Фабий Байл. Прародитель

— Вот почему корсары ушли. Арлекины, — прошипел Байл. Он поднялся, опираясь на посох, и, внимательно следя за разноцветными силуэтами, которые настороженно мелькали между киосками, налепил герметизирующую заплату на дыру в броне. — Ловушка, и выбраться из нее можно только силой. Отступаем и разделяемся. Встречаемся на дополнительной посадочной площадке. Саккара, Цимисхий, вы сопровождаете Игори. Наша добыча должна добраться до корабля в целости, чего бы это ни стоило, — Он схватил Саккару за край горжета и притянул к себе. — Береги ее как зеницу ока, или я сделаю так, что твои последние мгновения будут длиться вечность, — Он махнул рукой одному из ищеек, — Даракс, ты идешь со мной. Мы уведем за собой столько врагов, сколько сможем. Арриан?

— Главный апотекарий?

— Иди убей что-нибудь. Олеандр, ты тоже. Сделай полезное дело и выиграй нам немного времени.

Слова Байла перемежались кашлем. Его рана уже не кровоточила, но, судя по его виду, все еще причиняла боль. На бледном лице четко выделялись вены. Олеандру вспомнились разрушающиеся статуи в Урумском дворце, и он попытался прикинуть, сколько продержится нынешнее тело Байла. Неудивительно, что он так редко покидал старый мир.

— Разумеется, мастер, — ответил Олеандр. Он вскочил на ноги и направился вперед, выставив болт-пистолет. Арриан, судя по звукам, сделал то же самое.

А потом все звуки исчезли за смехом и воем невидимых труб. Арлекины двигались как ртуть, как дым, перемещаясь в мгновение, когда он моргал. Они сражались с синхронностью, от которой захватывало дух, и едва останавливались, чтобы нанести удар или уклониться от его атаки. Вскоре он был вынужден убрать пистолет в кобуру, осознав, что впустую тратит боеприпасы.

Он уже сражался с ними раньше и знал, что единственный шанс победить — это прервать представление, сбить им ритм. Но для этого надо было знать, что у них за представление. Он наблюдал за ними, а сенсоры брони записывали движения и пытались сопоставить их со старыми записями. В танце была какая-то примитивная красота — и рядом не стоящая с величием Слаанеш, одновременно вульгарная и величественная.

Когда один показатель на дисплее вспыхнул красным, он бросился вперед и схватил клетчатую ткань. Арлекин от неожиданности взвизгнул. Олеандр выдернул его из ряда и швырнул к ларьку.

— Кто-то нарушил композицию, — заметил он, резко развернулся и ударил подпрыгнувшего к нему эльдара в живот предплечьем. Ксенос согнулся пополам и упал с разрывами внутренних органов и треснувшими, если не сломанными костями. Остальные отодвинулись и сменили танец.

Олеандр поставил ногу на грудь раненого арлекина.

— Идущая под Пеленой, — тихо сказал он, зная, что они услышат. На рынок опустилась выжидающая тишина. Тени, порожденные светящимся ядром Грандиозной, сгустились и удлинились. Ксеносы захлопали в ладоши, но это были не аплодисменты, а аккомпанемент. Изящный ксенос выступил вперед танцевальным шагом, кружась, притопывая и хлопая в безудержном веселье. Из тьмы пронзительно засвистели. Началось новое представление.

Олеандр невольно дернулся при виде этого зрелища. Представление неведомым образом манило, несмотря на его попытки сопротивляться. Свет стал чуть приглушеннее, воздух пульсировал, и не только из-за хлопков и топота. На решетку его шлема обрушился посох, заставив покачнуться. Он отступил, и раненый арлекин уполз прочь. Зазвучали новые хлопки.

— Идущая под Пеленой! — проревел Олеандр. Его меч рассек воздух там, где только что стоял вывернувшийся из-под атаки ксенос, — Я знаю, что ты меня слышишь, ведьма. Мы так не договаривались. Почему ты нам мешаешь?

— Ты знаешь путь к Лугганату, Олеандр Кох. Зачем ты украл нашего сородича? — с придыханием прошептали ему почти прямо в ухо. Он развернулся, но успел увидеть лишь пятна гаснущего света.

— Лучше пожертвовать одним, но спасти миллионы, — сказал он, — Иначе бы он начал меня подозревать.

