Ветер и сталь (изд. 1997 г. с иллюстрациями)

Зверский ветер, дувший всю ночь, выл в привязанных тросах дирижабля и только что не сбивал с ног. Катер медленно заползал в ангар, низко хрипели моторы, под его днищем змеились изумрудно-зеленые струи огня. Мы стояли спиной к ветру — Ильмен, Тин, Гест и я. Ильмен была одета в серо-зеленый комбез со множеством карманов, грудь ее перекрещивала портупея, крепившаяся к широкому поясу, на котором висели нож и массивная кобура с пистолетом. На ногах у нее были здоровенные башмаки на огромной подошве, вызвавшие у меня сильное недоумение — как можно бегать в этаких галошах по полпуда каждая? Свои роскошные волнистые волосы она связала на затылке в хвост концами широкой черной ленты, опоясывавшей лоб.

Мы стояли на темном аэродроме, в нескольких метрах от лесенки, ведущей в кабину воздушного пузыря, нависавшего прямо над нашими головами, и смотрели, как Детеринг загоняет катер в ангар.

Что-то мистическое было в безумной пляске изумрудного огня… и в этой ночи холодного ветра. Его злые порывы ерошили мои кудри, они почти закрыли мне лицо и плечи, смешались с рыжими локонами Тин, которую я прижимал спиной к своей груди…

Рядом со мной стояла Ильмен, держа на правом плече «эйхлер», она стояла вполоборота ко мне, глядя в разрываемый зеленым пламенем мрак ангара, и какая-то отрешенность была в ее глазах. Мне казалось, что она смотрит через катер, смотрит через металл и пластик, через броню и моторы и видит тонкие руки Детеринга, лежащие на штурвале, тонкие уверенные руки в черных перчатках.

Басовитое хрипение двигателей смолкло. Через полминуты в ангаре мокро гавкнул люк, и на пороге появился Детеринг. Он шел своей чуть покачивающейся, пружинистой походной, держа в руке шлем. В зубах тлела сигарета.

— К бою, господа, — негромко произнес он, приблизившись к нам. — К бою. Ян, что такой кислый? Все будет в порядке, вот увидишь. Первый раз, что ли? И не последний, черт его дери… Ну, давай. Береги нервы.

Детеринг хлопнул Геста по плечу, подмигнул и полез вверх по лесенке.

— Будь осторожен, Йорг, — грустно выдавил Гест.

— Увидимся, Ян, — я коснулся его руки, — мы вернемся…

— Да, я надеюсь, Александр… — Гест горестно вздохнул. — Ну, Ильмен… прощай.

Женщина медленно кивнула и полезла вслед за Тин в кабину. Я последний раз глянул на ангар, где стоял ставший родным наш «Тандеберд», и взялся рукой за холодный алюминий ступеньки.

Ильмен села в кресло рулевого, мы расположились в уютных креслах позади обширной панели приборов. Взревели турбины; дирижабль качнулся и лениво поплыл в воздухе — внизу отстрелились замки привязных тросов. Рев моторов усилился, и аэродром под нами медленно ушел во тьму. Теперь внизу была сплошная темнота, хоть глаз выколи.

Детеринг встал за спиной Ильмен, держась рукой за подголовник ее кресла. Он напряженно вглядывался в панель управления.

— Н-да, — сказал он, — киберштурмана тут нет. Только компас, а? Как, кэп, взялся бы ты лететь на этаком пузыре без всяких там киберов, сонарной графики, трехмерных терминалов, сенсоров ближнего боя и прочей ерунды? А?

— Не знаю, — ответил я, вставая из кресла. — О, какие-то огоньки появились.

— Это один из пригородов столицы, — объяснила Ильмен.

— А это зарево — справа, за горизонтом — столица?

— Да, это она.

— Какая высота? — спросил Детеринг.

— Я продолжаю подниматься. Правда, ветер мешает, — Ильмен ткнула пальцем в циферблат какого-то прибора.

— Да уж, — хмыкнул Детеринг, — если б я в этом разбирался… Это все равно что посадить тебя за штурвал звездолета.

— Как же ты собирался лететь без экипажа?

— Ну, с моторами и рулями я бы разобрался.

— А приборы?

— Приборы? Сейчас, погоди.

Он взял свой шлем и пробежался пальцами по сенсорам справа от забрала.

— Надень-ка. Не бойся.

Ильмен послушно надела шлем. Повертела головой.

— Вот это техника… Теперь я понимаю.

