Черные ангелы

— Ты можешь меня выслушать? — спросил я терпеливо.

— И не подумаю! — она побежала в кабинет, чтобы пополнить свой боевой запас.

— Как хочешь, — крикнул я ей вслед и с этими словами, натянув на себя парусиновые шорты, выглаженные неделю назад, и, прихватив камуфляжную армейскую майку, которая плохо гармонировала с ними, а также револьвер с обоймой, выскочил из квартиры. Дверь мягко захлопнулась за моей спиной.

Признаться, ее душевный кризис слишком затянулся и стал действовать мне на нервы. У меня были другие планы на жизнь, и если они не совпадали с ее планами, тем хуже для нас обоих. В конце концов, мне надо было найти Леху и продолжить расследование. Не много мы с ним накопали за сутки. Четыре трупа и один планшетник. Как раз достаточно, чтобы отправить нас за решетку за разглашение военных секретов и убийство секретных агентов.

Леху я обнаружил во дворе как ни в чем ни бывало беседующего с маленьким полковником. Разговор шел о собаках. Полковник был большой специалист по этой части.

— Ты отвратительно выглядишь, — заявил Леха. — Опять свалился в Неву?

В течение минуты они с изумлением разглядывали мое лицо и руки, а потом снова занялись обсуждением достоинств и недостатком курцхаара и дратхаара. К собственному удивлению, я услышал, что Леха проявил в разговоре не свойственные ему знание данного вопроса, и мне пришлось вмешаться, чтобы увести его, а то бы они беседовали до вечера.

Перед тем как отправиться в дворец спорта, я решил заглянуть в редакцию и забрать у Тани Малыш планшетник. Небеса обескровили и источали лишь жалкое подобие ливня, и мы с Лехой, не раскрывая зонтов, добрались в редакцию почти сухими. Метров за двести до редакции, Леха попытался пристроиться ко мне, но вынырнувший из кустов странный человек в черном, заставил нас насторожиться. К тому же сильно запахло кошачьими 'духами'. Я так и не понял, кто за нами следил, он или женщина с прозрачным зонтиком, которую мы так и не увидели. Правда, я не узнал в нем того человека, с которым боролся в номере и который убежал от нас, вскарабкавшись на здание гостиницы по лианам. Возможно, это был просто случайный прохожий, и я даже подумал, что обжегшись на молоке, мы с Лехой теперь дуем на воду. Ну а как же женщина с прозрачным зонтиком, от которой пахло кошками? — подумал я и запутался. Б-р-р…

Войдя в редакцию, сквозь неплотно закрытую дверь я услышал, как главный кого-то распекал:

— Мне нужна сенсация в завтрашний номер, а не болтовня!

— Да, но информатор испугался и лег на дно… — Бубнил знакомый голос.

— Вот тебе на служебные расходы!

— Пять тысяч! Шеф, вы меня балуете!

— Это не тебе, болван…

— А я думал вы мне заплатили за то, что я гну спину по двенадцать часов!

— Бери и убирайся!

От главного, пряча деньги в карман и ухмыляясь, как краб, вышел Вольдемар Забирковичус. Он работал в газете чуть ли на со дня ее основания и занимался весьма узкой специализацией: только новыми технологиями и всем тем, что имело отношение к ним. В настоящее время, судя по отдельным фразам, услышанным мной в редакции, он разрабатывал тему 'технологии, скрытые от общественности'. Это дело было связано с большим риском, потому что затрагивало интересы государств, военных и международных корпораций, и на эту тему зря в редакции никто ничего не болтал. У Вольдемара был весьма внушительный вид: очки в роговой оправе, седая борода, крупное сложение, правда, не такое массивное, как у Пионова, и вес килограммов (всего лишь) под сто тридцать. Одевался он следующим образом: белая рубашка, белые гетры и парусиновые шорты. У него была плохая память на лица, и порой он даже не узнавал главного, за что ему, как ни странно, ни разу не попадало, потому что эту его особенность все хорошо знали. Иногда мы с ним пьянствовали, иногда к нам присоединялся Леха. Последний раз это случилось в ночь с двадцать третьего февраля на восьмое марта. Мы так и не смогли его перепить и довольствовались, насколько я помню, громкими заверениями в мужской дружбе. Потом мы голышом купались в Неве, приставали к прохожим и нас едва не забрали в кутузку. Правда, он сильно болел на следующий день, потому что мешал водку и саговое пиво. В общем, он был добрый малый и у нас были дружеские отношения. Главный ему доверял. Не каждый журналист получал на расходы подобные суммы. И не каждый рисковал своей шкурой. Он не боялся попасть в черный список невыездных. Но Вольдемару такая жизнь нравилась, он даже не мечтал о Марсе, хотя неоднократно бывал там. Его пытались переманить в тамошние газеты, но он остался верен 'Петербургским ведомостям'.

