Битва за Свет

А не спала баба Зоя потому, что несколько часов назад она услышала тревожные звуки за окном: резкий свист покрышек, неожиданно нарушивший ночную тишину и привычное редкое мычание коров, который мгновенно затих. Старушка выбежала из домика, выскочили и несколько соседей. Ничего необычного они не обнаружили, только сбитую собачку, валявшуюся у дороги. Соседи разошлись по домам, поматерившись на нерадивого водителя, а баба Зоя уснуть уже не смогла: «Дурной это был знак, дурной. Я почувствовала, что что-то нехорошее произошло, и чувствовала сердцем, что ко мне сегодня придут за помощью. Вот вы и пришли», – рассказала хозяюшка дома.

– Баб Зой, как Вы думаете, где можно начать поиски моей Дашеньки? Или, может, подскажете хотя бы, кто бы мог нам подсобить в этом? – спросил я после того, как баба Зоя излила мне душу. Клоп же пошёл к машине, чтобы дать знать остальным, что всё в порядке.

– Милок, – баба Зоя посмотрела на меня настолько сочувствующим и понимающим взглядом, что я понял – она точно поможет, – вам надо в Перепахово, – сказала она почти шёпотом, несколько наклонившись в мою сторону, чтобы я точно расслышал. – Это деревня такая, километров пятнадцать отсюда… – с ударением на второй слог в слове «километров» продолжала старушка, глаза которой то и дело бегали в глубоких морщинистых глазницах, словно высматривая, не подслушивает ли нас кто-нибудь. Но кроме нас с ней в доме никого не было. Я понял, почему она так волновалась: друг покойного Ивана, – её сына, – фактически опекал её, позволяя спокойно дожить старость в нынешние неспокойные, предапокалипсические времена. Рассказывая нам про своего сына, его преемника и про покровительство со стороны последнего, баба Зоя обмолвилась, что новый главарь очень любит её и уважает, и даже регулярно снабжает её продуктами питания, дровами и одеждой. А теперь, рассказывая мне, как нам можно выйти на преступников, она фактически предавала лучшего друга своего сына и хорошее, можно даже сказать, трепетное отношение к ней влиятельного человека, вдобавок кормящего её Было видно, как тяжело ей было «сдавать» преступника… Кто будет её кормить? Кто обеспечит её безопасность, случись чего с ним? В тот момент я чуть не прослезился, видя как старенькая, беспомощная бабушка, практически обрубает себе последнюю возможность спокойного, сытого и тёплого существования ради справедливости. Но, с другой стороны, баба Зоя была, как можно было убедиться, человеком набожным, добрым и справедливым, и поэтому она не могла нам не помочь в поисках похищенной девушки. А что я мог ей предложить взамен? Что мог пообещать? Безусловно, начнись какая-нибудь заварушка, Клоп прибьёт любого гада, как собаку, и этим гадом может стать и главный среди местных преступников – кормилец бабы Зои. И что тогда? Старушка не протянет долго без опёки. Я вдруг глубоко задумался над тем, как бы помочь бабе Зое, чтобы для неё такого сделать…

– Там кирпичный особняк на опушке стоит, – продолжала старушка, – это вот Артура.

Я догадался, что Артуром звали друга её покойного сына.

– Вы как-нибудь осторожненько туда поезжайте, там много мерзавцев этих… – баба Зоя заплакала, понимая, что жива она благодаря большому криминальному авторитету и всем его прихвостням, грабящим и убивающим невинных людей. – Чтоб им пусто было, гадам, чтоб им… – она зарыдала уже в голос. – Я от Артура больше ни хлебной крошки не возьму, катись он к чертям, – причитала она. – Не буду я больше есть этот хлеб, «кровавый» хлеб! – воскликнула баба Зоя и перекрестилась. Я нежно взял её худую, скрученную ладонь в свою руку.

– Баба Зоя, Господь с Вами! Я Вам обещаю, слышите, обещаю, всё будет хорошо.

Затем я сбегал к машине и взял у Гоши несколько банок тушёнки, пять батонов хлеба (практически всё, что было у того в рюкзаке), несколько упаковок спичек, и отнёс всё это бабе Зое в знак благодарности за посильную нам помощь, и просто из желания хоть как-то ей помочь материально. Потом я рассказал Клопу, что нам нужно ехать в это Перепахово, и что там, вероятно, много отъявленных бандитов. Тогда мы, посовещавшись совместно с Ярославом и Олегом Ивановичем, попросили бабу Зою приютить у себя на время отца Ярослава с детьми, а сами решили очень осторожно пробраться в деревеньку Перепахово и «послушать» в тех краях вероятный сигнал рации, оставшейся в Хонде. Та была не против, и дети с дедушкой отправились в домик.

