DOOM. Трилогия (ЛП)

Но Арлин настояла на своем. И я рассказал обо всем, что со мной произошло после расставания с обоими Ронами на ракетной базе. Арлин пришлось пройти через то же самое; перечислять, сколько тварей при этом она перебила, было лишним. Я сам без труда закончил бы любую начатую ею фразу.

Я описал свои злоключения, в душе надеясь, что не слишком занудничаю, а потом, мягко ступая подошвами новых ботинок по холодному, каменному полу, мы побрели искать медикаменты.

— Проще справиться с дюжиной зомби, чем с одним пришельцем-монстром, — говорил я Арлин, когда она отворяла очередную дверь.

Распахнувшись, дверь ударила по стоявшим внутри помещения ружьям, и они со стуком попадали на пол. К счастью, ни одно не было заряжено.

Я поглядел на разбросанное оружие и, скорчив самую злую свою гримасу, спросил:

— Какого черта ты в своих хоромах порядок навести не можешь?

Широко раскрыв от удивления глаза, Арлин подняла одно ружье и протянула мне. Потом взяла себе другое. Мне было очень жаль оставлять здесь столько оружия. Но вместе у нас было только четыре руки. А кроме того, позарез хотелось найти аптечку — плечо горело, как в огне. Не говоря уже о том, что подруга моя просто умирала от голода.

Ох, как мне хотелось вызволить из этой дьявольской дыры мою дорогую девочку. Я готов был даже по электронной почте на Марс ее отправить, а еще лучше — сразу на Землю.

— Давай-ка, сосредоточься, — сказал я, — и бери, что видишь, на заметку.

— На заметку?

— Придется обо всем дать полный отчет, как только вернемся назад. Этот гадюшник поганый нужно так разделать, чтоб от него камня на камне не осталось.

Арлин устало улыбнулась.

— А ты такой умный, что знаешь, как нам отсюда выбраться?

— Я оставил у входа на базу маленький вездеход. Мы сможем добраться на нем до корабля и улететь обратно на Марс. Или даже сразу на Землю… В принципе, такое вполне возможно.

Арлин озиралась по сторонам с таким видом, будто ее очень интересовала здешняя архитектура, которая, надо отдать ей должное, и впрямь захватывала воображение — ни одна деталь не выглядела нормальной. Поверхность стен грубая, неровная, омерзительного розоватого цвета, напоминавшего внутренности. Всюду, куда ни бросишь взгляд, мерещились черепа, морды монстров и разлагающиеся трупы.

Арлин вежливо прокашлялась.

— Твой план, наверное, очень неплох, но существуют два обстоятельства. Вопервых, милый, мы уже не на Фобосе.

— Не понял.

— Мы на Деймосе, где нет ни вездеходов, ни ракет. А корабли, которые на этом марсианском спутнике когда-то были, вывезли отсюда людей еще четыре года назад. Флай, мы здорово здесь застряли, причем неизвестно даже, где это «здесь» находится!

Я, должно быть, выглядел полным идиотом, потому что Арлин настоятельно сказала:

— Ну-ка, напрягись, Флай, постарайся припомнить, когда Деймос исчез со всех экранов?

— Я что-то не в курсе. И вообще, что за околесицу ты несешь?

— Не гони волну, дорогой. Тебя, видно, уже под стражу отдали, когда от Бойда пришло сообщение о том, что Деймос исчез с орбиты.

— И что, были гравитационные эффекты? — спросил я. Арлин звонко рассмеялась и ответила вопросом на вопрос:

— Шутки шутить изволишь? Или забыл, насколько Деймос мал? Он еще меньше, чем Фобос.

— Знаю.

Эти обломки космических скал и впрямь были настолько малы, что их реальная сила притяжения была чисто теоретической, совершенно несопоставимой с уровнем гравитации в зонах, созданных пришельцами. Хоть в последнее время я и стал уже привыкать ко всякой фантастической чертовщине, остававшаяся во мне доля здравого скептицизма мешала поверить в абсурд.

— Откуда ты знаешь, что мы на Деймосе?

— Потому что я уже была здесь раньше, Флай. Перед тем, как попасть в нашу роту, я проходила практику штабной работы на Деймосе.

— Штабной работы? Но ведь в морской пехоте нет штабных должностей — морских пехотинцев готовят только к боевым действиям.

— Правильно. Меня посылали по линии ВМС. Боец на секретарской работе.

Эту информацию надо было переварить. Ничего хорошего новость не сулила. Да и представить Арлин Сандерс в роли секретаря было совсем не просто.

Я посмотрел наверх. Сквозь потолок виднелось небо, но там, где полагалось быть Марсу, зияла пустота. В небе Деймоса не было ни одной звезды, даже обычная чернота космоса куда-то пропала. Лишь серое марево — странная дымка, не имевшая ничего общего с облаками.

— Значит, получается, что мы соскочили с марсианской орбиты?

Арлин усмехнулась и ласково взъерошила мне волосы рукой.

— Прими поздравления, Флай. За такой вывод тебе надо бы Нобелевскую премию дать. Но ведь ты не видишь здесь купола, под которым поддерживается нормальное давление. И, тем не менее, мы дышим нормальным воздухом. Да, я уверена, что мы на Деймосе — все эти конструкции, о которых еще Лавкрафт писал, ни с чем невозможно спутать.

Интересно, кем был этот Лавкрафт. Если он имел хоть какое-то отношение к тому, что с нами произошло, я бы ему с удовольствием двинул по челюсти.

— Не бери в голову, — добавила Арлин, будто прочла мои мысли. — Лавкрафт — это писатель-фантаст, жил в Америке в начале двадцатого века. Он просто помешался на монстрах и подземных лабиринтах и во всех деталях описывал опасности, подстерегавшие человечество, называя их «жуть».

Никогда раньше мне не доводилось слышать это слово в таком контексте, хоть прозвучало оно в устах Арлин авторитетно и внушительно.

— В нашей ситуации, я бы сказал, что мы в этой жути по самые уши увязли.

— Не стану спорить, — согласилась Арлин. — Но то, что мы на Деймосе, парень, это точно; однако главная проблема сейчас заключается в том, что эти твари его куда-то умудрились перенести.

— Просто замечательно. А вторая новость какая? Арлин выглядела озадаченной, потом нахмурила брови.

— Мне бы не хотелось тебя расстраивать.

Я облизнул пересохшие губы, чувствуя в животе неприятную пустоту. Мне всегда не нравилось, когда такое говорили девушки.

— Так в чем, собственно, дело-то?

— Ты, друг мой, всегда был больше предан морской пехоте, чем я.

Напряжение возросло.

— Причем здесь морская пехота? Ты ведь знаешь, детка, она мне многое дала. И забывать об этом совсем ни к чему.

Арлин улыбнулась и кивнула. Она помнила о моем отце — патологическом вруне и мелком воришке, который кончил свои дни, отсиживая двадцать пять лет по четвертому сроку… сбил пикапом рядового. Через пару лет после приговора он умер в тюрьме, как мне сказали, от кровоизлияния в мозг.

Отец мой был самым гнусным, низким и подлым человеком из всех, с кем меня сводила жизнь. Он даже самого отдаленного представления не имел о том, что значит слово «честь». Я так и не сообщил ему, что пошел служить в морскую пехоту, потому что он не понял бы такого поступка, даже если б узнал, что я решился на этот шаг из-за него… чтобы ни в чем на него не походить.

Ну вот, я выговорился, и мне немного полегчало. Прости, отец, потому что я много грешил. Но морская пехота — мой мир, вне рамок которого я бы просто не выжил.

— Морская пехота Соединенных Штатов, Флай, — продолжала Арлин, — здесь вовсе ни при чем. Но, черт дери, в жизни есть другие вещи, более важные и существенные.

— Какие, например?

— Например, растреклятый род человеческий.

В кишках от таких слов снова похолодело.

— Да брось ты эту болтовню о роде человеческом, о деле лучше толкуй.

— Как ты думаешь, парень, для чего вообще существует морская пехота?

На этот вопрос я не стал отвечать — мне не очень нравились выводы, к которым Арлин собиралась меня подвести: я знал наперед, о чем она станет говорить. Но логически вычислить и обосновать допущенный ею просчет мне было бы трудно.

— Ты всегда печешься о чести и долге Но знаешь ли, что такое долг? Мы, дружочек, и есть те самые люди, которые стоят у стены. Другие могут вообще не догадываться о нашем существовании; они могут даже не ведать о том, что такая стена существует, им может быть на это просто наплевать. Но мы-то для того и живем, чтобы эту стену охранять и защищать. Дело, Флай, далеко не в том, что нам двоим удалось уцелеть в кровавой передряге — наша миссия поважнее, чем просто шкуру спасти. Ведь только нам с тобой известно о вторжении, и только мы одни можем хоть как-то помешать тому, что задумали эти твари. Так что, черт меня дери, я даже не подумаю отсюда ноги делать, пока не исполню то, что считаю своим долгом!