— Смотри, — принялся объяснять Детеринг, — зеленые цифры — это высота полета… ну, в наших мерах и нашей графике, понятно. Белые символы — тоже цифры — это дальномер. Если ты сейчас посмотришь точно на горизонт и совместишь его линию с пульсирующей фиолетовой полоской, то белые цифры укажут тебе расстояние до него. Зеленый крестик — это твой компас. Своим алым концом он смотрит точно на север. Та синтетическая картинка, которую ты перед собой видишь, называется сонарной графикой. Я могу отрегулировать разрешающую способность так, что ты разглядишь каждую травинку на горизонте. А могу сделать забрало просто прозрачным. В бою всей аппаратурой можно управлять при помощи нижней челюсти — там внизу есть сенсоры.

— Да-а, — Ильмен стащила с головы шлем, — мы до таких штук еще не доросли.

— Когда-нибудь дорастете. Вообще он умеет делать очень многое, гораздо больше, чем ты видела.

— Теперь я понимаю, что приборы тебе действительно не нужны.

— Да, я думаю, что, когда ты устанешь, я смогу тебя сменить у штурвала. Что у нас, кстати, со скоростью?

— Идем по графику.

Начался рассвет. Мы шли курсом на восток, прямо на восходящее светило, которое заставило небо сперва тускло засветиться, из бархатисто-черного став густосиним, а потом вдруг порозоветь.

— Как красиво, — сказала Тин, — я никогда такого не видела.

— Ребята, вы, пожалуй, идите спать, — распорядился Детеринг, — там сзади есть что-то вроде комнаты отдыха. Один черт нам еще целый день ползти на этом пузыре. И выключи свой транс.

Я кивнул и протянул руку Тин. Мы прошли в узкое помещение с четырьмя жесткими топчанами вдоль стен.

— Зря ты не осталась, — вздохнул я. — Зря.

— Одна, в чужой стране? Без имени, без денег, без языка? — Тин села рядом со мной, и ее холодная ладошка легла на мою щеку.

— Тин… — я обнял ее, положил голову ей на плечо, — я молю всех богов, каких только знаю, чтобы все это поскорее закончилось.

— И когда же это случится?

— Кто знает… Но думаю, что теперь уже скоро. Нужно нейтрализовать проклятую батарею, а дальше — уже не наше дело. И мы вернемся… точнее, вернусь я. А ты попадешь в новый мир. В мир, где нет войны, где нет богов и жрецов, где нет ненависти и злобы… по крайней мере, мне кажется, что мой мир именно таков. Или мне хочется в это верить… В моем мире много тепла и света, там можно спокойно жить, не думая о смерти.

— И мы?..

— Знаешь, я, вообще-то, думаю, что моя жизнь изменится. Будет много новой работы. Мне придется летать туда-сюда. А ты будешь ждать меня.

— Я не представляю свою жизнь без тебя. Где бы то ни было. Я хочу быть с тобой.

Она потянулась ко мне губами, расстегивая на себе куртку. Я наклонился над ней, целуя ее грудь, забывая обо всем на свете, вдыхая манящий аромат ее нежного тела…

— Готовность пятнадцать минут, — Детеринг надел шлем, тщательно пригнал его по наплечнику, распахнул забрало, — проверить оружие, снаряжение. Королев с Тин — в танк. Проверить все системы, боеготовность вооружения.

Мы проникли внутрь цистерны через специально прорезанную дыру. Я быстро спустил по веревке Тин и нырнул следом. Невыносимо яркий свет прожектора в шлеме выхватил из темноты черные склизкие стены, черную лужу на самом дне. Отвратительно воняло мазутом.

— 4-черт… — поморщился я. — Бегом!

Стараясь держаться подальше от мерзкой нефтяной лужи, мы побежали вперед. Метров через сорок появились грубо вваренные в стены цистерны стальные балки, за ними стенка контейнера с дырой в рост человека.

ТТТ стоял плотно, забраться можно было только через верхний атмосферный створ. Я подсадил наверх Тин, она взобралась на верхнюю броневую плиту, на «крышу» танка, я запрыгнул вслед за ней. Согнувшись в три погибели, отвалил люк и осторожно скользнул вниз.

— Прыгай! — крикнул я, усаживаясь в кресло. — Садись там, сзади.

Она опустилась в кресло связиста и выжидающе глянула на меня.

— Все в порядке. Справа от тебя, на стойке, здоровая красная рукоятка, видишь? Дерни ее. Когда на индикаторе замигает желтым, скажешь.