Черные ангелы

— Вы не разбираетесь в полицейских! — он посмотрел на меня с плохо скрываемым превосходством.

Морщины на лбу у него походили на меха гармошки, а нос был болезненно заострен. Должно быть, он страдал несварением желудка.

— Зачем они пасут меня? — задал я глупый вопрос в надежде потянуть время.

— А вы как думаете? — поморщился от моей наивности Мамонт.

Он сразу меня раскусил. Он понял, что я трушу.

— Они думают, что я убийца, — произнес я таким тоном, словно должен высморкаться в платок.

— И скомпрометируйте себя, — добавил он, довольный своей проницательностью.

— Тем, что зайду в этот бар? — съязвил невольно я — Здорово! — Я получил тычок нейтрализатором в спину.

— Вы зря острите! — заметил Мамонт тоном садиста. — На прошлой неделе в канале Грибоедова, недалеко отсюда, выловили два трупа…

Лучше бы этот канал засыпали еще в те времена, когда его называли Екатерининским, подумал я, тогда бы у Мамонта было бы меньше работы.

— Мне нечего скрывать, — сразу признался я, чем вызвал его ехидную усмешку.

— Предложение простое, — сказал Мамонт, — помогите мне, и все обвинения против вас будут сняты.

— Против меня нет никаких обвинений, — заметил я.

— Откажитесь сотрудничать, вернетесь в бар к своим макакам. Они специально прибыли, чтобы уличить вас как серийного убийцу. Вы же серийный убийца?! Хотите провести остаток дней в одиночке?!

На жаргоне макаками называли марсианских полицейских.

— Еще чего! — воскликнул я. — У вас больное воображение.

На этот раз я успел вовремя сжаться, но все равно удар в область печени оказался болезненней, чем я ожидал — человек за моей спиной был профессионалом. Я попытался оглянуться, но получил еще один тычок в спину.

— Теперь вы понимаете?! — спросил Мамонт.

— Что понимаю? — корчась, переспросил я.

— Просто так вам отсюда не выбраться.

— Бросьте, — сказал я, — зачем вам меня убивать?

— Вы замешаны в странной истории. А это уже сам по себе повод, — пояснил Мамонт.

— У меня на глазах вчера зверски убили женщину. Я до сих пор не могу прийти в себя. А вы спрашиваете, чем я вам могу помочь!

— Вы отдадите нам то, что она вам вчера подарила, и мы расстанемся друзьями.

— Откуда вы об этом знаете? — спросил я.

Мамонт оскалился. Я решил, что у него начался приступ какой-то душевной болезни, потом понял, что он смеется.

— Не считайте нас идиотами. Женщина доверилась, а вы ее ножичком…

— Это сделал не я!

— Да?! Кто в это поверит?..

— Полиция меня отпустила, я чист.

— Мы порежем вас на кусочки, но до этого вы нам все расскажете. Обыщите его!

Меня поставили на ноги и грубо вывернули карманы. Теперь я разглядел их. Один был жирный, толстокожий и круглый, как апельсин. Второй, который, видно, умел бить — настоящий атлет, имел порочные черты лица. Я видел таких людей на Марсе. Он был из династии рудокопов, осваивавших в поисках теллурия дикий запад на Марсе. Обычно такие люди не отличались долгим умом, потому что этот металл при плавке выделял вещества, действующие на гены человека. Оба истекали потом, словно только что вылезли из русской бани.

Стул подо мной едва не развалился, когда меня снова пихнули на него.

— Вот видите, — вкрадчиво сказал Мамонт, — к чему приводит глупость. Не хотите сотрудничать — больно, хотите…

— …получаете пулю в лоб, — добавил я.

— Черт! — Он вскочил, глубоко дыша. — Вы не оставляете нам выбора. Бейте его, пока не скажет.

Я очнулся под дождем, и свет фонаря бил мне в лицо. Почему я не захлебнулся? Свет был голубым и прежде чем добраться до меня, рассыпался на сотни брызг. Он мне страшно мешал. Я пробовал было отползти в сторону, но он преследовал меня, как маньяк, задумавшийся довершить свое черное дело. Я пытался заснуть, но он не давал мне сделать этого. С той стороны, откуда он падал, земля казалась длинной и блестящий. Никогда с тех пор я не видел такой прекрасной мостовой. Казалось, прежде чем распасться на сотни голубоватых брызг и превратиться в сноп света, она тянется на сотни километров. Это не было пределом, и я долго решал проблему, почему она прячется за этим светом. Но так и не решил ее. Мне надо было обидеться на кого-то, но не было сил. Тогда я припал щекой к мостовой и понял, что дождь имеет вкус крови. Потом не без труда сел. В следующий момент свет описал полукруг, и я не почувствовал удара, а удержался за землю, как за единственную опору в этом мире, и даже прислонился к ней спиной. Меня мучил извечный вопрос, как сделать жизнь счастливой? Расстрелять пару десятков толстосумов, заодно и Мамонта, добавить пенсию старикам или сделать дешевые наркотики?

