Война Бессмертных

- Не нравится психоанализ? - усмехнулся я.

- “Не нравится”? - воскликнул Неман. - Я сейчас объясню тебе, чем он мне “не нравится”.

- Ты только помягче, - насмешливо покачал головой Ас.

- Конечно-конечно. - Неман приблизился ко мне и как-то помрачнел, одним своим видом обещая шквал негодования. - Вот смотри. Допустим, ты хотел бы стать астронавтом и полететь на Марс. Или путешествовать по планетам - не важно. Мечта у тебя такая. Ты с детства вдохновлялся космической романтикой, и тому подобное. Будь это возможно, ты бы, наверное, осуществил свои мечты, но поскольку реалии не позволяют, мечты так и остаются мечтами. Казалось бы, все нормально, да?

Я рассеянно кивнул.

- Как бы ни так! Поделись ты своей мечтой с психоаналитиком, он тебе объяснит, что на самом деле тебе не нужно лететь в космос, на самом деле твои мечты - суть отражение твоих внутренних проблем, проистекающих - не догадаешься откуда. Из шизофрении. Да, ты шизофреник. У тебя как минимум подавлены сексуальные желания, а дополнительно не исключены и конфликты с матерью. Возможно, она тебя подавляет, возможно, у тебя проблемы с родственниками и друзьями. Есть большая вероятность, что корень всех проблем в твоем детстве, когда ты захотел переспать с некой девочкой, но не смог. В результате внутреннего конфликта возникла шизофрения, которая и конвертировала несбыточное желание в форму ненормальных мечтаний о космосе. Ведь это ненормальные мечты. Нельзя мечтать о том, что в принципе неосуществимо. Это первейший признак шизофрении. Только мечты о реальных вещах могут рассматриваться как норма. А уж мечты связанные с сексом, с точки зрения психоанализа вообще считаются образцом нормы. Если ты только их в уме и крутишь, если все твои намерения и действия прямо нацелены на секс, значит, ты не скрываешь своих истинных желаний, осознаешь их, следовательно, находишься в гармонии с самим собой. Идеальный человек для психоаналитика - это такое полу-животное, все стремления которого связаны с совокуплением, в особенности - с извращенным.

В ответ на его тираду я смог только недоуменно хмыкнуть носом.

- Что, ты не знал, что у тебя есть проблемы? - продолжил Неман, немного поостыв. - С точки зрения психоанализа они есть, да так много, что ты не представляешь. Каждая твоя мечта, каждое желание таит в себе целый ком проблем. Ты любишь своих родителей? Психоаналитик объяснит тебе эту любовь так, что ты потом до-о-олго уснуть не сможешь.

- Я и так не могу.

- Точно, - опустил он голову, как будто задумавшись.

- А сексуальные желания тогда откуда берутся? - решил я сделать вид, что мне интересно. - В чем их исток?

- В физиологии.

- А исток физиологии в чем?

- Ты смотри не углубляйся, а то шизофрения разовьется, - пошутил он в своем стиле - с серьезным лицом.

- Это что, вообще ни о чем нельзя думать?

- Думать можно, только в рамках. Психоанализ - злейший враг всех мыслящих людей. После обработки психоаналитиком даже вполне адекватный человек становится… Как бы это помягче выразиться… Дуболомом. Недалеким, но непробиваемо уверенным в своей правоте.

Несмотря на его серьезность, чувство юмора у Немана тоже наличествовало. На следующий день после разговора с ним о Луисе Молина, мне стало известно, что он заранее умудрился поспорить с Асом о том как быстро я заинтересуюсь этим писакой. Не знаю, кто из них на что поставил, и на что они вообще спорили, но победил Неман. С моей точки зрения абсолютно дебильный спор.

Преждевременно включать меня в работу Ас не собирался, и о текущих делах Миротворцев я знал не больше, чем услышал в первый день. Иногда они появлялись в офисе потрепанными, иногда очень сильно потрепанными, в крови или ожогах, среди которых даже я - неспециалист - несколько раз видел химические. Однако впечатления, что оперативники возвращаются после боев такой ужасной войны, какую обрисовал мне Ас, как-то не создавалось. В частности по той причине, что глубоких ран у них, независимо от обилия крови, я ни разу не замечал, да и к тому же, немного похромав или подержавшись за поврежденную часть тела, они уже через несколько часов были как новенькие. Любые их ранения ремонтировали устройства, установленные в медблоке, которые они называли “регенераторами протеина”.

