Невозвращенцы (СИ)

— Да! А мы и не знали, что Алларик такой запасливый. И что в итоге эта гадость пригодиться? А еще с таким эффектом!

— А трибун? Как он нам помог?!

— Еще как! Я ума не приложу, сколько бы мы тогда провозились со вторым зубом.

— Он то думал, что я рыдать пошел! А я стою, глаза горят, молчу, боюсь сглазить такую удачу!

— Ха-ха-ха!

— Будем надеяться, что Единый смилостивится над ним, — показал пальцами подошедший на смех из только что прошедшей колонны Алларик. Это вызвало очередной безудержный всплеск хохота. На них со стороны задумчиво смотрел Порошка, охраняемый Ярием и преданными россами.

— Ладно, какие у нас дальше действия?

— Хочешь, не хочешь, а надо оставлять заслон, — с грустным лицом проговорил Ярий.

— Опять? — пальцами переспросил Алларик.

— Да. Без этого никак. Да только заслон тут нужен не простой. Сделаем таким образом…

Последние полтора месяца все восставшие иначе как без содрогания вспоминать не могли. Есть приходилось очень мало, а двигаться — и днем, и ночью; слава отличнейшим ромейским дорогам. Идти приходилось по разоренной Пеции, которая было богато украшена висящими на крестах гниющими остатками тел восставших. Это прибавляло прыти медленному обозу — никто не желал присоединиться к этим беднягам.

Сзади, в неизвестном количестве дневных переходов, шла армия Леонардо ди Медичи — соединившиеся в единый кулак легионы Марка Антония Павла, Тая Франджипани и Фритигерна. Всего около 50 тысяч человек. Пока что беглецов спасали несколько удачных для них моментов. Хорошая: теплая, но не жаркая, сухая погода. Что большинство легионов было пешими, а так же многочисленные диверсии, которые совершали восставшие. На поворотах, шахматно разбирались куски дорожного покрытия для замедления обоза ромеев, разрушались мосты даже через самые маленькие реки, устраивались быстрые засады на пути авангарда…

Впрочем, ромеи в покое их тоже не оставляли. Конные центурии, как грифы над умирающим животным, крутились вокруг двигающейся колонны восставших. Они обстреливали караван из луков, по ночам снимали часовых, убивал беззащитных женщин и детей в обозе, пытались поджигать телеги и т. д. Тяжелый марш оказался не всем по силам. Часто случалось так, что тот или иной уставший до кромки человек выходил из колонны и тупо ложился на землю. Все что угодно, хоть смерть, но только не одуряюее движение… И смерть в виде озлобленных ромейских всадников не заставляла себя долго ждать. На следующий день куски тел ромейские кавалеристы подбрасывали на дорогу в авангарде беглецов. Как бы там ни было, но около 25 тысяч рабов, завалив телами, но уничтожив защитников на перевале, прорвалась в восточную Империю.

На перевале были оставлены пять сотен самых лучших воинов и двойное количество лошадей. В заслон. Их задачей было как можно дольше задержать легионы ромеев, после чего подорвать и обрушить стены перевала и спешно двинуться вдогонку. Первые пехотные части ромеев появились у перевала уже через три дня. Восставшие успели вовремя.

Командовавший заслоном Порошка сделал все немного не так, как хотел Руфус. Он сразу же подорвал выделенным ему порохом самое узкое место прохода, и спрятался. Дождался, когда подойдут рабочие разбирать завал, и перебил их. Еще трижды ромеи пытались разбирать завал и по очереди теряли все увеличивавшиеся раз от раза отряды рабов и легионеров, их охранявших, пока разъяренный задержкой Леонардо не приказал взять эту груду камней в лоб.

Если в не таком уж и узком, все же это часть ромейской дороги, и сделан он соответственно, горном проходе держать правильный строй еще как-то можно, то сделать это на выкатывающихся из под ног камнях — просто нереально. На первый план опять вышло личное мастерство каждого воина. После первых жутких потерь Леонардо отвел ромейские легионы чуть назад и бросил на баррикаду легионеров Фритигерна. От этого накал битвы только повысился. Увидев пред собой мерзких предателей бойцы Порошки часто забывали обо всем, кроме желания хоть зубами, но вцепиться в горло своим врагам. И часто случалось так, что в яростной схватке сходились те, кто еще пару месяцев назад сидели за одним костром и по-братски делили на двоих паек. Когда выжившие бойцы заслона во главе с раненным Порошкой догнали основные силы, то на поводу были приведены 600 ставших лишними лошадей…

Тем временем караван восставших двинулся по Восточной империи. С едой и проводниками стало гораздо легче. В этих провинциях еще 15–20 тысяч человек присоединилось к гладиаторам, собираясь покинуть приделы столь негостеприимной Империи.

