Ведьмино отродье

ньбэй в мешке. Третий Ганьбэй уже в мешке. И потому я ухожу. И вы уходите со мной. Куда? А вот куда! - и тут он выдернул из-под жилета карту, потряс ею над головой и даже лапой ткнул в нее для верности, и продолжал: - Сюда идем! И возведем Ганьбэй Четвертый. Р-рняйсь!

И погонялы зычно подхватили:

- Р-рняйсь! Р-рняйсь!

И вновь - пасть вправо, пасть вперед. Ждут: не моргают и не дышат. Вай Кау отступил на шаг и, свернув карту в трубочку, передал ее Рыжему:

- Спрячь!

Рыжий поспешно затолкал карту за пазуху - поглубже, и еще, еще, - а после плотно застегнул лантер до самой челюсти и встал, как все, во фрунт, но все-таки, совсем чуть-чуть, вальяжно. Вай Кау одобрительно кивнул ему и, снова повернувшись к экипажу, объяснил:

- А это, если кто не знает, обер-картограф Рыш из тайнобратьев, а ныне - наш флаг-штурман. Ар-ра!

- Ар-ра-ра-ра-р! - дружно ответил экипаж, да так, что уши заложило.

А потом... Потом опять все было очень слаженно и четко. Вай Кау дал короткую отмашку, запели боцманские дудки - и экипаж взбежал по веслам на галеру, а там уже кто к банкам, кто на ванты, а кто к шпилю - и тотчас же пошли его выхаживать, выхаживать, вых-хаживать! Канаты натянулись, заскрипели, галера дрогнула, взметнула весла... и медленно, шурша, словно змея в густой траве, пошла к воротам. Ворота же...

- Порс! - рявкнул адмирал. - Не спи!

А и действительно, теперь на пирсе оставались только Рыжий да Вай Кау, а все остальные давно по местам; р-ра, р-ра! И Рыжий прыгнул, зацепился за фальшборт, вскарабкался... А следом - адмирал: последним, по уставу, вскочил, пнул Рыжего - и они вместе, кубарем, скатились вниз, на палубу. Ну а со всех сторон:

- В-ва! - дружный крик гребцов. - В-ва! В-ва!

Галера шла уже куда быстрей, а впереди были ворота: медные, массивные, зеленые от сырости, они закрыты и заложены. И если в них на всем ходу втемяшиться, что тогда будет, а? Рыжий поежился. А эти:

- В-ва! - кричат. - В-ва! В-ва! - и знай себе гребут, гребут, гребут!

И...

Грохот! Р-ра! Ворота разлетелись вдребезги! Да разве ж это медь? Таран пробил их, раскрошил...

И вот он, Океан! Рассвет, солнце встает: оно еще лишь только показалось. А вон и Хинт и его двадцать восемь вымпелов во Внешней Гавани. А здесь...

- В-ва! - крик гребцов. - В-ва! В-ва!

Они гребли играючи, легко. А ритм какой - полуторный, не менее! Поднявшись на шкафут, Рыжий стоял бок о бок с адмиралом и, словно завороженный, смотрел, как по бортам ряды иссиня-черных весел - как два крыла! - то опускались, то вздымались.

- В-ва! - дружный хриплый крик, гребок, рывок. - В-ва! - и еще рывок. - В-ва! В-ва!

И двадцать восемь вымпелов, и Хинт - все ближе, ближе. И там, у них, уже засуетились и забегали. Хинт выкинул сигнальные флажки - велел, чтоб становились в линию. Ух, как они спешат! Не ожидали, стало быть. А адмирал...

Он даже не смотрел в их сторону. И на своих гребцов не обращал внимания: он, задрав голову, смотрел на облака, шептал что-то,