Ностальгия

я на конспиративную квартиру. Номер в скромной гостинице — трехэтажном здании, окруженном тропической зеленью. По ночам пальмы уютно шелестят в раскрытое окно своими опахалами. Миленькая смуглая горничная не прочь обслужить меня лично.

— Сеньор турист желает чего-нибудь еще? — спрашивает она с вежливой улыбкой, складывая руки на животе, что здорово подчеркивает ее красивый бюст за накрахмаленным белым вырезом.

Горничная вне политики. Она мечтает купить крохотный двухместный автомобильчик. Она привыкла обслуживать богатых постояльцев, а не всяких босоногих скотов, как она называет зачастивших в номера революционеров. В спокойную ночь она непрочь подработать дополнительно. Она не проститутка, боже упаси! Она просто любит богатых и уверенных в себе мужчин. Приработок даже доставляет ей удовольствие. К тому же делает ближе заветное двухместное чудо с открытым верхом.

— Спасибо, сеньора, — вежливо улыбаюсь я, — Больше ничего не нужно.

— Спокойной ночи, сеньор, — горничная ничем не показывает своего разочарования. Моя мягкая усталая улыбка волнует ее. Она усаживается за столик в своей каморке и представляет, как этот высокий белый мужчина с грустными серыми глазами целует ей шею. И к черту автомобильчик! Но скромность не позволяет ей сделать первый шаг. И она запирает дверь и оглаживает свои тугие бока. “Жаль, что я не в его вкусе” — думает она с легким томлением.

Я же вытягиваюсь на просторной мягкой шконке и представляю на ее месте Шармилу. Чувствую ее запах. Тепло кожи. Легкое прикосновение губ. Запах парного молока во время поцелуя. Легкая грусть смешивается во мне с тревогой — как ты там, тростинка моя? Жива ли? Течение крутит меня в диком водовороте событий. Я плаваю, как щепка, то ныряя, то вновь выскакивая на поверхность. Я уже давно не властен над течением своей жизни. Больше всего я боюсь того счастливого дня, когда меня выбросит на берег. Что я буду делать? Сможет ли Шар пойти со мной? Смогу ли я позволить ей это? Хочу ли я этого, наконец? Что ждет нас после того, как мы сползем с постели? Что мы умеем, кроме как убивать?

— Спокойной ночи, милая, — шепчу я в подушку и проваливаюсь в сон.
11

Как говорил когда-то Калина, «первый блин комом». Что такое «блин» я понятия не имею, видимо, что-то из очередной национальной кухни, но что наша дебютная акция вышла комковатой, это точно. Началось с того, что группы выдвинулись на исходные не вовремя. Минометчики уже начали палить в белый свет, как в копеечку, стараясь попасть по зданию городского управления Революционной Безопасности, и отстрелялись успешно, а мы продолжали торчать в подвалах и квартирах вокруг комендатуры, под их далекое буханье, дожидаясь, когда прибудет второй номер одной из пулеметных групп. Все бы и ничего, да только у потерявшегося бойца при себе были магазины к пулемету, а начинать атаку без запланированного прикрытия я не хотел. Наконец, когда ожидание превысило все мыслимые нормы, скрепя сердце я разделил между пулеметами боекомплект второй группы.

— Огонь