Дважды освободившимся рабам приходилось вступать в схватку. Оба набранных в прошлом году легиона вышли навстречу восставшим. Из-за того, что легаты, которым новое назначение ударило в голову, не смогли договориться по вопросу старшинства, два легиона сражались по отдельности друг от друга. Сметя втрое превосходящими силами сначала первый, а спустя три дня и второй легион Руфус освободил дорогу к приграничным крепостям, а полученные трофеи пошли на вооружение новичков. Третий легион, которым в отличие от первых двух командовал опытный полководец, сделал правильно — разделился и закрепился в приграничных городах.

Руфус не стал заниматься выкуриванием запершихся в городах когорт и центурий. Добычи и так они так (хотя, как известно, ее никогда не бывает много) везли километры, припасов можно было набрать без проблем с окружающих ферм и плантаций, а самое главное — темп. Ромеи уже разобрали завал и на хвосте колонны опять повисли первые конные сотни.

Хитростью захватив запирающие вход и выход крепости, восставшие оказались перед дилеммой. С одной стороны, оборонять эти крепости можно было довольно долго, с другой — разгромить на такой позиции легионы было нереально. Городского боя не получиться — ромеи расчистят проход для основной массы войск, а остальные займутся медленным выкуриванием партизан из нор. Плюс, никто не сомневался в том, что якобы независимая Булгария будет ставить бежавшим рабам всяческие препоны, а ромейские легионы пройдут, если захотят, по ней без проблем. А в том, что они захотят неуверенных не было. Да и идти к росам с таким хвостом — наживать себе проблемы в будущем. План Руфуса позволял решить все эти проблемы, однако опять требовал человеческих жизней.

Выполнять план Руфус поручил добровольцам. И только тем, кто не отказался от своих слов после того, как было обещана почти стопроцентная смертность.

Проход в горах между Правым и Левым клыком был длиной около полутора километров. На всем протяжении он был заминирован, на это ушли все под чистую запасы трофейного пороха.

Первой в проход втянулась ромейская кавалерия и разведчики. Не обнаружив засады они насквозь прошли ущелье и вышли на небольшое плато, уже Булгарскую территорию. Там их ожидало выстроившееся войско восставших. Гонцы отправились назад и радостные, что беготня наконец то прекратилась, легаты ввели свои легионы в проход. Как только через проход прошло около полулегиона пеших ромеев, около Правого Зуба раздался первый взрыв. Потом, навстречу идущим ущельем легионам прогремел второй, третий, четвертый и так до самого Левого Зуба.

На момент первого взрыва в проходе находилось около трех легионов, идущих тесным строем вперед, к победе. Большинство легионеров было убито камнями, летящими с высоты не хуже авиационных бомб, лавины и оползни сошли лишь в нескольких местах. Но особой разницы не было. Просто часть легионеров была просто убита, а часть — еще сразу и похоронена, особо невезучая — заживо.

Расколотые пополам, ошеломленные и испуганные успевшие пройти проход легионеры, а также конница, была с легкость прижата к скалам и поголовно вырезана войском Руфуса.

После такой эффектной демонстрации военной силы, в Булгарии в сторону восставших не было ни единого косого взгляда, не то, что чего посерьезнее. Наоборот, буйно протекала меновая торговля, а Булгарский князек из своей дружины даже выделил почетный эскорт. Смешно было смотреть, как две сотни воинов пытаются эскортировать почти 40 тысяч человек. После длительных допросов, оформленных под дружеские беседы, Руфус окончательно уверился в расположении богов. Ближайший обходной путь у ромеев займет не меньше полутора месяцев, Булгария — не противник, а союзные Империи Ордынцы озабочены своими проблемами: у них там какая-то вспышка смертельно опасной болезни в Сарай-Бату.