Вселенная Риддика

– Да, капитан.

Не заметив когда, Риддик уснул и ему приснился большой лохматый зверь. Зверь лежал на боку, вытянув вперед лапы, и смотрел на него. Риддик сел возле зверя и начал гладить его рукой, понимая, что гладит не шерсть и даже не перья, а скорее пух, густой и теплый.

– Где твои перья?

– Я еще маленький, чтобы у меня были перья…

Глава 4

Держась за поясницу и едва передвигая ногами, Хранитель Библиотеки Эрихорн добрался до своего кресла. Опираясь дрожащими руками на широкие подлокотники, он медленно опустился в мягкую глубину кресла. Потом коснулся рукой стены сгустка, чтобы она стала прозрачной, и посмотрел наружу.

Дерево жизни. Четыре стихии и элементы, окружающие его. Всё это – древняя забытая чушь. Дерево, как и всю планету, давно заменили металлической основой. Отсюда, сверху, хорошо просматривался этот круглый темносерый цилиндр, противоположный край которого растворялся в голубой дали, искрящейся молниями. Вместо ветвей – металлические отростки, а вместо листьев – миллионы овальных сгустков, окруженных полупрозрачным молочным туманом. Ветер, и он не такой как прежде – с мрачным свистящим стоном, холодный и не ласковый.

Эрихорн тяжело вздохнул. Двойственность последнего предсказания, вернее даже не двойственность, а многовариантность его исполнения не давала ему покоя. Он не разделял твердой уверенности Эрион, которая ухватилась за один из вариантов и с маниакальной твердолобостью бросилась его исполнять. Он не ввязывался и не спорил, считая, что пусть она тешится, как ей хочется, лишь бы появлялись следующие предсказания, которые позволяли бы двигаться дальше. Но в томто и дело, что ТО предсказание было последним. За последние тридцать лет.

Надеясь рассеять свои сомнения, Эрихорн вновь и вновь пересматривал древние свитки, пыльными свертками рассованные по всем углам, а заодно собирая их на одну ветвь сгустка. Он собственноручно перебрал тяжеленные прямоугольные пластины летописей, от символов рябило в глазах, но он ухитрился систематизировать их все. Он вспомнил многое, что успел забыть, когда, наконецто, добрался до Книг предсказаний. Внимательно вчитываясь в каждое предсказание и двигаясь назад по веточкам уже исполненных, он пытался найти причину, изза которой появилось последнее предсказание. И надеялся отыскать новое.

Хранитель Библиотеки устало провел ладонями по лицу.

Свитки, летописи, Книги… Разорвать бы стену сгустка, чтобы ветром вынесло отсюда этот хлам, это старье, привезенное со всех концов Галактики! Ведь все они противоречили друг другу, отстаивая каждый свою точку зрения. И все как один врали, потому точка зрения была только одна – планеты Четырех Стихий!

Эрихорн грозно прищурился, вглядываясь в светломолочную далекую дымку. Потом встал.

Он стар. Он бесконечно стар, и он устал и нуждается в покое. Даже обязательная периодическая замена оболочки больше не приносила энергии. И если смерть давала покой, то он готов был принять ее.

Эрихорн тряхнул головой и перешел в менее плотную, прозрачную фазу. Откуда эти мысли о смерти? Завтра должно состояться ежегодное Собрание. Со всех концов Галактики прибудут хранители, привезут знания, информацию, может быть, свежие идеи, новые технологии. Выработается дальнейший план, стратегия… Хотя… Подсознательно он сам уже в это не верил.

«Надо подготовить себя к Собранию хранителей, – подумал Эрихорн, направляясь к своим покоям, – отдохнуть несколько часов в энергетическом куполе, привести в порядок внешний вид своей оболочки, упорядочить мысли…»

В Круглый зал Собрания Эрихорн пришел первым. Стены плавно засветились, а на полу медленно расцвело и заиграло великолепное голографическое изображение Галактики. Эрихорну нравилось неторопливо идти по нему к своей нише, представляя себе, будто он плывет над Галактикой и множеством миров в ней, ощущать себя Богомсоздателем этих миров, властелином и распорядителем судеб. А еще он видел, что каждый из входящих в зал хранителей испытывает такие же чувства, как и он, и никто этого не стесняется.

