Бессмертный мятежник

горячий спор. Цзюэ-ин доказывал, что Врата нужно оставить в покое, а время употребить на открытие Имени Врага. Лю Дэань настаивал на своем решении. В конце концов молодой Бо настолько разгорячился, что выхватил свою смертоносную секиру и набросился на Лю Дэаня.

Воин Лю не имел себе равных в фехтовании. Но он не учел того, что большую часть его силы и умения давал ему Тай Ди Сянь. А без него господин Лю оказался бы обычным человеком средних лет, довольно полным и рыхлым.

Дух Великого Земного Бессмертного неожиданно выпорхнул из головы господина Лю и без особых затруднений вселился в ратника Бо Цзюэ-ина.

И господин Лю сразу же почувствовал великую слабость. Он даже не в силах был держать меч.

Бо Цзюэ-ин сразу же бросил свое грозное оружие и подхватил на руки учителя Лю. Но дни господина Лю были сочтены. Он впал в тяжелую лихорадку, не в силах перенести ухода Тай Ди Сяня. Всю жизнь Лю Дэань мечтал, чтобы Дух Великого Земного Бессмертного покинул его. Но теперь, когда он снова стал обычным человеком, все болезни и раны, что накопились в теле его за эти годы, набросились на него разом и подвергли мучительному уничтожению, как стая одичавших псов разрывает отбившуюся от стада овцу.

Господин Лю Дэань, сорока одного года от роду, скончался на следующий день и был похоронен своим скорбящим учеником с соблюдением всех ритуалов.

А господин Бо Цзюэ-ин совершил еще немало славных подвигов и убил Ди Жэня. Но новый Демон Тьмы покинул свой колодец и начал свое существование под Небесами. Ибо история эта повторяется бесконечно. Но об этом сейчас мы говорить не будем.

* * *

- Так-то вот! - объявил Демид сам себе. - Здесь мы поставим большую жирную точку. Тай Ди Сянь покинул тело Лю Дэаня и переселился в новую, молодую, не испорченную самолюбием и лишними мыслями телесную оболочку. Выводы напрашиваются сами собой. Не очень-то веселые выводы, надо сказать. Но путь мне остается только один. Introibo ad altare diaboli* [Иду к жертвеннику Диавола (лат.)].

Глава 20

"Удивительно, - подумал Демид, - как интеллектуальный, образованнейший человек может создать впечатление олигофрена, если говорит на языке, который плохо знает". Имел он в виду, конечно, Вана Вэя. Китаец все еще порывался говорить на русском ("Мине нужен прэктис, я ошен быстро учусь"), но серьезность дел, которые они обсуждали, заставила перейти их на китайский. Это также было довольно затруднительно - Лю Дэань, у которого Демид почерпнул свой лексикон, понятия не имел о многих вещах, которые казались совершенно естественными в конце двадцатого века. Но дело двигалось - зародыш плана появился в голове Демида и набирал вес медленно, но неумолимо.

Ван Вэй не соврал Леке - он действительно был магистром наук, уникальным специалистом в области истории, восточной философии, лингвистики и многих других наук. Но Демида больше интересовали не те знания, которые доктор Вэй вбивал в головы своих английских студентов. Хранитель знал то, что не выложил бы человеку, не посвященному