Проводник. Трилогия (СИ)

— Ты не сомневайся, — все еще лепетал Павел. — Я тоже вначале считал, что я один такой. А потом я нашел таких же, как я…

— Тоже серийных убийц? У вас что, клуб извращенцев?

— Нет… нет… нет… Ты опять меня не понял. — И этот очередной переход с «вы» на «ты» взбесил меня.

Я вновь хорошенько тряхнул Павла:

— Говори!

— Нет… Мне не объяснить… Если… Ты сам все узнаешь… Рано или поздно…

— Мне нужно знать сейчас, — настаивал я.

Но Павел только покачал головой. И я понял: он — прав. Ну предположим, узнаю я, что мой сосед тоже не такой, как вы, а, к примеру, волк-оборотень. И что? Будем с ним по вечерам сидеть на кухне, пить водку и сетовать на злую судьбинушку, в лучших традициях героев Федора Михайловича? Ну уж фиг вам! Я получил то, о чем раньше и мечтать не мог, и использую эту силу по полной. И еще… займусь чем-нибудь полезным. Ведь, судя по тому, что я знал о вампирах, впереди у меня вечность. Почему бы не выучить, к примеру, французский язык? И приятно и полезно.

Однако все эти мысли пришли много позже, а тогда… Тогда я отпустил плечо Павла, отступил, понимая, что он прав, а я не в состоянии найти емкие аргументы, чтобы опровергнуть его уверенность.

Нет, я, конечно, мог еще раз навестить его, до того, как он повесился… Но так и не решился. А виной всему оказался сон.

Вернувшись домой после свидания с Павлом, я сильно призадумался. Мыслей, а точнее вопросов, было много, и ни на один из них я не мог найти ответ. Нужно ли мне искать этих самых «посвященных»? Как жить дальше? Ведь рано или поздно мое двойное существование могло открыться. А может, плюнуть на все, уйти с работы и… Нет, для существования в качестве вампира мне не нужны были деньги, но оставался вопрос с одеждой, вопрос оплаты квартиры и всяких необходимых мелочей.

Размышляя об этом, я прилег на диван, и мне приснился сон. Странный сон, однако я получил ответы на мучившие меня вопросы.

* * *

Это было странное место. Огромный зал, а точнее пещера, одна из стен которой была превращена в гигантскую лестницу, какие, наверное, бывают в греческих храмах. Она уходила на самый верх, и там темнело несколько отверстий — дверей. Гладкие стены были украшены странными барельефами. Однако сколько я ни всматривался, я никак не мог понять, что на них изображено. В зале было очень светло, хотя нигде не было видно источников света.

Я замер, оглядываясь. И лишь через какое-то время я рассмотрел темную фигуру, застывшую на середине лестницы. Это была женщина, красивая, но странная. Ее красота была неземной и совершенно холодной, словно это было вовсе не живое существо, а странное создание из слоновой кости, оживленное с помощью колдовства. Черные как смоль волосы были собраны на темени в толстый «хвост», свисавший ниже пояса. Ее одежды — ленты из черной полупрозрачной ткани, расшитой черными узорами волшебных цветов, скорее не скрывали, а подчеркивали прелести женского тела. А само тело, оно было от шеи до самых пят покрыто татуировками — странными надписями, сильно напоминающими арабскую вязь. И только когда незнакомка приблизилась, я понял, почему мое подсознание отказывалось воспринимать ее как живое существо. Она не была человеком! Ее глаза! Они были объемными. Зрачок выступал над белком, а в центре него темнело отверстие… Жуть. Я попятился, но тут дама заговорила, и я вздрогнул всем телом при звуках ее голоса, столь глубоким и проникновенным он был.

— Я — судья. У тебя были вопросы. Ты можешь задать их мне.

— Вы — Посвященная?

— Нет. Я — судья, я служу Высшим силам.

— А посвященные?

— Они слуги Древних богов, которые и являются истинными повелителями этой планеты.

