Республиканец (СИ)

— Вольдемар Дескин. Сержант первого взвода, первой роты, первого батальона, второй бригады Отдельного корпуса космодесантников республики. Личный номер четырнадцать семьсот семьдесят пять шестьсот четыре. — отбарабанил Вольдемар.

— Вы помните, что с Вами произошло? — продолжил расспросы мужчина.

— Бронетранспортер подорвался на мине, а дальше провал.

— Как Вы себя чувствуете? Слабость? Тошнота? Круги перед глазами?

— Слабость небольшая есть, а в остальном все нормально.

Мужчина обернулся к собравшимся.

— Случай более легкий, чем мы думали. По крайней мере память восстановилась полностью. — констатировал мужчина. — Вы находитесь в Первом госпитале военного министерства. Я Ваш лечащий врач, капитан Латин. У Вас, наверное, много вопросов, со временем Вы получите на них ответы, но сейчас отдыхайте. Пойдемте господа.

Собравшиеся медики потянулись у выходу. Возле двери, уходящий последним Латин обернулся к Вольдемару.

— Да, последний вопрос. Дата Вашего рождения. Здесь какая-то ошибка. Судя по сопроводительным документам Вам позавчера, должно было исполниться семнадцать лет…

— Сколько я был без сознания?

— Почти три недели.

— Тогда все правильно.

Врач удивленно посмотрел на Вольдемара и, не сказав ни слова, вышел.

Дни тянулись медленно, три дня в реанимации показались вечностью. Развлекали только медицинские процедуры, один раз даже возили на томографию головы. Вечером того же дня состоялся разговор с доктором Латином.

— Ну, что же. С головой у Вас все в порядке. Либо она у Вас очень крепкая, либо Вам крупно повезло. Единственное отклонение, которое выявила томограмма это искривление носовой перегородки, причем, совсем недавнее.

Вольдемар недобрым словом помянул астенойского пехотинца и собственную неуклюжесть.

— Это еще до подрыва, в рукопашной. — не стал вдаваться в подробности Вольдемар.

— Если хотите, можем выправить, только придется сначала сломать.

— Обойдусь, не стрелять же мне из него.

— А, это у Вас юмор такой. — догадался Латин. — Ну, как хотите. В таком случае завтра я переведу Вас в общую палату.

— Спасибо, доктор, а то я тут от скуки загнусь.

— Медицине такие случаи не известны.

— Доктор, можно еще один вопрос.

— Конечно, спрашивайте.

— Вы не знаете, в госпиталь не поступал сержант Иван Радек.

— Нет, не знаю, но я сделаю запрос.

После перевода в общую палату на Вольдемара обрушился поток информации. Он уже знал, текущую дату и день недели. Знал, что находится на Астгартусе — центральной планете республики, более, того в самом легендарном городе республики, старой столице Кэпитал-Сити. Этот город был спроектирован и построен специально как столица, тогда еще одной планеты. Может поэтому, он и носил столь незатейливое название, фантазии, что ли у предков не хватило. Именно отсюда шло руководство внешней экспансией республики. Потом город стал тесен для столичных функций многопланетной республики и столицу построили в другом месте, назвав также незатейливо — Нью-Кэпитал. Злые языки утверждали, что причина была вовсе не в тесноте, эту проблему можно было решить и проще, и дешевле. Столицу перенесли, чтобы разорвать коррупционные связи между банками, корпорациями и государственными чиновниками. На новое место перебрались только правительственные министерства и парламент. Банки и штаб-квартиры республиканских корпораций остались на месте. Поэтому старую столицу часто называли финансовой. Те же языки поговаривали, что в этом городе крутится половина всех республиканских денег.

Если на Зеде осень только начиналась, но на Астгартусе зима была в разгаре. Впрочем, Вольдемар привык совсем к другим зимам. Зима это когда мороз за сорок, и снежный покров больше двух метров. А здесь, низкое свинцовое небо и хмурый, не очень холодный дождь. Через месяц сезон дождей закончится и снова начнется курорт. Жаль, только моря поблизости не было. А вот летом точно будет за сорок. В тени. Если с названием предки не мудрили, то место для города выбрали грамотно.

И конечно потоками шли победные реляции с Зеды-3. Пока Вольдемар катался на госпитальном судне, столицу Зеды освободили.

— И как только без меня обошлись. — схохмил сержант Дескин.

