Легионы хаоса

В какой-то момент механид неожиданно остановился. Нависла тишина. Ноги начали распрямляться, механид вдруг стал втрое выше. Так он простоял пару минут. Затем развернулся и побежал строго в обратном направлении, стремительно набирая скорость и оглашая пустоту противным скрипом.

– Эта штука убила наших? – догадалась Марго.

– Может, и эта… – Лури сел на траве. – А может, и другая, совсем не такая. Здесь нет никого, кроме механидов. Другие просто не выживают. Такие дела…

– Механиды охраняют Свалку, – добавил Лимбо. – С ними нельзя договориться. И очень трудно убить. Это все знают.

– А убежать от них сложно?

– Ты же сама видела… – кисло усмехнулся Лури.

– Ну, не знаю… мне показалось, неповоротливый он какой-то.

– Давайте отдохнем и поедим, – предложил Лури. – Я в этом буреломе вымотался как черт. Да и думать лучше на сытый желудок.

– Это как сказать, – усмехнулась Марго. – Сытый и довольный человек вряд ли что придумает, ему и так хорошо.

– Вопрос только, кто тут похож на довольного… – фыркнул в ответ Лури.

– Ну… двигай потихоньку, – Хенд ощупал одежду Петровича, проверяя, не звякнет ли какая-нибудь пряжка в безмолвной ночи.

– Ты, это… присматривай за мной, ладно? – у Петровича дрожали коленки.

– Пойду крилов отвяжу. Если что – может, успею тебя подхватить.

Петрович только безнадежно махнул рукой в ответ.

«Не страшно… не страшно…» – твердил он себе, ступая по пружинистой траве. Домики у переправы темнели на фоне воды нагромождением кубиков. Чудище все так же бродило вдоль забора, вздыхая и ворча.

Вдруг оно остановилось, повернув голову в сторону Петровича. Недовольно запыхтело. Петрович застыл, чувствуя, как мурашки бегут по спине.

«Не страшно… не страшно… ничего не будет…»

Он невольно схватился обеими руками за диск, висящий на груди, – неужели сломалась штуковина?

Чудище помялось еще некоторое время у забора, затем вдруг неторопливо направилось к Петровичу. У того вдруг как-то сразу прошел весь страх. «Вот теперь и узнаем…» – пронеслась в голове глуповато-беспомощная мысль.

Он вспомнил, как делали в таких случаях обитатели подземного зверинца в Шире. Надо просто расставить в стороны руки.

Петрович так и поступил. И даже сделал несколько шагов навстречу монстру.

Через секунду его словно окатило прохладной водой. Это было чувство невероятного облегчения, захлестнувшее все – от кончиков волос до пяток. Чудище остановилось. А спустя еще несколько секунд развернулось и потопало прочь, потеряв к нежданному гостю всякий интерес.

«Вот так! – торжествующе подумал Петрович. – Знай наших».

Он спрятался в тени одного из домиков, внимательно оглядывая территорию поста. Следовало найти стойло и какую-то клетку. Там должен был содержаться Туф, как полагал Хенд. А если его там не окажется, то задача усложнялась в разы.

Петрович высмотрел самое неказистое строение и направился к нему. Ориентироваться он решил по запаху: стойло – оно и в Африке стойло.

Он заскользил вдоль стены, но не успел пройти и пяти шагов.

Перед самым носом распахнулась дверь, и прямо ему в руки вывалился усод с кувшином в руках.

Усод испугался еще больше Петровича, кувшин грохнулся на землю и раскололся. В нос ударили испарения дрянного грибного настоя.

Петрович рефлекторно схватил усода за физиономию, затыкая тому рот, и ввалился с ним обратно в дверной проем, оказавшись в темном тамбуре.

Он нащупал хоботок и слегка накрутил его на палец. Усод отреагировал взволнованным сопением.

– Тихо… тихо, говорю… – Петрович лихорадочно соображал, что ему делать. – Только пикни, недомерок, – я тебе твой хобот оторву и засуну знаешь куда? Есть там кто внутри?

Усод отчаянно замотал головой. Петрович надавил усодом на вторую дверь тамбура, и оба оказались в полутемном помещении, похожем на кладовку. Стены были завешаны мешками, бухтами веревок, связками каких-то сушеных стеблей. На широком столе лежала пара разобранных огнеметов, рядом была машинка для прессовки зарядов, тут же валялись объедки, грязные тряпки и прочий хлам.

