Каирская ночь

чек зелени отвалился, под ним блеснул металл.

Хусейн повернул лампу, любуясь ее красивой формой, как вдруг с удивлением заметил, что светильник трясется в его руках. Дрожь становилась все сильнее, а затем из лампы вдруг повалил светящийся сиреневый дым.

Хозяин чайханы попытался отбросить светильник, но тот словно прилип к ладони. Дым продолжал струиться, пока не сформировался в высокую человекоподобную фигуру. Торс ее бугрился мускулами, а на голове красовалась чалма. Глаза на красивом лице были закрыты.

– Помилуй меня Аллах! – воскликнул Хусейн пораженно.

Явившееся из лампы существо распахнуло глаза, и пылающий в них синий огонь заставил старого чайханщика отшатнуться.

– Приказывай, мой повелитель, – проговорил джинн (а это, несомненно, был джинн) гулким голосом, – я могу разрушить город или построить дворец!

– Э, зачем? – ответил Хусейн, успокаиваясь. Он слышал достаточно сказок, чтобы знать, что могучий дух не причинит ему вреда. – Мне не нужно ни того, ни другого.

– Да? – на лице джинна мелькнуло что-то похожее на удивление. – Тогда я могу вернуть тебе молодость, отдать в руки сокровища пустыни!

Должно быть, гость из лампы воспользовался волшебством, и перед глазами чайханщика замелькали соблазнительные картинки: большой дом с садом, призывно изгибающиеся тела молодых наложниц, слуги, спешащие выполнить любой приказ господина, почтительно согнутые спины соседей…

Ушей коснулась чудесная музыка, а ноздри затрепетали, ощутив запах плова из молодого барашка…

Хусейн потряс головой, отгоняя видения. Чудные картинки исчезли. Луна заметно сдвинулась, позволяя разглядеть покосившийся забор, стену дома с отметинами облупившейся глины. Ковер, на котором сидели друзья, был старым и засаленным, затертым до такой степени, что рисунок на нем нельзя было разглядеть.

– Нет, – улыбнувшись, сказал старик. – Мне этого не надо…

– Но чего же ты хочешь? – воскликнул джинн, и в голосе его явственно слышалось удивление.

– Мне ничего не нужно, – вновь улыбнулся Хусейн. – У меня все есть. Может быть, что-то нужно тебе? Ты ведь раб лампы?

– Да, – прорычал джинн, глаза его сияли нестерпимым пламенем. – И больше всего на свете я хочу свободы!

– Тогда я желаю, чтобы ты освободился, – кивнул чайханщик, – только не шуми, а то мой друг проснется…

Лицо джинна просияло радостью, он весь вдруг засветился, превратившись из дыма в пламя. Вспышка заставила Хусейна прикрыть глаза, а когда чайханщик вновь смог видеть, то перед ним уже никого не было.

– И лампу свою забери, – сказал он негромко, – мне она не нужна.

Из пустоты высунулась светящаяся рука, ухватила светильник за бок и исчезла. Налетевший ветер шепнул прямо в ухо «Спасибо!».

Хусейн сидел, задумавшись. Шакал в пустыне затих, и стал слышен мягкий плеск речных волн. Луна медленно ползла к горизонту, звезды катились жемчугом по черному бархату небосвода, на востоке потихоньку начало светлеть.

Али зашевелился, потом кашлянул.

– Я что, задремал,