Характерник. Трилогия (СИ)

–Не смотри на меня так. Я не волшебник, да и облегчение у тебя временное.

–Ты, что, правда характерник?

–Пока только учусь. А вот мой дед, тот действительно, настоящий характерник.

–Чудны дела твои, Господи! Я уж думал вы все перевелись на Руси… То-то Кардаш, хитрый лис, тебя к себе приблизил.

–Он не знает.

–Я ж и кажу, хитрый лис.

–Теперь спать. Мне тебя еще до госпиталя, считай на горбу переть.

Пока выбирался из развалин, не раз видел санитаров. Крепкие мужики престарелого возраста, одетые в поношенные черкески, на рукавах белые повязки с красным крестиком и женщины в белых косынках на голове, видно лишь недавно смогли добраться в освобожденный район. Они копошились у тел, оказывали первую помощь тем кто выжил, а дальше утаскивали раненых с места недавнего боя. Выбравшись, напрягая молодой организм, где на себе, где на попутке, Андрей доволок сотника до госпиталя. Сие заведение стационарно располагалось в северном секторе, но после того, как его оккупировал враг, раненых под огнем все же смогли эвакуировать в центр Мещер, туда, где испокон веку находились дома и улочки частного сектора. Во дворах под сенью деревьев развернули палатки-операционные, а прооперированных разносили по хатам. Полковник Рысухин, начальник госпиталя и сам встал к операционному столу, рук на всех не хватало.

Недооценивать труд работников госпиталя, ни в коем случае нельзя! Благодаря этим людям, которые, к слову, и сами рисковали своими жизнями, потери раненых бойцов свели к минимуму. Контуженные, люди с осколочными ранениями, слепотой, глухотой, ампутации конечностей, шли потоком. У палаток, часто на операционных столах слышались крики и стоны, иногда матерщина похлеще, чем в рукопашной схватке. Место это точно не для слабонервных.

Отдельных операционных по понятным причинам не было, все необходимые хирургические манипуляции врачи проводили тут же, ассистировали им медсестры. Обстановка еще та! Карякина приняли быстро, но Андрей ждал у палатки, кожей ощущая чужую боль. Звуки войны отдалились. Похоже, они все-таки продержались.

Люди, легко раненые мужчины, женщины и детвора, сидели кто на чем, прямо у дворов иссеченных пулями и осколками хаток, зияющих проломами стен. Частный сектор сам по себе стал местом сбора для всех переживших бои сегодняшнего дня и способных передвигаться самостоятельно. Суета вокруг внушала надежду на продолжение жизни. Из палатки наконец-то вытащили на носилках бледного и измученного Карякина, накрытого не слишком чистой простыней. Вышел доктор в халате и фартуке с потеками свежей и подсохшей крови. Лицо не пышет здоровьем, по большому счету не отличается от его же пациентов, глаза красные, не выспавшиеся. Поманил рукой санитарам.

–Следующего на стол! Семеныч, папиросу… – попросил деда сорвавшегося с чурбака.

–Как он, доктор? – Андрей кивнул на заносимого в хату сотника.

Выпустив струю табачного дыма, медик проследив взглядом спину заднего санитара.

–Удивительно как его донести до стола смогли. Пулю извлек. Жить будет…

Глава четвертая

В поход, труба зовет

Отступившие турки оставили после себя разруху, сгоревшую технику и горы трупов. Преследовать их было некому, сил мало, да и желания никакого. Забот полон рот. Мещеры зализывали раны, кругом суета, куда не кинь взгляд казаки в камуфляже и черкесках с газырями, все при оружии стаскивают в большие кучи трупы турецких солдат. То еще зрелище! Спец команды на бортовых машинах увозят к кладбищу тела своих погибших, разгребают завалы и развалины, достают из-под них мертвецов. Их много. Конец весны, солнце жарит и нужно успеть по-людски проводить ребят в последний путь. Из госпиталя скорбный груз везут туда же. Технику побывавшую в боях, но оставшуюся на ходу, ставят в боксы пока что не обслуженной. Кое-что буксируют в ремонтные мастерские. На взгляд Кутепова, городок сейчас выглядит примерно как Грозный девяностых годов. Не только людей потрепала война, но и здания разделили с ними такую участь. Кажется в окнах ни одного целого стекла не осталось. А еще сам объект взорван, причем вражеские подразделения до него не дошли. Диверсия.

