Наковальня

Кончиком пальца Лил вынул соринку из глаза, потом снова устремил взгляд на землянина. Небольшое представление, разыгранное как по нотам.

У Габриела стеснило грудь. Убили? Эту тихую, помешавшуюся старушку?

— Черт побери, — прошептал он в ужасе. — Что?

Землянин взял себя в руки.

— Мы ни о чем не говорили… Конечно, это не значит, что я не пытался. Не знаю, она была не в своем уме… — Он замолчал. «Господи, зачем кому-то убивать ее?» — Я не… То, что она говорила, не имело никакого смысла, и я ничего не запомнил.

— Вы не похожи на человека, который страдает провалами памяти, мистер Кайли… если вы — это вы.

— Что значит: если я — это я? — резко спросил Габриел.

— Почему вы аннулировали бронь на Веселую Погоду?

— А вам какое дело?

Лил откинулся на спинку стула.

— Нерита Элспет Кайли, — медленно сказал он. — Ваша сестра.

— Да, моя сестра!

И тут это случилось, этот нажим, демонстрация тюремщиками своей мизерной силенки, эта славная улыбка, где за щелястыми зубами скалились ядовитые клыки правительственной Организации.

— Я не все рассказал вам о вашей сестре, когда давал тот отчет, — начал Лил. — В тот момент вы еще были горюющим братом, и мы не хотели причинять вам ненужную боль. Ваша сестра путалась с людьми… неподходящими людьми.

— И что это за неподходящие люди? — поинтересовался Габриел.

— Думаю, мы оба знаем, о чем идет речь, не так ли, мистер… гм… — Тут его губы скривились в презрительную усмешку. — Имя скажите сами.

— Кайли, — отчеканил Габриел. — Меня зовут Габриел Кайли.

— Жаль, нельзя проверить. Придумайте что-нибудь получше, мистер Кайли.

— Как бы вы не перестали улыбаться после этого.

— Это угроза?

— Я просто хочу понять, что вам нужно.

— Мне нужна правда,

— Я сказал вам правду!

— Неужели? — Лил явно был разочарован, как будто ожидал от своего узника чего-то большего. Он пожал плечами. — Я всегда питал определенное уважение к лжецам — а я знал многих. И я давно понял, что существует только одна ложь, и она надевает тысячи масок. Но это всегда та же самая ложь. Работая полицейским агентом, ты быстро узнаешь, что за щекотливая штука — эта правда. Ложь становится единственной константой, и ты привыкаешь узнавать ее, когда видишь. Вы становитесь друзьями. Потому что она гораздо более верный проводник, чем так называемая правда. Надо просто научиться слышать ее и следовать по ней обратно, туда, где спит настоящая ложь. — Лил улыбнулся немного смущенно. — Вы меня понимаете.

Габриел покачал головой, но ничего не сказал. Лил облокотился на стол.

— Она покрывает вас с головы до ног, мистер Кайли. А вы не чтите ее. Потому что вы не очень искусны. — Он с сожалением вздохнул. — Вы прилетели сюда с какой-то целью, которая не имеет ничего общего с семейными чувствами…

Неожиданно фон Лила пискнул.

— Лил слушает.

По всей видимости, он слушал, но до Габриела не долетало ни звука. Фон явно был направленного действия. Офицер медленно поднял глаза на Габриела, уголки его рта растянулись в улыбку. От злорадства этой улыбки бросало в дрожь.

— Ладно, думаю, это просто передвинулось в опасный список.

Землянин мгновенно понял, что Лилово «это» означает его, Габриела.

— Похоже, у вас был беспокойный вечер, мистер Кайли, — довольно сказал Лил. — Звонила наша лаборатория. Мы только что провели обычный анализ вашего пальто и ножа, и угадайте, что мы нашли?

Габриел понял и разозлился на себя. Какое извращение заставило его сохранить пальто вместо того, чтобы сжечь его, как хотела Изадора?

— А ваши ботинки рассказали нам, что вы были в промышленном пластиновом районе в Коричневом секторе, — продолжал Лил. — Йоскольку Луиза Дод умерла не от ножевого ранения, я сомневаюсь, что эта кровь совпадет с ее кровью. Есть даже вероятность, что этому найдутся естественные причины, и я был бы им только рад. Однако мне интересно узнать, что мы обнаружим в пластиновом секторе?