С Клопом и Гошей мы посмотрели на карте расположение деревни Перепахово. До неё, действительно, езды было километров пятнадцать-двадцать. Нам нужно было проехать ещё около трёх километров вперёд по трассе, а затем свернуть налево и по дороге, отмеченной на карте как грунтовая, ехать оставшееся расстояние, удаляясь от трассы.

Было около пяти часов утра, когда мы вчетвером: Клоп, Гоша, Ярослав и я выехали в сторону «Перепахово». С трудом отыскав нужную дорогу, мы свернули с трассы и начали углубляться в сторону дремучего чёрного леса, куда и вела та грунтовая, ужасно разбитая дорога. Мы ехали, естественно, с выключенными фарами и очень-очень тихо, то и дело заглушая мотор и прислушиваясь к окружающим звукам. Вокруг стояла гробовая тишина, и только изредка вдалеке можно было услышать волчий вой и чуть ближе «угукание» сов. Можно сказать, нам немного повезло от того, что на улице был морозец, порядка трёх-пяти градусов, и мы относительно легко, хоть и крайне осторожно, продвигались вперёд. Если бы на дворе был, скажем, сентябрь или октябрь, мы бы абсолютно точно не проехали бы и двух километров, а увязли бы по уши в дорожной грязи. Теперь же грязь и глубокая колея были прихвачены морозом, и почва под колёсами была достаточно твёрдой. Хотя пару раз приходилось выходить из машины и толкать её, когда та, всё же, проваливалась колесом в не успевшие как следует промёрзнуть грязевые ямы. Таким образом, минут за сорок пять мы преодолели километров восемь. Оставалось совсем немного до Перепахово, если, конечно, мы каким-нибудь образом не сбились с пути и ничего не перепутали.

– Дальше ехать опасно, услышат – изрешетят, – заключил Клоп. – Значит так, – продолжал он, – мы с Гошей на разведку, а вы тут сидите, – обратился он к нам с Ярославом, – только машину сейчас с дороги уберём, а то мало ли чего, кто поедет из этих, тогда капец.

– Правильно! – полностью согласился с ним я. Ярослав тоже был за.

Тогда мы втроём вышли из машины, чтобы максимально её облегчить, а Ярослав потихонечку между деревьев начал отгонять машину в укромное, недоступное для обнаружения с дороги место. Маскировка машины путём углубления её в лес метров на сто-сто пятьдесят от дороги заняла у нас не менее получаса, потому что машина намертво зарывалась в слой гниющих листьев, сучьев и прочего лесного хлама. Наконец, машина была надёжно «припаркована» между двумя пышными елями так, что с дороги увидеть её было невозможно.

Мы отряхнулись от грязи. Клоп сказал нам, чтобы мы ждали их тут, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. Сверили часы. Условились, что если они не вернутся до десяти часов утра, то мы с Ярославом должны были попытаться самостоятельно вытолкать машину и ехать обратно к бабе Зое, а если не получится на машине, идти туда пешком. Но я не хотел даже и представлять себе, что будет, если с бойцами что-то случится. Я был на все сто процентов уверен, что они-то знают своё дело и будут предельно внимательными, к тому же у них есть огромный опыт ведения разведывательных и боевых действий, в том числе и в лесной местности. На этот раз бандиты не смогут быть ни хитрее, ни умнее двух матёрых военных.

И они ушли во тьму, а мы с Ярославом остались сидеть в машине. Ещё раз я выразил ему свою невероятную благодарность за то, что он согласился помочь нам, хотя мог бы сослаться и на детей, и на опасность обстановки и отказать. Ещё немного поговорили за жизнь. Уже начинало понемногу светлеть. Минут через двадцать я незаметно начал погружаться в сон.

Откинув по примеру Ярослава спинку пассажирского сиденья назад до почти горизонтального положения, я задремал. Снов никаких я не видел, а погрузился в глубочайший сон; это и понятно, ведь столько произошло за сегодняшнюю ночь… А мы не афганцы – простые смертные, и невероятный стресс плюс физическая нагрузка отправили организм в глубокий нокдаун.