— Но…

— Ни один из богов не может вступить в конфликты с Высшими силами. Все боги действуют в установленных рамках. Ты это хотел узнать?

Я кивнул.

— И это тоже. — А потом выпалил: — Кто я?

— Вурдалак. Ты не посвященный, но и не служитель. Ты сверхъестественное существо, которое вынуждено жить втайне от людей.

— Почему?

— Потому что люди отказываются воспринимать истинное мироустройство вселенной. Они отвергают то, что не могут понять, тем самым неприемля очевидное.

— И…

— Если ты откроешь свое естество людям, то обречешь себя на смерть. Не могу сказать, в какой форме придет она к тебе, но ты умрешь.

— И что же мне делать?

— Ты должен смириться. Ты должен жить и наслаждаться каждым днем волшебства, дарованным тебе Искусством. У тебя впереди вечность, и ты можешь совершенствовать свое тело и душу. А через сто или двести лет можешь стать поистине великим. У тебя есть потенциал для того, чтобы подняться, если не на самую вершину, то подобраться очень близко к ней.

— Что ты называешь вершиной?

— Власть, и только власть. Власть над денежными потоками страны, власть над умами людей, то, что позволит тебе определять дальнейший путь стада человеческого.

— Люди не стадо.

— По большей части. Лишь единицы, не владеющие Искусством, могут подняться до высот истинно разумных существ, ну а остальное…

— Ты не человек!

— Не человек, — согласилась судья.  — Но к своему народу я отношусь точно так же. В основе любой цивилизации лежит уважение и самоуважение. Существо, которое не любит себя, не сможет полюбить другого. Существо, которое не уважает себя, не сможет снискать уважение соплеменников.

— Но тогда выходит, что большая часть людей — быдло, стадо… Фашизм какой-то…

— Каждый сам выбирает то, во что верит, и устанавливает свои моральные нормы. Ты спросил меня, я ответила. И если тебе не понравилась моя точка зрения, это твоя проблема. Никто не заставляет тебя идти моим путем.

— А если…

— Если ты все же решишь расстаться с дарованным тебе, то тебе придется во много раз труднее, чем Жаждущему.

— Жаждущему?

— Тому, которому ты задавал сегодня вопросы. Тебе придется пройти настоящий ад, уничтожать себе подобных, потому что избавиться от своего дара ты можешь, только уничтожив всю свою стаю, всех, в чьих жилах течет твоя кровь.

— Моя кровь?

— Рано или поздно ты поймешь то, что я говорю. Главное, не забудь о нашей встрече. Сны вещь эфемерная.

— А я сплю?

— Спишь, а твое сознание… Ну, это долго объяснять, — отмахнулась судья.

— Но ведь я тут, вот он я — во плоти.

Судья

усмехнулась, и вышло это натянуто, словно маска ее не была приспособлена для смеха.

— Тебе еще многое предстоит узнать и многому научиться. Главное же, чтобы ты не забыл о нашей беседе.

— Разве это забудешь! — вздохнул я, обведя рукой огромный зал.

Судья

лишь усмехнулась.

— Это всего лишь еще один зал. Еще один образ. Ничего особенного. Он, как и мой образ — творение твоего подсознания… Я хочу, чтобы ты запомнил наш разговор. Воспользуйся советом Жаждущего, дай жизни идти своим чередом…

— Значит, ты выглядишь по-другому.

— Да, — кивнула судья. — И твое подсознание придало мне тот облик, который, на твой взгляд, более всего соответствует моему ментальному «я».

— А твой истинный облик?

— Боюсь, мой внешний вид не столь эротичен. Скажу больше, если бы я предстала перед тобой в моем истинном облике, то задушевной беседы у нас не получилось бы… Ну, а теперь мне пора…

— Но скажи, как мне быть? Что делать?

Неожиданно образ

судьи

стал уменьшаться. Она не двигалась, но быстро удалялась от меня, словно подхваченная ветром. И ее одежды извивались на этом ветру, словно черные змеи.