Мои рассказы в глобальной сети о том, где я очутился и чем занимаюсь, все воспринимали как прикол, поэтому зря стараться, в красках расписывая свои будни, мне очень скоро надоело.

А вот родителям я ничего говорить не стал. Звонок им я совершил, когда неожиданно для себя открыл, что бамп может использоваться еще и как телефон. Чтобы не тревожить их нервную систему, я объяснил, что не отвечал на звонки потому, что у меня появилась новая девушка, и я зависну с ней надолго, возможно даже поеду куда-нибудь, поэтому в ближайшее время звонить мне не надо - сам свяжусь, когда посчитаю нужным. Ну, родичи у меня всегда мечтали, чтобы я так основательно занялся отношениями с противоположным полом, потому возражений не последовало.

Закончив разговор, я уныло вздохнул и окинул взглядом окружающие помещения. Мое пребывание в этом месте явно затянулось. Новизна переросла в рутину. Две недели безвылазного сидения в четырех стенах - это само по себе испытание не хуже практик, которыми меня ежедневно выматывали. Нет, у себя в квартире я, бывало, сидел и дольше, но там я хотя бы за продуктами из дома выходил и мог разнообразить досуг походом в кино. А тут что? Бамп, практика, еда, бамп, практика, туалет. Я рисковал стать еще одним Дилмом.

То, что я сильно ошибался, так пренебрежительно относясь к покою и безделью, я понял буквально на следующий же день после звонка родителям.

Глава 5

Авангард

Вечером 17 числа, в субботу, Ас решил провести новую практику - по отделению основы от тела. Эта затея мне сразу не понравилась.

- А почему нет физических тренировок? - возмущенно спросил я у него, когда он объяснил свои намерения. - Нахрена такие нагрузки на мозг? Это не нормально. У вас же война, да? Ну, так солдат должен быть сильным и выносливым. Где обучение стрельбе, рукопашному бою?

- Самое совершенное тело - всего лишь груда белка, если им не управляет совершенный разум.

- Это вот ты щас к чему сказал? Типа дохляк, в жизни не державший оружие в руках, у вас тоже как солдат котируется?

- Экс, - устало вздохнул Ас как обычно, - ты должен понять, что война, которая идет здесь имеет мало общего с войнами, которые ведут люди.

- Я это уже который раз слышу. Только мне это, ты знаешь, как-то вот ни о чем не говорит.

Видимо мои слова его зацепили. Он хмуро ответил пророческим тоном:

- На человеческой войне солдаты боятся потерять свои жизни и жизни товарищей, боятся позорной смерти, плена, боятся отдать врагу Родину. Но для нас не существует понятия Родины, нас не берут в плен, и у нас нельзя отобрать жизни. Как и у нашего врага, - продолжил он, намеренно выдержав паузу. - Единственное, что здесь можно потерять, и оно же самое главное, чего в принципе можно лишиться - это собственное “Я”. Потерять свою душу, Экс - вот что самое страшное. Идя на смерть, будучи хоть трижды атеистом, подсознательно ты все равно понимаешь, что смерть - еще не конец, и понимание это придает тебе сил. Когда же ты знаешь, что ценой поражения станет Забвение… Меняется сама система ценностей.

- Все, хватит сгущать краски, - отмахнулся я, почувствовав, как на спине выступает холодный пот. - Я все понял.

- Тогда лови рефрактор, - кинул он мне прибор, достав его из тумбочки у койки.

Лишь только я его поймал, как тут же чуть не уронил от неожиданности, услышав, как где-то совсем рядом эхом прозвучал дрожащий мужской голос: “С-син-ми-ми-ри-ри-ар”.

- Что?! Что это было?! - закрутился я по сторонам.

Ас непонимающе вздернул бровь.

- Кто это сказал? - вытаращился я.

- Что сказал?

- Ты что не слышал?!

- Слышал что?