Сразу после окончания боев, за Кутеповым пришли. Вахмистр и пятеро бойцов, предложили пройти с ними. Урядник Лебедь было дернулся встать на защиту боевого товарища, но сам Александр успокоил пластуна.

–Разберутся.

И то верно. Главное, что в этой мясорубке выжил, а пока жив, все решаемо. Не в турецкий плен уводят.

На удивление, привели не к Зимину, а к незнакомому подпоручику, судя по кителю, тоже относившемуся к жандармскому ведомству. Среднего роста, худощавый, опрятный шатен с породистыми чертами лица и умными глазами, производил благоприятное впечатление. По возрасту, лет на десять помладше Кутепова будет, а там кто знает, внешность иной раз обманчивой бывает. Он к нему в ксиву не заглядывал.

–Присаживайтесь, Александр Григорьевич. Меня зовут Пал Палыч Павловский. Чай будете? Нет?! Ну да, сейчас бы выспаться. Понимаю. Но время такое, каждая минута дорога. По горячим следам нам работать легче. Наслышан о вашем участии в отражении нападения на Мещеры. Впечатлен. Как говорится, трое суток на самом острие обороны отвоевали и вас даже не ранили. Царапины не в счет. Видно Бог вас бережет.

–Скорее ангел-хранитель.

–Ну да, ну да! Но это лирика. Хотелось бы от вас услышать, как вам удалось выбраться из потерны для содержания задержанных и находящихся под следствием лиц?

–Да, как! Пришел унтер-офицер, сказал что меня переводят на другое место. Вывел через главный выход и…

–Дежурную смену видели, когда вас выводили?

–Да. Их кто-то расстрелял. Унтер сказал, что действовали диверсанты.

–Ну, хорошо. Что было дальше?

–Дальше… Дальше повел меня в сторону автопарка. У меня еще тогда возникли сомнения, что ведет не в центр, а на периферию.

–Ну и вы?..

–Задал вопрос и получил по голове.

–Как?

–Отвлекся, а меня и приложили чем-то тяжелым.

–А дальше что?

–Пришел в себя связанным по рукам и ногам, под стеной какого-то строения. Развязался. Неподалеку воронка от снаряда, а в ней три трупа. Вернее, того, что осталось от людей после разрыва снаряда. Дошел до линии окопов. Дальше вы наверное знаете.

–Унтер-офицер среди погибших был?

–Нет. Его точно не было.

–Вам придется у нас на какое-то время задержаться.

–Чего так?

–Нам нужно кое-что проверить. Видите-ли, часовой, охранявший потерну и выводной, были зарезаны примерно в то время, когда вы покинули каземат. Дежурная смена погибла. Ну и объект потом был взорван. Так что, не взыщите. – Повысил голос, позвал. – Конвойный! Увести.

Снова прежнее место сидения. Деревянный стеллаж на полкамеры, стены с поползновениями грибка, параша и тусклая лампа в плафоне, забранная в металлическую решетку. Романтика! Лежал накрывшись старой шинелью, анализировал события ближайших суток. Непонятно, выжил ли младший Хильченков, после атаки мамелюков разошлись их стежки-дорожки.

В это время Зимин, словно паук на паутине, подтягивал нити разного рода информации от сохранившихся источников внутри Мещер и извне. Анализировал, проверял, перепроверял, гонял жандармов как гончих псов на охоте. Допросная не пустовала. Очень недоставало поручика Померанцева, погибшего неясно при каких обстоятельствах. То ли шальная пуля сразила офицера, то ли выстрелил предатель, выцелив голову с дальнего расстояния. В жарких боях поручик участия не принимал и место гибели казалось вполне спокойным. Нда! Часть работы пришлось переложить на плечи подпоручика Павловского. Молод. Опыта еще не хватает, но на безрыбье и сам соловьем запоешь! Раньше привлекал все больше к делам не существенным, события позволяли, да и приглядывался к новому человеку. Молодой офицер попал в Мещеры Кубанские с пополнением. Пробился с боем через турецкие заслоны. И вот только теперь приходится пускать во все тяжкие.

Сопоставляя данные принесенные молодым офицером, обратил особое внимание на появление рядом с Кутеповым пресловутого унтер-офицера с описанием внешности. Нужно бы самому поговорить со странником, только вот время, время поджимает. Как бы не разбежались те из подозреваемых, кто выжил при нападении. Та-ак! Унтер-офицер из штабных. Позвонил.