Вслед за ним в зал пришли хранители, жившие на Ветвях Дерева.

– У меня больше нет предсказаний, – поделился с ними Эрихорн после церемонии приветствия. – Уже давно ни одна рукопись не разговаривает со мной. Я слышу только тишину, от которой дрожит мое сознание. Это может означать только одно – конец.

– Ты просто устал, – произнес Эраим. – Тебе давно пора сменить оболочку.

– Дело не в оболочке. Где Эрион?

– Она на полпути сюда. Уже движется по основному Стволу.

– Ствол… Металлический цилиндр, – грустно усмехнулся Эрихорн своими тонкими губами. – Я вот думаю: правильно ли мы истолковали последнее предсказание?

– Если твои рукописи молчат, это еще не означает конец. Давай дождемся тех, кто смотрит Космос и слушает весь тонкий Мир…

– Дождемся…

В зал постепенно прибывали хранители. Они занимали каждый свою нишу и подключались к Эфиру общего разговора.

Эрихорн чувствовал, что Эфир наполняется общей тревогой.

– Все звезды говорят о войне…

– Мы чувствуем изменения в тонком Мире. Большие изменения…

– Появились колебания и звуки, которые определяются.

В зале на мгновение все замолчали и повернули головы к сказавшему последнее Слово.

Эдрон встал. Он и его хранители слушали и фиксировали звуки, вибрации и частоты всей Галактики от центра к краям, всех рукавов и спиралей, низменных и верхних краевых зон.

– Звуки определяются нашим самым старым Архивом.

– И чьи это звуки, Эдрон?

– Мы определили появление Одного из Гнезда.

– Но Птиц не должно было остаться! – не поверил Эраим, а по Эфиру прокатился встревоженный гул. – Гнезда были уничтожены! Все!

– Значит, гдето остались Яйца! – воскликнул Эдрон и продолжил: – Мы нашли Черного Тауроса и ввели его в игру. Он уж спел свою песню. Дважды.

– Он слишком глуп, чтобы мерить им Равновесие…

– Мы направили его к людям.

– Если он разворошит человеческое пристанище, то люди разбегутся, и опять, как паразиты, расселятся по всей Галактике… или сметут всех на своем пути, не гнушаясь ничем!

– Да, люди стали сильнее, – сказал Эраим, а в Эфир ушли его мысли: – Но он наведет у них порядок! А остатками их цивилизаций мы наполним наши хранилища оболочек.

Хранители одобрительно загудели.

– С верхних краев идет странный звуковой фон, – сообщил Эдрон. – Мы пока не определили его.

– В конце последней войны в верхние края ушли две расы: Сситу и Торингейцы. Вернее, то, что от них осталось. Они не должны воевать…

В зал вошла Эрион. Она села в свою нишу и подключилась к Эфиру.

– Какие известия ты принесла из Внешнего Мира, Эрион? – спросил Эрихорн.

– Раса Ар. Осталось всего четыре единичные особи, – ответила она. – Остальные постепенно превращаются в ком абсолютного беспорядка разумов.

– Значит, фурианец уничтожил не всех, и предсказание теперь не полное, – с сожалением выдохнул Эрихорн. – Это может быть опасно.

– Где фурианец теперь? – спросил Эраим.

В зал вошли хранители, жившие на Корнях Дерева.

– Мы можем ответить, – Слово взял Эгор. Его хранители наблюдали за всеми видимыми и невидимыми изменениями в Галактике. – Мы внимательно смотрели на звезды.

– Тогда объясни, Эгор, почему равновесие нарушено? Почему звезды просто кричат об этом?

Эгор вышел на середину зала и сказал:

– Мы увидели это, – он провел рукой над голографией от центра к левому краю, и полупрозрачный серомолочный дым, плывший над голографией, разошелся в стороны, образовывая четкую ровную линию. – След от проложенного пути.

Эфир удивленно загудел.

– Если быть точнее, – продолжил Эгор, – начало пути приходится на систему, в которой находится флот некромангеров, а заканчивается – в этом нижнем рукаве Галактики. И как вы думаете, кому под силу проложить трансгалактический путь такой длины и протащить по нему человека?