— Ты извини меня, старик… — произнес он, увидев мое лицо, — но таким образом не стоит завоевывать место под солнцем… — Я даже услышал где-то у него в горле булькающие звуки, что, должно было, означать смех.

В свою очередь Леха захихикал, как какой-нибудь перепившийся кровью хлыст.

— Пенсию себе зарабатывает!.. Хи-хи-хи…

— Ребята, хотите я сбегаю за пивком? — предложил Забирковичус, похлопав по карману с деньгами.

— Не-не-не… — дружно произнесли мы с Лехой. — У нас задание…

Во-первых, мы знали, что если он начинал, то не останавливался, а во-вторых, за казенные деньги надо отчитываться.

— Слышал я о нем. Что это за задание, где людям рожи бьют? А? — и теперь уже по-настоящему засмеялся довольный собственной шуткой. — В общем, с меня магарыч, как только освободитесь.

На наши голоса в коридор выглянула Таня Малыш, и все сразу замолчали, сделав вид, что у нас с ней какие-то странные взаимоотношения. Вот что значит мужская солидарность, поразился я. Она выглядела расстроенной.

— Ты почему вчера не пришел?

— Представь себе, встретил приятелей…

О существовании Лавровой она, к счастью, ничего не знала.

— Оно и видно, — перебила она меня, намекая на лицо и руки, усыпанные красными пятнами. — Ты что краснухой заболел?

— Это у меня аллергия на грибы, — ответил я, роясь в карманах шорт, — поэтому я и прийти не мог.

При виде Тани Малыш у меня возникало чисто рефлекторное движение руки в карман шорт, потому что она, как папуаска, любила подарки. Я даже ловил себя на том, что и другие женщины вызывают такую же реакцию. Но на этот раз я опростоволосился, потому что ничего не захватил для нее. Выручил как всегда Леха. Он что-то сунул мне в руку, и, я рискуя быть обвиненным в равнодушии, протянул это 'что-то' Тане. Оказывается — цветастую пачку ее любимых презервативов с пупырышками.

— Тьфу ты! — воскликнул я и развернулся, чтобы разобраться с Лехой, но его и Забирковичуса уже дух простыл. То-то они, наверное, хихикают за углом, не успел подумать я, как она уже висела у меня на шее и что-то шептала в ухо. Ее глаза чуть не вызвали у меня рвотный рефлекс. К тому же от нее пахло чем-то, что я физически не переносил, а дивная талия богини уже не вызывала во мне соответствующей реакции.

— Ладно… — сказал я, отцепляя ее руки от моей шеи. — Пойдем к тебе, что ли?..

— Я сейчас не могу… — затараторила она. — Мне еще надо проверить статью Лидии Павловны. А потом — совещание у главного, я должна обобщить материалы по теме 'кальпа', и…

— Какой 'кальпы'? — спросил я.

— Так… э-э-э… у нас будет обсуждение стратегии…

— Что такое 'кальпа'? — я начал терять терпение.

Если бы она меня лучше знала, то не тянула бы резину.

— Вообще-то, в переводе с индуистского это 'порядок', 'закон'… Лука чего-то там раскопал… Но я тебе ничего не говорила… — испугалась она.

— Дай почитать, — попросил я.

— Лука меня убьет… — голосом покойника произнесла она.

— Не убьет, — заверил я. — Он не узнает.

— Лука не узнает?! — удивилась она.

Конечно, она знала, что Лука все равно узнает, потому что иначе бы Лука не был бы Лукой. Но все это относилось к издержкам нашей профессии, и она все понимала.

— На пять минут… — попросил я, рассматривая ее так пристально, что она как всегда растерялась.

— А Лука?.. — спросила она.