Но в глубине души было обидно — все закончилось без него. И очень жаль было тех, кто находился в транспортном отсеке. У них шансов не было. Хорошо, что второе отделение вместе с Перкинсом оставили в основной колонне. И, что с Радеком?

Запрос капитана медицинской службы Латина ситуацию не прояснил. Из тех, кто пострадал при взрыве фугаса, на госпитальное судно никто не поступал. А, если не поступал…

— Неужели, только я один? — высказал свою мысль Вольдемар.

Общая палата, в которую попал сержант Дескин, была четырехместной. Одна койка пустовала, две других занимали космодесантник и сержант ВКФ с республиканского крейсера. Все трое, в разное время были доставлены из системы Зеды. Республиканская военная медицина никогда не делила раненых, да и вообще любых пациентов, по родам войск. Все попадали в одни палаты, всем оказывалась одинаковая помощь. Еще была градация по званиям. Одни палаты предназначались для рядовых и сержантов, вторые для офицеров и третьи для генералов. Разница между солдатскими и офицерскими палатами была невелика, а в некоторых госпиталях отсутствовала вовсе. Совсем другие условия были созданы для генералов и адмиралов. Но это товар штучный, его надо беречь, холить и лелеять.

Космодесантник оказался из второго батальона, ранили его в первый день высадки — попал под взрыв снаряда, выпущенного из астенойской самоходки. Досталось ему здорово, контузия была серьезная, да и других травм хватало. Если он пытался, что-то говорить, то сильно заикался, поэтому все время молчал, и только отвечал, когда к нему обращались. Зато сержант трещал за двоих, а может и за троих. В палату он попал самым первым. Когда четверка республиканских крейсеров загоняла один, неудачно подставившийся астенойский, сержант въехал головой в переборку при резком маневре.

— Эта ржавая галоша выпустила по нам две ракеты. Старик внезапно врубил маневровые левого борта. — в десятый раз пересказывал свою историю сержант Джимини. — А меня черт дернул взглянуть на датчики второго реактора, показалось телемеханика брешет. Только я отцепился, а тут маневр уклонения. Я и клювом щелкнуть не успел, а переборка вот она, чуть в соседний отсек не улетел.

Травма оказалась серьезная, в черепушке сержанта образовалась трещина, которая, однако, не повлияла на его природную болтливость. Он сутками мог расписывать преимущества службы в ВКФ, обсуждать внешнюю политику республики и расписывать скверный характер старика, то есть командира крейсера, где проходил службу доблестный сержант. Но иногда он выдавал действительно интересные вещи.

— Когда мы уже готовились стартовать, к месту сбора прибыли четыре здоровенных транспорта. Секретность была такая! Контрики (сотрудники военной контрразведки) вокруг них вились, как… пчелы у цветка. Все думали, что там какое-то сверхсекретное оружие, а оказалось… Как ты думаешь, что? Реакторы!!!

Вещал сержант, почуяв неподдельный интерес публики в лице Вольдемара.

— Оказывается, они запихнули в эти транспорты реакторы от недостроенных орбитальных крепостей, а сейчас посадили эти корабли на поверхность Зеды и присобачивают к ним генераторы. Потом воткнут их в планетарную систему и готово! Сначала планировали эвакуацию населения, а сейчас ее отменили. Энергии на зиму хватит.

Источники своей информации Джимини не открывал, но знали эти источники далеко не все. Реакторные отсеки вырезали из почти готовых крепостей и с трудом впихнули трюмы спешно конфискованных транспортов подходящего размера. Транспорт сажали на поверхность планеты, с которой он уже никогда не мог взлететь, и он служил внешним корпусом реактора. При посадке на Зеду-3 один реактор повредили, и сейчас, лихорадочно ремонтировали, стараясь успеть до окончания монтажа генерирующего оборудования. Сами генераторы снимали с недостроенных электростанций по всем планетам республики. Энергии для населения действительно должно было хватить, если только не будет серьезных аварий, а в спешке слепленные конструкции не могли обладать высокой надежностью. Поэтому к отправке на Зеду спешно готовили пятый реактор, обдирая при этом одну из почти готовых электростанций. Расходы были колоссальными, но с затратами не считались, речь шла о выживании не только двухсотмиллионного населения, но и о существовании самой республики. Нельзя сказать, что в республиканском правительстве собрались исключительно честные люди, но и дураков там было немного.