозвались бойцы.

Разом вскочив на ноги, они с воплями ринулись в бой, устрашающе размахивая тесаками и дубинами.

Выстрелив несколько раз, Кир сунул за пояс бесполезный ПМ, понимая, что уже не успеет перезарядить обойму. Подобрав с земли винтовку Рэма, юноша проворно подставил ее под удар дубины и, отбив натиск, отскочил в сторону, одновременно целя штыком в гнусного вида громилу с отечной, не отягощенной излишками интеллекта мордой. От штыка дикарь увернулся, но от приклада – не смог. А приклад у винтовки Мосина – штука убойная, ничуть не хуже дубины.

Незадачливый нео тут же ощутил это на собственной челюсти, сломавшейся от полученного удара с характерным хрустом. Вне себя от боли, дикарь завыл, подняв дубину. Кир прикончил его быстрым ударом штыка в сердце. Прямо под мышку, так что нагрудник из массивного колесного обода ничуть не помог нео.

Оглядываясь по сторонам, Кир сунул в ПМ последнюю обойму. Судя по всему, пока в его срочной помощи никто не нуждался. Разве что Ники – уж слишком комично он выглядел, отбиваясь от здоровущего дикаря, похожего на горбатую гориллу.

Десятник пристрелил врага одним патроном и неожиданно улыбнулся, глянув, как орудует своим длинным мечом дамп, вокруг которого кружило трое врагов. Четвертый уже валялся с распоротым брюхом.

Любо-дорого было посмотреть, как порхал в руках Джареда Хорга огромный двуручный меч! Мощный, по-своему изящный клинок, сверкая разящей сталью, то стелился у самой земли, то резко взмывал к небу и без всякой жалости опускался на головы врагов. И так все происходило быстро, что и меча-то видно не было – один сплошной сияющий круг, время от времени взрывавшийся вражеской кровью.

Удар! – отлетела в сторону чья-то рука с зажатым тесаком.

Выпад! – унеслись в небо выдернутые из вскрытого живота кишки…

Едва уловимый взмах… И вот уже чья-то срубленная голова покатилась по кочкам, подпрыгивая, словно капустный кочан.

Наемник-дамп уделал всех. Один. И очень-очень быстро. Впрочем, атака и так уже захлебнулась, по крайней мере, здесь, по центру. А вот на флангах… Поглядывая на окровавленные трупы, Кир прислушался, вытаскивая бинокль.

– Командир, ранены Малыш и Симотра, – негромко доложил Ники. – Симотра – легко, в руку. А Малыш… вон он, там. Лежит.

Малыш, отважный воин, невысокого роста юноша лет двадцати, скромняга, от которого редко услышишь слово, лежал в луже крови под жидким кустом дрока. Светлые глаза его закатились, на лбу выступили капельки пота. Левый рукав бушлата потемнел, а вместо кисти руки зияло кровавое месиво…

– Добей, – вдруг открыв глаза, просипел раненый. – Командир, пожалуйста… пожа…

Парень несколько раз дернулся и затих, устремив неподвижный взгляд в высокое, совсем не по-осеннему синее небо.

– Спи спокойно, воин, – опустившись на колено, Кир закрыл умершему глаза. – Ты погиб не зря. Извини, сейчас прощаться с тобой некогда.

И словно в подтверждение его слов, из зарослей орешника выбрался запыхавшийся вестовой. Враги начали атаку на левом фланге. Как и ожидал Кир, они наступали вдоль линии моря, в случае чего надеясь вовремя убраться на лодках.

Впрочем, кое-кто остался и в центре. Едва Кирилл отдал приказ контратаковать, как с форта валом посыпались муты во главе с рогатым. Около двух дюжин нео встали против десятка Кира, воинственно размахивая дубинами и вопя. Однако в бой враги почему-то не торопились, словно чего-то выжидали – или, помня об участи своих сотоварищей, просто опасались попасть под мощный винтовочный залп. Тут уж никакие прыжки и ругательства не помогут. Прыгай – не прыгай, рычи – не рычи, а пуля 7,62 мм – штука могучая. Тем более выпущенная из винтовки Мосина, у которой ствол – ого-го! Это вам не какой-нибудь там ПМ или кавалерийский карабинчик.

Вожак в рогатом шлеме повернулся к своим, замахал руками, видать – что-то говорил. Скорее всего, пытался отправить в бой угрозами и пинками. Ничего не выходило, да, верно, не к тому рогач и стремился. Пройдясь перед воинами, он развернулся и в несколько прыжков оказался прямо перед винтовками кронштадтцев. Один. С усеянной гвоздями палицей и в дурацком шлеме. И кого надеялся им запугать, чучело?

– Моя зовут Ххаррг! – потрясая палицей, громко завопил рогатый. – Ххаррг – вождь! Ххаррг – смелый, да. Если ваш вождь не трус, Ххаррг вызывает его на поединок! Будем драться один на один, как подобает воинам. Если не трус ваш вожак, х-ха! Ххаррг сотрет его в порошок, у-у-у-у!!! – попрыгав и повопив, вождь нео продолжил все тем же презрительно-хвастливым тоном: – Ну, трус, выходи-и-и! Только уговоррр – драться без пули-и-и! Без ножжжа! Голыми руками, да! Пуля – друг трррусов! Ххаррг – не трус.

– Что ж, без пуль, так без пуль, – глянув на солнце, ухмыльнулся Кир. – Рэм еще не вернулся? Нет? Как вернется – пусть сразу ко мне. Пока же…

– Друг! – округлив глаза, Дэм схватил десятника за руку. – Ты и в самом деле хочешь выйти на поединок с этим… с этой горой мяса?! Это ж не человек вовсе! Он же тебя сомнет.

– Авось не сомнет, – подняв винтовку, Кирилл показал ее дикарям и картинно положил наземь. То же самое проделал и с пистолетом. Без пуль так без пуль.

Улыбнулся, успокаивающе помахал своим и направился навстречу врагу, беспечно подкидывая на ладошке только что подобранный камешек. Словно гадал – повезет или нет?

Повезет? Честно говоря, кронштадтские сильно в этом сомневались. С таким-то соперником! Такого бы завалить поскорей, словно медведя… да только вот Кир строго-настрого приказал не стрелять.

Бросив к ногам палицу, вожак нео снял шлем, обнажив бритую шишковатую голову, словно бы вдавленную в необычайно широкие, бычьи плечи. Массивная челюсть, выдающиеся вперед надбровные дуги, из-под которых злобно взирали на мир маленькие поросячьи глазки, перебитый, с вывороченными ноздрями, нос, – все это придавало лицу вожака дьявольское, дикарское выражение. Этакое сочетание злобной тупости и лютой подростковой ненависти к любому, кто «не наш».

Ух, каким торжеством вспыхнули глаза дикаря, едва он увидал идущего к нему Кира! Как плотоядно раскрылась пасть нео, усеянная желтыми кривыми клыками. Изо рта капала желтоватая слюна, будто рогатый вожак собрался сожрать соперника. Очень может быть, что именно это он и намеревался сделать при полном одобрении своих соратников.

Как он разминал пальцы… как сжимал кулаки… да что там кулаки – кулачищи размером с человеческую голову. При таких кулаках никакой дубины не надобно.

– Я все же его уложу, – Симотра дернул с плеча винтовку.

– Стоять! – быстро приказал Дэм. – Что сказал десятник? То и делай.

– Но он же…

Враги сближались, не торопясь. Ххаррг то и дело останавливался, поворачивался к своим, поигрывал мускулами, получая в ответ вой дикого одобрения и восторга.