— Неужели? А я думаю, что Царь Перьев видит лишь свою горечь. Он смотрит назад, а не вперед. Вниз, а не вверх.

— Вы его не знаете.

Олеандр обернулся. Там был силуэт, но в то же время не был. Слышались звуки выстрелов и вой силовой брони в движении. Арриан был совсем рядом.

— Отнюдь нет. Мы знаем всех вас, и очень хорошо. Вы — лишь краткие сцены в представлении, которое идет с начала времен.

Ксенос прыгнул вперед в вихре теней и света. Олеандр заблокировал удар посоха мечом, и невозможным образом атака обернулась в живую картину. Арлекин висел над ним в воздухе, словно балансируя на краю его меча. Теперь у Олеандра была возможность подробно рассмотреть ксеноса. Тот был облачен в развевающиеся ткани зеленого, черного и золотого цветов, а из-под капюшона из желто-фиолетовых ромбов выглядывала зеркальная маска.

— Теневидица, — произнес он.

— Здравствуй, Олеандр. Не упрямься, — прошептала она. — Ты — ось, вокруг которой вращается все представление. Можешь принимать это, можешь не принимать. Игра не изменится.

— Что? Зачем вы нас атаковали? Я все делаю так, как мы договорились…

— Такова была твоя роль, и меньшего ты сделать не мог. Ты хорошо ее сыграл, монкей. А теперь мы должны сыграть свою. Как бы он ни сопротивлялся, ему придется согласиться на роль, уготованную ему судьбой… Царь Перьев должен сбросить свои лохмотья и взойти на трон.

Олеандр зарычал и толкнул невесомого по ощущениям ксеноса назад, но та ловко кувыркнулась в воздухе и опустилась на землю. Плавным движением выпрямившись, эльдар затем изобразила короткий танец, закончившийся глубоким поклоном.

— Именно этого результата я и добиваюсь, — сказал Олеандр. — А вы мне мешаете.

— Не мешаем, нет. Помогаем. Все мы актеры на сцене. Ты — Солнечный Граф, ведомый желанием сжечь лохмотья старого короля и возвести его обратно на трон. А мы — призраки, что его преследуют. Призраки, которых ты прогонишь, — Олеандр шагнул вперед, чувствуя себя невозможно медленным и неловким рядом с Эльдаром. Та подпрыгнула, выпрямляясь, и устремила на него взгляд из-за серебристой маски, — Ты боишься тьмы, Олеандр?

— Я и есть тьма, — ответил он, поднимая меч.

Она рассмеялась:

— Есть тьма, а есть тьма-тьма-тьма. Кто ты? Не одно, а, увы, совсем другое.

— Что это значит? — спросил он, выбросив меч вперед, но эльдар ускользнула от атаки, как угорь, сделав сальто над клинком. Разноцветный посох опять обрушился на шлем, расколов одну линзу и опрокинув Олеандра на спину. Она склонилась над ним и провела тонкой рукой вверх по нагруднику, оставляя над поверхностью огоньки ослепительно-ярких цветов.

— Это значит, что судьба крепче всего сковывает тех, кто сильнее всего ей сопротивляется. А потому расслабься, — промурлыкала Идущая под Пеленой. — Все твои возражения — лишь шум. Как и возражения твоего повелителя. Драма разворачивается, и все мы должны сыграть свою роль.

Раздался хруст гравия. Она вскочила и развернулась, открывая огонь из сюрикенового пистолета, но Арриан несся прямо под выстрелы, как бык. Теневидица ловко выскользнула из-под его клинков и со смехом скрылась из вида.

Арриан опустил взгляд на Олеандра.

— Ну, и кто тут с кем носится?

Глава 10

Кастелян Грандиозного замка

Фабий Байл шагал по рынку, посохом отшвыривая с пути палатки и тела. Даракс и остальные едва поспевали за ним. Следуя окольными путями ко второй точке сбора, гландовые ищейки выли и стреляли по убегающим торговцам, но это безрассудное на первый взгляд поведение на самом деле было попыткой привлечь врага. Вынудить его подойти ближе, чтобы нанести последний, смертельный удар.

Байл предпочитал сражаться с позиции силы — за стенами, турелями и достаточным количеством пушечного мяса, чтобы от грохота битвы оставался только приглушенный гул. Войны следовало избегать, когда это было возможно, и терпеть ради высших целей, когда это было необходимо. Байл поморщился и коснулся раны на боку. Она заживала, но медленней обычного.