Серебряный доспех

Что? - возмутился Гирсу. Он переводил недоуменный взгляд с ведьмы на своего друга. - Что она болтает, Хазред?

– Понятия не имею, - пожал плечами Хазред. И сердито блеснул глазами на Нухар: ему не хотелось, чтобы она рассказывала Гирсу о том, что было между ними в заколдованной хижине.

Нухар сунула палец в рот, слизнула оставшуюся на нем кровь и улыбнулась.

– Я пришла забрать свое.

– Разве ты не получила свое уже сполна? - тихо спросил Хазред.

Она покачала головой и улыбнулась ему ласково и немного свысока, как старшая младшему.

– Напрасно ты держишь на меня обиду, Хазред. Обмен между нами был равноценным, но только ты еще не понял этого… У тебя, впрочем, будет время, чтобы достойно отблагодарить меня за мои дары.

– Дары! - прошептал Хазред, качая головой. - Просто я был невероятно глуп и поддался порыву… Я проявил слабость…

– У тебя не было шансов отказаться. Устоять в таких случаях невозможно, - объяснила Нухар с таким видом, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. - Ты не единственный, кто попал в мои сети. Не огорчайся. Видел бы ты, какие могучие воины оказывались у меня во власти! Поверь - и, может быть, тебя это утешит, - нет на свете такой силы, которая удержала бы существо мужского пола от соблазна, когда он исходит от женщины.

Гирсу только хлопал веками, но пока не произносил ни слова. Кое-что у него не укладывалось в голове, если только он правильно понял, о чем разговаривают эти двое. Прелестная обнаженная красавица и жуткая старуха из хижины - одно и то же существо? И о каком соблазне идет речь? Если о том, который единственным пришел на ум Гирсу, то как, интересно, старухе удалось добиться своего? С помощью колдовства, что ли?

Итоги своих раздумий Гирсу выразил в одной фразе:

– Ну ты даешь, Хазред!…

Ведьма пронзительно расхохоталась, а Хазред опустил голову, чем окончательно себя выдал.

К счастью, Нухар быстро пришла к нему на помощь. Она резко сменила тему беседы.

– Итак, когда ты ломился ко мне в дом, Хазред, ты обещал рассказать мне какие-то новости, - напомнила она. - Уверял, что новости эти чрезвычайно важны и будут мне любопытны. Помнишь? Или у тебя всю память отшибло? - Она улыбнулась с напускной наивностью. - Я не уверена в том, что не перестаралась с чарами.

– Я говорил о… - Хазред задумался. О чем он, в самом деле, тогда говорил? Какие известия он считал настолько существенными, что они могли бы сойти за плату?

– Наверное, ты про того принца-упыря хотел рассказать, - буркнул Гирсу.

Ведьма повернулась к нему, обольстительно играя глазами.

– Говори! - попросила она.

– Будь осторожен, Гирсу, - предупредил Хазред. - Она… опасна. Не поддавайся.

– Чему? - удивился Гирсу, обхватывая Нухар за плечи и с удовольствием тиская ее. - Не буду я ничему поддаваться, вот еще! Слушай, красавица. Мы встретили на болотах одного жуткого красавчика. Здоровенный такой, рослый, лицо белое. Глядит красными гляделками. Принц-упырь - так он себя называет. Хазред говорит, это просто название, никакой он не упырь, этот принц.

– Но Хазред сейчас ничего не говорит, - проворковала Нухар, ластясь к Гирсу. - Хазред молчит, как последний дурак. Забудем о нем. Здесь только ты и я.

– Это точно. - Гирсу радостно вздохнул и поцеловал Нухар в шею. Потом продолжил: - Ну, напали умертвия, вот как сейчас, только не на нас, а на еретиков-архаалитов. Целый отряд их был там. Грызли они их, значит, грызли…

Он рассеянно пожевал ушко ведьмы, потом сел рядом с ней на землю и сжал пальцами ее бедро.

– Грызли, значит, они их, ну кусали там, по-всякому ели, прокусывали жилы, отрывали у них пальцы и уши, выдергивали кишки из живота, выковыривали глаза, опять же, распарывали им животы, сосали сердца… - бормотал Гирсу, лаская нагое податливое тело ведьмы.

– Подробнее… - выдохнула она.

Хазред отвернулся. И встретился взглядом с рептилией Нухар. Ящер глядел не мигая на молодого троллока, и в выпуклых глазах существа Хазред внезапно прочел понимание.

Это было уже слишком! Хазред плюнул и отошел подальше, в ночную темноту, чтобы только не видеть ни своего увлекающегося друга, ни коварную Нухар. Однако и во мраке до Хазреда долетали голоса:

– Стало быть, вырвал он у него язык, тут кровь и хлынула, а крылан сверху как кинется!