– Где наш человек? – спросил Петрович, не ослабляя хватки за хоботок.

Усод указал глазами сторону двери.

– Покажешь.

Петрович сдернул со стола обрывок какого-то жгута и ловко, одной рукой соорудил из него что-то вроде поводка для усода.

– И вот еще что… – он аккуратно отстегнул от груди усода устройство, оберегающее от чудищ.

Усод замотал головой, замычал что-то, но Петрович только усмехнулся.

– Ничего, авось не такой прыткий теперь будешь.

Они вышли на улицу. Усод держался руками за поводок, который врезался в горло при любом резком движении.

– Только пикни! – напомнил Петрович. – А теперь показывай.

Усод убеждениям, кажется, внял. Он трясся так, что вибрация передавалась по веревке. За ближайшим домиком он указал Петровичу на большой деревянный ящик, стоявший между повозками.

– И что? – не понял Петрович.

– Дайте же пожрать, гады! – грянул вдруг в тишине голос Туфа. – Такого не положено, чтоб человека голодом морить!

Петрович аж присел от испуга.

– Тихо ты, дурень! – выдавил он. – Ты в ящике, что ли?

Некоторое время Туф изумленно молчал.

– Муммо? – осторожно поинтересовался он из ящика.

– Тихо! – цыкнул Петрович и подтолкнул усода. – Открывай коробку, шибздик…

Усод поспешно выполнил команду, почти не клацнув замками. Туф – помятый, грязный, облепленный соломой – выкатился наружу.

Некоторое время он изумленно переводил взгляд с Петровича на усода.

– Муммо… что за…

– Рот закрой. Надевай эту штуку – и дуем отсюда, – Петрович протянул ему устройство, снятое с усода. – А ты лезь в ящик, понял?

Усод в мгновение ока скрылся в ящике и захлопнул крышку. Казалось, он спрятался с превеликой радостью.

– Я без вещей не уйду! – заявил вдруг Туф.

– Рехнулся? Какие вещи, давай, руки в ноги – и за мной!

– Нет, муммо. У меня тут крил, да и вообще… – Петрович заметил, что Туф по-прежнему крутит устройство в руках.

– Надень, говорю! Потом спасибо скажешь.

– Ладно, ладно… Стой тут. Я мигом… – Туф скрылся в темноте, не дав изумленному Петровичу и слова сказать.

Некоторое время было тихо. Петрович прислушивался к пыхтению монстра за забором.

Потом произошла катастрофа. Неповоротливый Туф что-то там задел – только этим объяснялся грохот и звон стекла, разорвавший воздух над переправой.

Петрович оцепенел. Секунду в воздухе висела напряженная тишина, затем пост пробудился. Послышались голоса и топот, в стойле зарычали крилы, а за забором вдруг трубно завыло сторожевое чудище.

– Что ж ты, твою-то мать?.. – простонал Петрович.

Нужно было бежать. Туф это натворил – ему и разгребать. Так подсказывал разум. Но бежать Петрович не мог. Невыносимой казалась ему мысль бросить приятеля, когда все уже почти закончилось, когда до свободы оставалось всего-то несколько шагов.

И все-таки нужно было бежать. Петрович последний раз окинул взглядом двор и постройки, успел отметить мельтешение химических фонарей в окнах. Где-то уже хлопнула дверь, свет мутным пятном вылился на улицу.

В тот же момент Петрович увидел Туфа. Тот неуклюже бежал к нему, волоча за собой крила. За спиной болтался на одной лямке ранец, он явно мешал бежать.

Туф остановился, с натугой задрал ногу и взгромоздился на крила.

– Давай ко мне! – крикнул он Петровичу.

– Ты что?! Как?

– Не болтай, лезь, говорю.

Метрах в пятнадцати из-за угла выскочили трое усодов с фонариками. Рассуждать было некогда – Петрович, собрав все свои силы, сиганул на животное.

Прыжок получился неловким, да и сидеть вдвоем на криле было совсем неудобно. Петрович и не сидел, а просто лег поперек, схватившись за шерсть.

Крил уже набирал скорость. Чувствовалось, как тяжело ему тащить непривычную тяжесть – вся его упругая прыгучесть сразу куда-то делась.