Полуостров Надежды. Трилогия

– Вот и все, – прорычал он, капая на лицо Нанаса кровью из разбитого носа. – Передавай привет духам…

Надя от увиденной картины сначала впала в ступор – мышцы словно закаменели, а сознание стало густым и тягучим, как смола. Но такое состояние продлилось недолго, девушка вздрогнула, охнула, а уже в следующее мгновение вскинула автомат и прицелилась в Парсыкина. Она совершенно не думала, честно поступает или нет, – любые договоренности и правила перестали для нее сейчас не только действовать, но и существовать в принципе. Главным и единственным правилом для нее теперь было одно: сделать все, чтобы не погиб любимый. Пусть даже для этого придется погибнуть кому-то еще.

Однако нажать на спусковой крючок девушка не успела. Сначала она услышала рычание Сейда. Перевела взгляд и увидела, что пес уже приготовился к прыжку. А затем до ее ушей долетел странный ропот и крики, раздавшиеся из толпы варваров и сбившейся неподалеку в кучку группы саамов. Причем, это не были крики торжества, азарта или каких-то иных чувств, вызванных схваткой. Нет, это определенно были возгласы ужаса. На долю мгновения Наде подумалось, что люди ужаснулись жестокости своего предводителя, испугались за жизнь молодого парня, но она тут же выбросила из головы подобные наивные и глупые мысли. Чтобы варвары испугались жестокости?.. Чтобы соплеменники Нанаса обеспокоились за его жизнь?.. И то и другое не просто глупо – оно так же подходило ситуации, как… да как той же корове седло! Но что же в таком случае вызвало столь странную и, к тому же, одновременную реакцию этих далеко не пугливых людей? И куда они все смотрят? На Сейда? Да ну, по крайней мере для саамов этот пес не в диковинку. Тогда, может быть, на нее?.. Ах вот оно что, они испугались автомата!.. Хотя нет. Огнестрельного оружия, конечно, могли испугаться саамы – они видели его в действии всего один раз, когда Парсыкин, придя в сыйт, выстрелил из карабина единственным патроном. Но варвары-то прекрасно знали, что это такое, и не только видели, но и пользовались такими же автоматами не раз…

И тут позади нее раздался выстрел. От неожиданности Надя подпрыгнула и стремительно развернулась. Палец ее машинально едва не надавил на спусковой крючок. Впрочем… стрелять было не в кого, позади она никого не увидела. Тогда удивленная девушка, вспомнив о муже, вновь обернулась к месту схватки. Нанас по-прежнему лежал под навалившимся на него Костей. Вот только последний не делал больше попыток задушить своего противника, поскольку в затылке у незадавшегося нойда чернела дырка, через которую толчками выплескивалась алая кровь.

Недоумевающая Надя вновь обернулась ко входу в пещеру. Теперь она увидела там Гора почти с такими же ошеломленно выпученными глазами, что и у саамов с варварами. Наткнувшись на вопрошающий взгляд девушки, он замотал головой и показал глазами вниз, под ноги. Надя глянула туда и ахнула: возле самого входа лежало на земле круглоголовое чудище!.. Тело у существа выглядело так же, как у человека, причем, даже было одето во что-то грязное и рваное, а вот его голова… Мало того, что она была абсолютно круглой, огромной и совершенно белой – у этой головы вовсе отсутствовало лицо! Вместо него антрацитово блестело нечто черное и гладкое.

Надя потрясла головой и попятилась. Что же это?!.. Еще один монстр, уродливое порождение радиации?.. Тогда почему на нем одежда? Причем, камуфляжной расцветки, хоть это и сложно определить под слоем грязи. Но эта небывало гладкая круглая голова!..

И тут в голове самой девушки будто что-то щелкнуло: да это же шлем! Обычный летный шлем! Тот самый, что они недавно нашли в пещере! Просто на свету он показался чересчур белым, да и появление его здесь было уж слишком неожиданным. А уж появление того, на чью голову он был надет, – и подавно.

– Папа! – бросилась Надя к «существу». – Ты как здесь очутился?! Ты… зачем?!.. Тебе нельзя!..

– Т-ссс!.. – прошептал отец. – Тише! Испортишь мне все!

– Что я испорчу?..

