Ведьмино отродье

то другие. И Базей, он тоже из других. Зато он единственный из всего экипажа, кто не смотрит на тебя исподлобья и кто не обзывает тебя за глаза колдуном, который завел их неведомо куда. Базей молчит. Всегда молчит! Но зато... Когда ты ночью выходишь из каюты и берешь север, определяешь высоты светил, сверяешься с компасом, лагом, то он тебе всегда чем может подсобит конечно, молча, - а потом, когда тебе, как всегда, не хочется возвращаться в душную, постылую каюту и ты устало садишься на бухту каната, Базей всегда садится рядом. Службы он при этом конечно же не забывает и то и дело поглядывает на марсовую команду... а у марсовых, в отличие от гребцов, есть и ночная вахта, потому что Океан есть Океан, и доверять ему нельзя... И так вот вы - ты и Базей - сидите рядом и молчите. Базей, конечно, неотесан и неграмотен, повадки у него - как и у всех у них, дичайшие, он даже Бейке не чета... А вот сидит рядом с тобой, молчит, и может так всю ночь молчать, покуривать обманку. И он тебе при этом совершенно не мешал. Не раздражал тебя. И вот теперь этот Базей...

Пришел на ют, ибо вот это вот - это его шаги... А вот уже они трубят сигнал: "Всем-всем шабаш!" - и засушили весла, встали и затопали. А вот уже запахло варевом, значит, пошла раздача. Вай Кау заворочался, открыл глаза и потянулся, сел, но с гамака сходить не стал, а так: позевывал, смотрел в иллюминатор, на хронометр, опять в иллюминатор, на хронометр...

Но вот на палубе процокали шаги, вошел стюард, накрыл на стол. Вечерний стол был как всегда: бобовый суп, галеты "трескуны", лимонный сок. Лимонный сок Вай Кау пил разбавленным, Рыжий - крутым, стюард им так и приготовил. Лимонный сок спасает от цинги...

- Накрыл? - строго спросил Вай Кау.

- Да, мой патрон, - сказал стюард.

- Ну так иди.

- Я бы хотел...

- О чем-то доложить? Иди, иди - пока не надо!

Стюард ушел. Тогда Вай Кау спрыгнул с гамака и подошел к иллюминатору, долго смотрел на Океан, потом спросил: который час. Рыжий ответил:

- Восемь двадцать.

- Ну-ну!

Вай Кау сел к столу, взял ложку... Отложил ее. Сказал:

- Хронометр чудит. Ты посмотри его, проверь... Сейчас проверь!

- Но это можно сделать только ночью. По звездам выставить...

- Как знаешь! Я предупредил.

И адмирал взял ложку, пододвинул к себе миску. Хлебал он жадно и неаккуратно, такого прежде за ним не было... Поев, Вай Кау встал, еще раз посмотрел в иллюминатор - там уже стемнело. В Лесу темнеет медленно, и вообще, там, в северных широтах, все не так. А здесь, особенно теперь... Р-ра! Здесь! Рыжий ощерился; нет, лучше об этом не думать, нужно дождаться полночи, пойти, проверить, и лишь только потом уже решать, что к чему...

Вай Кау вдруг сказал:

- Ну, лягу, помечтаю. А ты, если чего, меня тогда разбудишь, - и лег в гамак, и отвернулся к переборке, и затих.

И тихо было на "Тальфаре": штиль, волн не слышно, корпус не скрипит. Только фитиль трещит да тикает хронометр. Рыжий задул фитиль. Мрак! Тишина, один только хронометр...