Республиканец (СИ)

Бронетранспортер тронулся с места.

— А вы то, куда?

— В муниципалитет, дела у нас там…

Казалось, волна хороших новостей летела на сто метров впереди машины. Вид трофейного бэтээра с республиканским флагом и десантниками на броне говорил, что освобождение уже близко, буквально рукой подать. Прохожие потянулись вслед за машиной, люди стали выходить из домов. На площади перед муниципалитетом уже собралась небольшая толпа. Вольдемар спрыгнул с брони, принял радиостанцию и направился к дверям. Полицейский при входе даже отдал ему честь.

В кабинете мэра Вольдемар пробыл около получаса, большую часть этого времени потратили на изучение настройки рации, позволяющей держать связь прямо с космосом. А работа с рацией была довольно простой, любого мэра… Ну, вы поняли. Через десять минут после ухода Вольдемара, муниципалитет начал напоминать растревоженный улей. С крыльца муниципалитета открывался чудесный вид. Бронетранспортер уже превратился в импровизированную трибуну с которой капрал Перкинс в надцатый раз пересказывал последние новости собравшейся толпе. Народ продолжал прибывать, и шансы вырваться с этого митинга импровизированного митинга в ближайшее время убывали с катастрофической быстротой. Радеку и его саперам придется подождать.

Трофейный бронетранспортер, с укрепленным на крыше корпуса огромным республиканским флагом медленно двигался по шоссе, ведущему в столицу Зеды-3. Места внутри хватало всем, но Вольдемар сидел на крыше, держась за приваренную к броне скобу. Скорость была небольшой, в час километров тридцать, дорога ровная, но вдруг колдобина, суровый климат не способствовал долговечности дорожного покрытия. Сержант Радек сидел впереди, свесив ноги на лобовой лист и держась за ствол лазера. Взгляд сержанта был прикован к серой ленте асфальта. Машин инженерной разведки у космодесантников не было, они им просто не нужны. Штаб адмирала Кагершема этим вопросом не озаботился, космическим волкам нет дела до планетных проблем, вряд ли они подозревали об их существовании. Такие машины были у астенойцев, но дальше одного бронетранспортера их любезность не распространялась, оставить десантникам хотя бы одну целую машину они не догадались. Вот и приходилось головной походной заставе (ГПЗ) проверять дорогу своими колесами. Сейчас Радек исполнял роль минного и трала и саперной собаки в одном лице, жаль только, помехи радиовзрывателям он ставить не мог. Сам сержант утверждал, что любой фугас чует за сто метров, минимум. Однако Вольдемар слабо верил в его нос.

Кстати сержантские нашивки на погонах Радек теперь носил вполне официально. После двухлетнего перерыва он снова был зачислен в вооруженные силы республики с сохранением прежнего звания, переодет в новенький десантный камуфляж и вместе с уцелевшими саперами, в таком же камуфляже направлен в ГПЗ.

— Узнает, кто, из наших, что я в корпус служить пошел — долго ржать будут, а кое кто и руки не подаст. — прокомментировал новое назначение Радек.

Сам бронетранспортер сверкал свеженькой краской и нанесенными в предусмотренных уставом местах знаками государственной принадлежности и эмблемами корпуса космодесантников. Вольдемар поправил на коленях новую винтовку и продолжил наблюдение в своем секторе. Он остался в живых, а глобальные проблемы можно пока отложить.

Бои за производственный комплекс продолжались еще неделю. Если в первый день высадки потери первого взвода роты лейтенанта Патрика казались катастрофическими, то к концу недели они выглядели вполне обычными. А с учетом местного пополнения взвод выглядел вполне прилично, целых одиннадцать человек, в том числе четверо аборигенов во главе с Вольдемаром Дескиным. Почти полтора отделения, в других взводах бывало, и того не насчитывали.