Должно быть, я все же уснул, потому что прошло достаточно много времени, прежде чем я понял, что замерз. Это было открытием еще одного чувства, которое я испытывал только на Марсе, и я почти восторженно подумал, что надо обязательно рассказать об этом Кутеповой. Она одна могла оценить мой юмор и даже расчувствоваться. Я очнулся.

Я сидел, свесил голову, в позе пьяницы и меня мутило. Единственный фонарь располагался в изгибе улицы, где освещал желтый тупик и часть улицы. Еще я подумал, что в жизни не видел такой горбатой мостовой. Мои ноги были облеплены пиявками, а когда я поднес руку к глазам, то обнаружил еще добрый десяток на предплечье. Я даже умилился их долготерпению, потому что считал, что пропитан алкоголем, как пробка от бутылки. Но было ясно, что они так не считают. Вдруг в том ухе, в котором была вставлена Лехина 'ракушка' что-то щелкнуло, заиграла необычная музыка и странный голос с металлическими нотками произнес: 'Опа-а-а… Мы идем… жди нас… Я потряс головой, оглянулся и решил, что ослышался. Потом вспомнил Мамонта, особенно двух его потных помощников. Благо водка у них была хорошего качества. Ну да, рассудил я, не будут же они из-за какого-то журналиста пить всякую дрянь. Потом меня стошнило, и через мгновение стало легче. Я стал припоминать события в баре.

Они бестолково возились со мной в каком-то подвале, а потом влили в меня две бутылки водки, и я отключился. Впрочем, они тоже прикладывались к этим бутылкам. Должно быть, в их планы не входило убивать меня из-за планшетника. Хотя они могли и не знать о нем, а просто 'кололи' меня. Поразмыслив немного таким образом, но не придя ни к какому решению, я вознамерился отправиться домой и попытался подняться. Рука оперлась обо что-то мягкое. Они лежали по обе стороны от меня, как мешки с мукой. Быстро, как только мог в таком состоянии, я ощупал их. У обоих были перерезаны глотки. Мало того, я едва не порезался об огромный кухонный нож с дырочками вдоль лезвия и с массивной ручкой, который валялся рядом. Ясно было, что таким ножом можно было изрубить человека, как капусту, но никак не перерезать горло. Но разве этого кому-нибудь докажешь. Мне еще повезло, что сюда не нагрянул Бык со своей бригадой. С минуту я беспечно рассуждал на эту тему, потом вдруг сообразил, что мне припишут убийство двух марсианских макак, и предпочел убраться. Оказывается, я находился в двух шагах от своего дома — знакомые очертания Дворцового моста вырисовывались справа на фоне сереющего неба и Ростральный колонн. Какие-то странный огни промелькнули над городом, и было ясно, что нас посетил очередной НЛО. Ха-ха! — засмеялся я и даже помахал им рукой.

Ключ щелкнул в замке как мне показалось на весь подъезд. Я быстро распахнул дверь, сделал шаг и, стараясь не шуметь, осторожно закрыл ее. Квартира пахла вином и забродившими фруктами. Я потянул на себя оконную створку, машинально смахнул со стола яблоки и бананы, остатки которых успели покрыться нежной дымчатой плесенью, и впервые с теплотой подумал о муравьях. Если бы не они, в квартиру вообще нельзя было войти. Правда, муравьи основательно подчистили не только запасы фруктов, но и забрались в холодильник, в котором испортили все, что можно было испортить, за исключением консервных банок и вина. Это были какие-то морозоустойчивые насекомые, на которых ничего не действовало. Мне понадобились значительные усилия, чтобы справиться с пробкой, и через минуту я уже сидел в ванной с тепловатой водой, которая, тем не менее, оказалась губительной для большинства пиявок, и только одна из них — под ухом, не желала отваливаться. В перерывах между глотками из бутылки мне пришлось пару раз погрузиться с головой под воду, после чего я с удовлетворением отметил, что вода окрасилась в розоватый цвет. Но почему-то меня это не особенно волновало, и чувствовал я себя сносно, гораздо лучше, чем обычно после подобных возлияний. Вероятно, этому состоянию способствовали пиявки, решил я, и был доволен найденным объяснением. Но когда выходя из ванной, взглянул на себя в зеркало, то слегка огорчился не только при виде синяка на лице, который начал желтеть по краям, но и при виде на моих конечностях красных пятен — следов пыток сигаретой и укусов пиявок.