– Сейчас увидишь. Не мешай…

Семен Будин, в руке которого девушка только сейчас увидела пистолет, с негромким, но отчетливо болезненным стоном приподнялся на руках и, набрав в легкие воздух, неожиданно громко выкрикнул толпившимся внизу людям:

– Я – небесный дух! Я пришел сюда из Верхнего мира, чтобы остановить несправедливость. Тот презренный человек, которого я пронзил небесным огнем, посмел назвать себя… – тут отец неожиданно замолчал, однако Надя быстро догадалась, что он просто забыл слово, и собралась уже подсказать, но отец выкрутился сам: – Я не могу повторять столь наглую ложь, а потому скажите мне сами: кем называл себя этот ублюдок?..

– Нойдом… – послышались неуверенные голоса. – Он называл себя нойдом… Притворялся, что нойд…

– Вот именно! – сокрушенно замотал белой головой «небесный дух». – А теперь скажите мне: чего заслужил тот, кто способен на такой обман? Кто обманывал вас, говоря, что имеет связь с духами?

– Смерти!.. – Голоса стали громче, их звучало теперь куда больше. – Только смерти!.. Он не должен жить…

– Вот потому я и убил его. Я покарал его, чтобы восторжествовала справедливость. А еще я привел к вам свою земную дочь. Вы должны теперь во всем ее слушаться. Не случайно ее имя Надежда, ведь теперь она и есть ваша единственная надежда на спасение и дальнейшую счастливую жизнь.

– Папа! Что ты несешь?!.. – зашипела на отца Надя. – Ты из меня прямо Иисуса Христа сделал!

– Ну, почти, – тихонько хмыкнул тот. – Тот же у нас Сын Божий, а ты – дочь небесного духа.

– Ты лучше вот что… – осенило вдруг девушку, которая увидела, как выбрался наконец из-под мертвого тела слегка помятый супруг. – Ты объяви Нанаса нойдом, вот это будет дело!

– А он что, хочет?..

– Мечтает.

– Ну, смотри, сама попросила… – Видно было, что отцу очень тяжело удерживаться на руках, и Надя, присев к нему, подхватила под грудь, что должно было показаться «зрителям» нежными дочерними объятиями. «А если и не показалось, – подумала девушка, – это их проблемы. Их, вон, много, а отец у меня один». Тот, кстати, поначалу возмущенно дернулся, но быстро сдался и продолжил свое «воззвание к народу»: – Но это еще не все, господа!..

– Папа!.. – фыркнула шепотом девушка. – Какие еще «господа»? Ну ты даешь…

– А что я их, «товарищами» должен, по-твоему, называть? – зашептал в ответ Будин. – Или, раз уж они воинами себя возомнили, то, как в армии, – «товарищи офицеры, прапорщики и старшины, сержанты и рядовые»?.. Хотя… Есть идея. – И отец заговорил еще, кажется, громче и увереннее: – Дети мои! Узнав о постигшем вас горе – о страшной гибели от руки предателя вашего верного кормчего и нашего, можно сказать, наместника на Земле – великого нойда Силадана, я даю вам взамен нового, еще более великого, даже, не побоюсь этого слова, величайшего нойда…

– Кого?.. Кто это?.. Кто?.. – зашумела толпа. Причем, как заметила Надя, любопытство проявляли, в основном, саамы; варвары же большей частью молчали, не очень приветливо поглядывая на «оратора».

– Папа, закругляйся, – поторопила отца девушка. – По-моему, в рядах «твоих детей» зреет раскол.

– А как вы думаете, – будто не услышав ее, в прежнем тоне продолжил Будин, – достоин быть великим нойдом муж дочери небесного духа? То есть, по сути, не кто иной, как его родной зять?

– Достоин!.. Муж достоин! Зять тоже очень достоин!.. – обрадованно загомонили саамы. – Кто теперь наш нойд?.. Который новый?.. Где великий зять?

– Я ваш новый нойд! – повязывая на себя снятый с убитого Парсыкина трехцветный пояс, с вызовом выкрикнул Нанас. – Это я – зять небесного духа!

– Да, это он, – устало оседая на руки дочери, закончил выступление Семен Будин. – Прошу любить и жаловать.

Глава 27

Бунт

Когда Нанас, отдувающийся и потирающий горло, на котором проступили красные отпечатки пальцев, подошел к своим, летчик, тоже не до конца еще восстановивший дыхание, выдавил: