Фабий Байл. Прародитель

— Кто «мы»?

Блистательный наклонился к нему.

— Конклав Феникса, — прошептал он.

— И что это такое?

Блистательный постучал пальцем по губам:

— Секрет.

— Разумеется, как это я не догадался. Касперос, мы впустую тратим время.

— Я же просил не называть меня так, брат, — произнес Блистательный обманчиво мягким тоном. — Я стою гораздо выше, чем раньше. Не будешь же ты называть мотылька червем?

Байл уставился на него.

— Прошу меня простить. О Блистательный Король, мы впустую тратим время.

Блистательный улыбнулся.

— Так покончи с этим, брат, прошу, — он облизнул губы. — Если можешь. Насколько я помню, ты никогда не любил лишний раз двигаться.

— Ключевое слово — «лишний», — ответил Байл. Он поднял посох и направился вперед, вскидывая полы плаща при каждом шаге. На середине пути он беззвучно активировал стим-помпы в броне, и по телу прошла волна прохлады, оставляя за собой силу. Он составил эту смесь наркотиков специально под свой организм. Коктейль делал его быстрее и сильнее, но позже за это придется заплатить. За все всегда приходится платить. Каждое лишнее усилие еще на один шаг приближало его тело к окончательной гибели.

Один из Узников Радости, Мерикс, раскручивающий над головой трещащий электроцеп, повернулся, когда Байл подошел ближе. На нем была броня старого типа, покрытая большими пятнами тусклых цветов. Он направил электроцеп вниз с такой силой, что звериные шкуры взметнулись вокруг него, но Байл отступил в сторону и обрушил посох на грудь противника. Раскрашенная в пастельные тона броня не могла защитить космодесантника от смертоносной энергии посоха Мучений. Тот прошел сквозь керамит, как скальпель сквозь плоть.

Мерикс выгнул спину и пронзительно закричал. Боевой цеп выпал из онемевших пальцев. Байл схватил его за горло и поднял в воздух. Мерикс даже не сопротивлялся, когда главный апотекарий отшвырнул его в сторону.

— Дерись, Олеандр. Дерись, если хочешь жить, — сказал Байл, присоединяясь к апотекарию. Встав спиной друг к другу, они приготовились сражаться с оставшимися Узниками Радости, — Мне не нужны те, кто сдается при первых же трудностях.

Олеандр не ответил. Его меч обрушился на парные клинки Гулоса, после чего апотекарий крутанулся в сторону и ударил противника плечом в грудь, оттолкнув на шаг. Байл был вынужден забыть про обоих, когда гигант по имени Благословенный Лидоний атаковал его гудящим громовым молотом. Лидоний был одним из тех, кого коснулся варп, и из давних трещин в его силовой броне выглядывала опухшая, мутировавшая плоть. Его кожа отливала перламутром и бурлила, словно кипящая грязь.

Байл пригнулся, уходя от первой атаки, и увернулся, избегая второй. Он слышал, как хрустят суставы при каждом движении, а рана, полученная на Грандиозной, опять начала болеть, но он ее проигнорировал и атаковал, резко выставив вперед посох, однако громила оказался быстрее, чем казался. Его загрубелая лапища обхватила посох, а когда Байл активировал оружие, Лидоний только захихикал.

— Хорошая боль, — сказал Узник Радости, — Мне нравится.

— Вот как? А попробуй-ка это, — сказал Байл, выхватил игломет «Ксиклос» из кобуры и выстрелил. Уродливое лицо Лидония покрылось волдырями, он выпустил посох и с воплем отшатнулся. Уронив силовой молот, он вцепился пальцами в плавящуюся плоть лица, но яд прожигал себе путь все глубже. Байл опустил пистолет пониже и опять выстрелил. Вопли Лидония поднялись на октаву, и, продолжая держаться за лицо, он рухнул на одно колено.

Байл обрушил посох на его голову с такой силой, что в черепе мутанта осталась вмятина. Издав напоследок жалобный булькающий звук, Лидоний упал. Байл не стал тратить время на ближний бой с остальными. «Ксиклос» выплюнул еще одну иглу, заставив Николу покачнуться, а затем и опуститься на пол с тихим стоном. От кожи его шел пар, а тройной гребень безвольно обмяк.

Услышав звук выстрела, Гулос крутанулся на месте, и его меч со свистом рассек воздух и разрубил предназначенную для него иглу.