– Ах, как хорошо…

– Кровь-то у них бывает ядовитая, так что человеку, тем паче троллю лучше не пить и вообще подальше держаться, но тот-то не увернулся, потому что не успел, и у него вся кожа пузырями пошла, огромными такими, и они стали лопаться…

– Чуть сильнее… так, хорошо…

– Ну и язвы там образовались гнойные, а этот принц-упырь просто стоит и смотрит.

– Можешь теперь куснуть, только несильно. Ай! Я же просила - несильно…

– А как горло тому парню разорвали, тут принц этот, значит, не выдержал и упал рядом. Упырь он все-таки. Ну, я так думаю, что упырь. А может, и не упырь. Ну, значит, упал он рядом с тем-то, у кого горло разорвали, и давай сосать - вот так и так…

– Ты просто демон. Я говорила тебе, что заниматься этим делом с демонами очень опасно, зато наслаждение ни с чем не сравнимое?

– Не говорила, да какое это имеет значение. В общем, он сосет кровь и все более бешеным становится. А тут солнце взошло. Но я не про это хотел сказать, а про ту девчонку. Эй, ты куда?

– Про какую девчонку?

– Там девчонка была. Лучница. Она последняя из отряда осталась. И умертвия из тумана с ней ничего поделать не могли. Она как побежит! А тот, бледная немочь, принц который, - он за ней погнался. И все кричал - ты моя, ты королева!

– Королева туманных умертвий? Ты не ошибаешься? - переспросила Нухар. - Эй, Хазред! Хазред, ты где?

Хазред вынужден был подать голос и недовольно откликнулся:

– Я здесь. Я слышал. Да, так все и было. Он как схватит его голову и как бросит в него!

Нухар рассмеялась. Негромкий грудной голос. Да, устоять почти невозможно.

– Ах, Хазред, кто знает тебя лучше, чем твоя Нухар!… Не притворяйся, будто не понял. Принц-упырь, предводитель умертвий из тумана, он так и назвал ту лучницу - «королева»?

– Да.

– Это был Тзаттог, - помолчав, проговорила Нухар. Теперь ее голос изменился, сделался деловым и озабоченным. Нотки коварной нежности исчезли. - Очень сильное существо, особенно когда сытое…

– Да это все так, - развязно произнес Гирсу. Он еще не понял, что приятные игры окончены, и пытался вернуть беседу в прежнее русло. - Вот когда я хорошо поем, я на такое горазд!

Нухар отмахнулась от него;

– Хотела бы я знать, почему Тзаттог избрал ту женщину!… Ты был прав, Хазред, история действительно заслуживает моего внимания.

Она задумчиво прошлась, заложив руки за спину. Внезапно Хазреду показалось, что нагота ведьмы - не более чем иллюзия, что на самом деле она одета в какие-то прозрачные одежды, плотно прилегающие к телу. И не успел он об этом подумать, как въяве увидел тонкие драпировки, сшитые, как казалось, из лунного света.

Рептилия вдруг шумно вздохнула, затем зевнула и напоследок оглушительно лязгнула зубами. Нухар уселась на землю, прислонившись спиной к боку своего верхового животного, рассеянно положила руку на жесткие пластины. Побарабанила пальцами по шкуре зверя.

Наконец Нухар произнесла:

– Тзаттог ничего не делает без причины. Говорите, он не убил женщину, хотя имел такую возможность?

– Я никогда не поверю в то, что существу такой мощи не под силу догнать и разорвать на части какую-то девчонку, - тотчас ответил Хазред. - Кем бы он ни был, он очень силен. И явно ничего не делает без умысла.

Нухар встретилась с ним глазами, словно они с Хазредом были двумя заговорщиками. Еле заметная улыбка тронула губы болотной ведьмы.

– Ты сейчас подумал о том, что хорошо бы Тзаттог проделал все это со мной: настиг, порвал на части… Не отпирайся, - быстро добавила она, видя, что Хазред готовится возразить. - Меня вовсе не обижают подобные мысли. Напротив, они мне льстят. Иногда я воображаю в мечтах, что прекрасный принц-упырь приходит ко мне, погружает свои клыки в мои жилы и медленно высасывает из меня кровь… - Она вздохнула и почти сразу отбросила всякую мечтательность. Деловитым тоном прибавила: - Это невозможно. Моя кровь не нравится даже голодным слуа, не говоря уж о порождениях тумана, которые вообще могут обходиться без чужой крови. Да и я недостаточно глупа, чтобы позволить кому-то сожрать меня за здорово живешь.