"Господин мертвец" (СИ)

- Вы знали, что я ненавижу тоттмейстеров.

- Знал. И знал то, что вы проклянете меня за обман. Но вы сильный человек, Генрих. Я успел узнать вас и смею думать, что узнал достаточно хорошо. Вы общались с мертвецами, когда все прочие боялись даже взглянуть на нас. Вы пытались понять нас, и, мне кажется, даже поняли. Вы сможете смириться с тем, что произошло. Вам будет плохо, вы будете ощущать себя отвратительно, вы трижды проклянете меня за предательство и обман – но вы сможете пройти через это. Сильные люди всегда проходят.

- Ради чего? Года жалкого подобия жизни? Или полутора, если мне повезет?

- Я бы сделал то же самое, если бы Госпожа дала вам всего лишь лишний день. Да, это жалкое подобие того бесценного дара, что мы получаем при рождении. Мерзкий, отдающий ядом, дар. Но иного я дать вам не мог. Иного у меня нет. И теперь я не рассчитываю на вашу благодарность. Только лишь на понимание.

- Идите к черту, Дирк! – Крамер опять оскалился. Но оскал этот был беспомощный, как у умирающего зверя, пытающегося сквозь прерывистое дыхание в последний раз ощерить клыки.

- Я не рассчитываю на вашу благодарность. Я поступил так, как мне показалось правильным в ту минуту и я не ожидал, что примете новое назначение с радостью. Более того, мне кажется, что даже сейчас вы достаточно хорошо приняли эту новость. Поверьте, многие реагируют куда как острее… Кстати, есть еще одна неприятная новость.

Крамер печально усмехнулся.

- Еще одна? После первой? Шутить изволите?

- Ничуть. Вы понижены в воинском звании до ефрейтора. Извините, но это общая процедура. Чумной Легион использует собственную систему званий, в которой не учитываются прижизненные заслуги. С этой минуты вы – ефрейтор роты «Веселых Висельников», мой заместитель.

- То есть, вы ставите меня выше рядового мертвеца?

- Да. По нашим меркам – невиданный карьерный взлет. У меня нет заместителя, а мне он необходим как никогда ранее. Это решение вынужденное, но, учитывая наше положение, вряд ли мне придется о нем жалеть. Конечно, Карл-Йохан будет огорчен этим назначением, ведь ему пришлось принять взвод Мерца. Но он поймет. В роте отчаянно не хватает офицеров, а вы с вашим опытом штурмовых операций подходите как нельзя кстати. Ребята примут вас хорошо, не сомневайтесь. Они видели, что вы отличаетесь от прочих и не презираете мертвецов. Они охотно признают вас на этой должности. Не сразу, конечно, но со временем. Вы отличный фронтовой офицер и укрепить авторитет сможете в кратчайшие сроки. Тем более, что и возможность скоро должна представиться.

- Ожидаете боя?

- Давно уже. Мы слишком засиделись в траншеях. Бой будет. В воздухе прямо-таки веет им, как разит от околевшей лошади, пролежавшей три дня на солнцепеке. В скором времени вам предстоит вести в бой мертвецов, Генрих. И я надеюсь, что к тому времени вы снова станете тем сильным и уверенным в себе офицером, которого я знал при жизни.

- Будь проклят Чумной Легион, и Бергер, и все тоттмейстеры мира, - Крамер скрипнул зубами.

- Не беспокойтесь, они и так прокляты. А теперь все. Я не могу утешать вас целый день напролет. Если я в вас не ошибся, вы забудете про жалость к себе и займетесь тем, что умеете лучше всего. А если ошибся… Скорее всего, закончите как бедняга Гюнтер. Он тоже решил, что смерть поступила с ним несправедливо. И не смог существовать дальше с пониманием этого. Не смог принять отравленный дар. Ступайте, Генрих. Первым делом к Брюннеру, пусть подберет вам новый гардероб. Кирасу выбирайте внимательно, смотрите, чтоб не было ржавчины или окалины. Потом будете знакомиться с другими офицерами.

- Понял вас, господин унтер-офицер, - Крамер козырнул деревянной рукой, глаза сверкнули в замкнутом пространстве блиндажа тяжелыми бледными искрами, - Разрешите идти!

- Разрешаю. Ступайте.