— Ты неплох, — сказал Байл.

— Зачем ты его защищаешь? — потребовал ответа Гулос и, оставив Олеандра Савоне, бросился к Байлу. Его клинки сверкнули в воздухе. Байл уклонился от первого и заблокировал второй посохом, — Я слышал, как все было, лейтенант-командующий. Да, слышал, и я плюю на тебя. Там, в Граде Песнопений, ты повел нас на смерть. Я был там. Я видел, как ты бежал со своими трофеями, когда мы проиграли. И как по мне, ты — просто паразит, сидящий в груде гнилого мяса.

— А кто тогда ты? — спросил Байл.

— Кто-то, кто лучше тебя, — ответил Гулос.

— Возможно, — бросил Байл. Он сделал выпад посохом, и Узник Радости вздрогнул от удара в грудь. Посох радостно завопил, а Гулос покачнулся и выронил мечи. Он схватился за оружие обеими руками, но отвести его не мог.

Вопя от боли, он опустился на колени под нажимом Байла.

— А может, и нет, — добавил Байл, — Вы все — испортившиеся ингредиенты, не более. Ресурс, задача которого — умирать за тех, кто стоит выше вас. Понимаешь? Если я паразит, то ты ничтожней даже паразита.

Гулос опять завопил, как драная кошка. Лицо Байла исказилось в злобной гримасе.

— В такие моменты мне кажется, что я понимаю, почему Фениксиец избрал такой путь.

Затем он с рычанием отдернул посох, освобождая Узника Радости от мучительного контроля.

Он осмотрелся по сторонам, буравя взглядом остальных. Савона отошла от Олеандра. Мерикс стоял на ногах, но с трудом. Никола и Лидоний все еще корчились на полу.

— Все мы прокляты, — сказал Байл. — Но не думайте, что это делает нас равными. Я видел Кемос в расцвете его славы и был рядом с Фениксийцем в момент его апофеоза. Я ходил среди пожаров Истваана и шил себе плащи из кожи своих братьев. Я отец новой эры богов и чудовищ, — Он ослабил хватку на посохе, дав оружию скользнуть вниз, и оперся на него, — На всей этой жалкой пародии на флот не найдется воина, который бы повидал и сделал столько, сколько я. Самые сильные из вас сломались бы под весом моей судьбы.

Узники Радости молчали, только Гулос продолжал стонать. Слова Байла их не особо испугали, однако он на это и не рассчитывал. Но ему удалось их устыдить, и пока что этого было достаточно. Блистательный зааплодировал.

— Прекрасно, прекрасно!

Байл перевел на него взгляд:

— Надеюсь, честь восстановлена?

Блистательный раскинул руки в стороны.

— Честь не может быть восстановлена, Фабий. Ты же это знаешь. На пока я обойдусь и этим.

— А мое предложение?

— Ты еще не сказал, чего хочешь взамен, — ответил Блистательный.

Байл достал из-под плаща миниатюрный голопроектор и активировал его.

— Это твоя цель. Красивый, правда?

Перед ним медленно вращался мир-корабль. Блистательный подошел ближе.

— Как ты его достал?

— Как вообще что-то достают? Я за него заплатил. Есть в галактике любители составлять такие вещи. Для нас с тобой все логова ксеносов выглядят почти одинаково, но они разные. Я внесу необходимые поправки. А хочу я вот это, — Байл постучал по гололиту, увеличивая один участок мира-корабля, — Где-то здесь располагается зал, в котором, по слухам, хранятся кристаллизованные останки ксеносских псайкеров, — Он ухмыльнулся: — Одна из интересных особенностей этого вида. Они мне нужны.

Блистательный нахмурился:

— Зачем? Как ты собираешься их использовать?

— Это мое дело, не твое.

Блистательный рассмеялся:

— Хорошо, — Байл собирался выключить гололит, но Блистательный остановил его: — Отдай его мне. Это будет подарком брата брату.

Байл бросил ему гололит. Тот провел пальцами по поверхности и улыбнулся:

— Этот мираж будет развлекать меня, пока я не заполучу оригинал, — Затем он махнул рукой: — Ты свободен. Я подумаю над твоим предложением.

Глава 12

Энтропия в действии

— Пяти кораблей будет мало, — сказал Арриан, изучая гололит, изображающий флот Блистательного, — Мир-корабль — это больше мир, чем корабль, и вооружен он до зубов.