— На меня напали, — пробормотал Габриел.

— Прошу прощения?

— На меня напали! — взорвался землянин. — Меня схватила на улице шайка крепких парней, которые угрожали моей жизни!

— Вы можете это доказать?

— Нет, черт побери, я не могу доказать… — Габриел внезапно умолк. Он вспомнил имя: Дана Сотак, «Кьярские Предприятия 99». Человек, которого он подстрелил. Если полиция нашла его… Эта мысль тут же улетучилась, когда Габриел сообразил, что единственным препятствием, стоящим между ним и мозговым зондированием, весьма вероятно, является именно то обстоятельство, что они не могут связать кровь на его пальто ни с каким индивидуумом, живым или мертвым.

Пелем Лил внимательно разглядывал его.

— Осенила идея, мистер Кайли?

Габриел резко мотнул головой. Надо что-то придумать. Нельзя отдавать им единственное преимущество!

— Знаете, за исключением физического насилия и мозгового зондирования, принуждение не кодифицировано.

Землянин вздрогнул. Что-то неуловимо изменилось в тоне Лила. Как будто кошке надоела игра и она решила нанести смертельный удар.

Не кодифицировано. Значит, они могут использовать любые методы, кроме пыток, чтобы вырвать из подозреваемого то, что им нужно. Но если у него нет того, что им нужно? Или заявление Лила — просто очередная ложь?

— Где это, мистер Кайли? — Голосе офицера прозвучал резче колючей проволоки. — Где это? — повторил Лил.

Всего несколько часов назад кто-то задавал Габриелу тот же самый вопрос.

— Где — что?

— То, что украдено.

Сам не зная почему, Габриел спросил:

— Голубой ящик?

— А! — Лил уперся пальцами в крышку стола. — Да, голубой ящик.

Габриел засомневался. Стоит ли водить капитана за нос? Ведь отсюда все равно не сбежишь. Более того, солгать — значит признать победу Лила. Нет, такого подарка Организация от него не дождется.

— Я не знаю, что такое этот голубой ящик, — медленно сказал Габриел. — Для меня это просто два слова. И так оно и останется, пока я сижу здесь с вами.

Воцарилось долгое молчание. Пелем Лил изучал землянина. Он вгляделся в Габриела, и в ответ на него глянула сама смерть узника.

Офицер медленно встал. Его тонкие губы ненадолго поджались. Затем он как-то странно кивнул и вышел из камеры.

Габриела охватило ощущение спокойствия. Это была та минута, когда крыса смотрит в глаза динго и знает, что жизнь ей уже не подвластна и может быть лишь дарованным чудом.

Габриел дал злости успокоиться. Полицейский робот все так же бесстрастно стоял у стены, и только отражение землянина двигалось в его полированном лице.

— Ты — их глаза и уши? — прошептал ему Габриел. Робот не ответил.

Когда Кайнан Крисмас вбежал в приемную ЦУРЗ, Изадора была уже на грани отчаяния и едва сдержалась, чтобы не завопить на него.

— Где тебя носит, черт побери? Я звонила два часа назад! Кайнан моргнул, немного ошарашенный.

— Я… у меня еще были кое-какие дела. — По его блестящим от «Радостной страны» глазам Изадора поняла, что это были за «дела».

Она знала Кайнан а около двух лет — с тех пор, как они оказались в одной городской кутузке после марша протеста «Руки прочь от Куерина», который пошел вразнос. По традиции общественный протест в Кьяре проходит в виде электронных петиций по компьютерной сети, но Законы о неприкосновенности частной жизни настолько ограничили доступность и подвижность внутри Сети, что протестанты решили позаимствовать более древний метод общественного сборища с плакатами и скандируемыми лозунгами.

Кайнан не участвовал в марше. Его посадили за хулиганство в суде во время слушания дела о мелком иске, где он представлял истца. Причиной возмутительного поведения был вовсе не склочный характер, а остаточное действие ЛСД. Но поскольку это было первое дело Кайнана как полноправного адвоката, только что окончившего университет, ему простили этот молодой избыток чувств, чтобы не пятнать навсегда его послужной список.