Крамер поднялся по лестнице, ни разу не обернувшись, не чувствуя на своей спине взгляда Дирка. Хороший парень, этот Крамер. Наверно, нельзя было с ним так. Можно было как-то объяснить, заставить смириться, свыкнуться с тем новым ужасающим будущим, которое раскрылось на его пути зловонной пастью вроде траншеи, превращенной в братскую могилу.

«Здесь война, - сердитая мысль помогла обрезать тягучие, как смола, нити вины, - Люди умирают каждый день. А иногда и тысячами за раз. И много их еще будет, этих отважных лейтенантов с их дурацким идеалистическими представлениями о смерти – скорчившихся в воронках, висящих на проволочных заграждениях, стонущих в горящих танках и испускающих дух в грязных полевых госпиталях. Еще десятки и сотни тысяч таких Крамеров окончат свое существование с последней мыслью – это было нечестно, подло, несправедливо… И ни одному из них я не смогу объяснить, почему все случилось именно так».

Когда ему удалось стряхнуть задумчивость, спустившийся с поверхности Тоттлебен размечал карты на штабном столе. Или пытался делать соответствующий вид. Карандаш в его пальцах ловко скакал по ровным квадратам, но не оставлял привычного бисерного следа.

- Ефрейтор Крамер… Кхм. Он выглядел сильно раздосадованным, когда выходил отсюда, господин унтер, - сказал он тактично, когда Дирк вопросительно взглянул на него.

- Он упрям. Но он сможет понять.

- Конечно, - Тоттлебен редко вступал в спор, в его покорности Дирку послышалась нотка вежливого сомнения.

- Думаете, сможете с ним сработаться, Тоттлебен?

- У меня нет оснований сомневаться в его квалификации, господин унтер. В полку о нем говорят, как об очень перспективном офицере. И у него солидный опыт.

- Я не об этом. Вы сможете работать с ним, вы и остальные командиры отделений? Учитывая его характер и нынешнее самочувствие?

- Думаю, да, господин унтер, - серьезно сказал Тоттлебен, - Мы ведь понимаем, что после назначения все нервничают. Это проходит, со временем.

- Насколько я помню, вы сами весьма быстро свыклись с новой ролью. Помню, как мейстер поднял вас под Ауденарде в семнадцатом году. Вы лежали в куче мертвецов, заколотый штыком. Кажется, была жаркая контр-атака, и вы в рукопашной вышибли французов из занятых траншей.

- Так и было, господин унтер. Но, если позволите, я был убит не штыком. Две пули – в живот и в печень.

- Простите, с кем-то спутал. Вы очень быстро пришли в себя после того, как мейстер поднял вас. Так, словно этого и ожидали. Оправились в полдня, а через две недели уже взяли под командование отделение.

- Всякий принимает это по-своему, - рассудительно произнес Тоттлебен, по тону Дирка поняв, что можно опустить «господин унтер», - Наверно, я и при жизни был порядочный флегматик.

- Вам легче было принять Госпожу из-за склада характера?

- Возможно. А может, оттого, что у меня на тот момент не было ни родителей, ни собственной семьи. Я слышал, это тоже оказывает влияние.

- Семейным тяжелее всего.

- Я так и думал.

- Вспомните хотя бы Шварцмана.

- Не помню солдата с такой фамилией, - осторожно сказал Тоттлебен.

- Наверно, он был во взводе до вашего назначения. Молодой такой, смешливый, из баварских саперов.

- Видимо, я его не застал.

- Он провел у нас совсем немного времени. Только погубил его не страх, вроде того, что съел Гюнтера. Его погубила женщина. Видите ли, этот Шварцман был обручен.

- Скверное начало для мертвеца.

- Главное – не рассказывать о подобном Крейцеру, у него это больная тема. Уходя на фронт, Шварцман обручился с девушкой из своего города. Ее имени даже не помню. И, знаете, даже рад тому. Иначе я бы вспоминал это имя время от времени, оно засело бы во мне, как осколок шрапнели. Иной раз наша память удивительно милосердна… Девушка обещала ждать его – кайзер в ту пору еще обещал, что война не продлится более года, и вскоре трусливые лягушатники и русские медведи побегут, на ходу теряя винтовки и сапоги. Но для Шварцмана война закончилась через три года. Дизентерия. Паскуднейший способ умереть, правда?