В боях за комплекс отлично проявили себя саперы сержанта Радека. Штурм укреплений и бои в городских условиях были фирменным коньком гвардейского полка тяжелой пехоты, поэтому и навыки у отставного командира саперного взвода были соответствующими. Группа Радека порой творила чудеса, они взрывали укрепления астенойцев, пробивали проходы в глухих стенах, несколько раз обрушивали на головы врага перекрытия. Расход взрывчатки для такой небольшой группы был колоссальным, и повсюду сержант таскал с собой старенькую взрывную машинку. Лейтенант Патрик пытался включить саперную группу в состав своей роты, но Радек оказался настолько востребованным в разных местах, что его действиями управлял сам «Пегас». Саперов днем и ночью бросали на самые горячие участки. К концу боев в группе по прежнему насчитывалось шесть человек. Вот только состав группы обновился полностью, за исключением самого Радека. Не все были убиты, некоторым повезло отделаться ранениями, их эвакуировали на госпитальные суда, и дальше, на центральные планеты республики. Капрал Дувич в число счастливчиков не попал.

На бронетранспортер начальство тоже пыталось наложить лапу. Бой за транспортное средство был не менее жестоким, чем бой за позиции астенойского комплекса ПРО. Лейтенант Патрик дрался как лев и сумел сохранить роте средство передвижения, существенно облегчавшее подвоз обеда прямо на позиции. Неофициально бэтээр был приписан к взводу Дескина, кто первым встал, того и тапки.

Капитан Троянов оторвал взгляд от экрана полевого оперативного компьютера и поднял глаза на стоящего перед ним лейтенанта Патрика.

— Сколько лет мы с тобой вместе служим, шесть? Или семь?

— Шесть с половиной. — Патрик был, как всегда точен.

— И ты хочешь, чтобы я это завизировал?

— А ты видишь другой выход? — ответил встречным вопросом лейтенант. — Или надеешься, что третья бригада поделится с нами личным составом?

Командир батальона промолчал и снова уставился на экран.

— У меня в роте из ста двадцати человек личного состава осталось сорок четыре. И это считая меня, фельдфебеля и четверых местных под командованием Дескина. В других ротах ситуация не лучше.

— Хуже. Еще хуже.

— Вот я и хочу предложить местным стандартный полугодовой контракт на службу в корпусе. Те, кто нам не подойдет, через шесть месяцев отправятся обратно, а кто захочет — продолжит службу. — излагал свои аргументы командир первой роты. — А там и раненые в строй вернуться. Так мы сохраним основу бригады, а мясо потом нарастет.

— О бригаде у нас полковник думает, а ты за своей ротой смотри. Разбавим подразделения необученными новичками, и что дальше? Какой от них толк? — возражал командир батальона.

— Не так все печально. Группы Дескина и Радека отлично себя зарекомендовали. Местные ребята хороший материал для нас. После взятия производственно комплекса будет пауза, прогоним их через ускоренный курс начальной подготовки, а когда бои начнутся, понемногу введем их в строй. Главное их сразу в мясорубку не кинуть. Жалко, что инструктора нет. Брауна так и не нашли?

— Пока нет. Но ищем, не мог же он сквозь землю провалиться. Ладно, будем считать, этот вопрос решили. А, что ты предлагаешь по поводу этой сладкой парочки, Дескина и Радека? Нет со вторым еще нормально, звание восстановим, а подчиненных из местных он сам найдет. Но как ты додумался предложить дать сержанта шестнадцатилетнему молокососу, да еще и назначить взводным сержантом первого взвода?

— А тебе напомнить, кто этот взвод из дерьма вытащил в первый день высадки? И этим взводом он уже больше недели командует. И неплохо, заметь, командует. После первого дня потери у него меньше, чем в других взводах. А какие потери младших командиров ты лучше меня знаешь. В моей роте только фельдфебель остался и два капрала. И все.

— Да, знаю, не агитируй. Только странно все это и непривычно.

— Так ведь это война, а не маневры.

— Тоже правильно.

Капитан завизировал рапорт лейтенанта Патрика и вытащил карточку из компьютера.

— Ладно, иди. С полковником я завтра сам поговорю, ты еще дров наломаешь.

Лихо щелкнув каблуками, лейтенант вышел из комнаты, оборудованной под штаб батальона.