Невозвращенцы (СИ)

«Уж что, что, а вот назвать оборванцами их нельзя.» — первой мыслью пришло в голову Максимуса. Двое учтиво, но довольно неглубоко поклонившихся гостей, были одеты богато и прихотливо. Для дороги одежда, украшенная дорогим мехом, серебряными и золотыми украшениями была явно непригодна. Костюмы, кстати, были в разных стилях. И если у гостя пониже он был пошит по последней киевской моде, то корни костюма высокого и худого гостя, расписанного шрамами настоящего бойца, следовало поискать где-то на юго-западе, в Империи. Тот, кого про себя Максимус назвал «Воином» на поясе имел несколько изумительное по качеству и красоте отделки боевое оружие, что даже князю оставалось только позавидовать. «Второй» имел оружие простенькое, зато на шее, поверх богатой шейной гривны, небрежно был брошен обрег-солнце. По внешнему контуру шел замкнутый круг — волхв отрок, а «сектор Даждьбога» был заполнен полностью. Волхв-отрок, Избранник Даждьбога.

Подробности оберега рассмотрел не только князь. Все верующие в росских богов, то есть все присутствующие, кроме степняков, уважительно поклонились чудотворцу. Поклонился, не вставая, и Максимус.

Разогнувшись, он задумался. Что-то смутно знакомое мелькало в лицах гостей. Максимус напряг память, где он мог видеть этих гостей. «В походе? Нет вроде. Ранье? В Святограде? Тоже нет вроде. Еще раньше?…» И разом вспомнил! Резко, с удивленным и радостным криком вскочил с трона и бросился к гостям.

— Не может быть! Вы?!

Часть пятая. Игорь

Глава 43

«Хорошо, что хоть Сашка удрал. И все это его миновало…» — думал Игорь сидя в кандалах. Римская галера уже второй месяц плыла неизвестно куда, а в ее трюме, в маленькой каморке сидел бывший сержант Российской армии. «Хотя, в том, что он удрал есть плюс и для меня. Меня пытать прекратили. И ладно бы, спрашивали о том, что я знаю. Так нет — о какой-то чуши меня теребили только. Надо было, конечно, что-нибудь наплести такого…» — продолжал размышлять, глядя на свои уже почти зажившие руки.

Где-то высоко, на палубе, послышался топот ног и громкие непонятные команды на латыни. Потом скорость корабля, по ощущениям, спадала, и вот почувствовался легкий удар. Все. Очередной порт.

За время путешествия таких остановок было много. И было у него подозрение, что тем неплохим условиям своего содержания он обязан именно большому их количеству. Но в этот раз открылась дверь каморки и двое дюжих легионеров поставили его на ноги, надели на руки деревянные колодки и вытащили на палубу.

Жара как кулак великана ударила Игоря по голове. Корабль стоял в порту с архитектурой видневшихся вдали домов, похожей на виденную по телевизору в Риме.

Охранники о чем то спросили своего командира, это был именно тот человек, который сначала прервал самосуд над пленными, а потом пытал Игоря. В быстрых и явно грубых выражениях на своем языке, латыни, конечно же Игорь не знал, да и если бы знал — кто знает, на каком они тут говорили, центурион отдал распоряжение относительно пленного и покинул корабль. На берегу его ждал человечек, державший лошадь. Центурион сбежал с трапа на пирс, вскочил на лошадь и быстро скрылся из вида.

Подталкиваемый недовольным легионером Игорь поплелся на берег. Спускаясь по узкому трапу Игорь чуть не свалился в воду, и только выданный от души пинок его конвоира спас от незапланированного купания. Бормоча под нос слова весьма далекие от благодарных и потирая краем колодки наливающийся свежий синяк Игорь озираясь по сторонам поплелся по порту вслед за солдатом.

Вокруг было на что посмотреть. Сине-зеленое теплое море так и манило окунуться в него. По его поверхности к берегу плыло множество мелких лодок. Порт был не очень большим, но весьма оживленным. Узкий вход в небольшую бухту, на берегах которой находился город и порт Лисбон, перекрывали две башни, между собой соединенные цепью, которая сейчас была опущена в воду. На небольшой возвышенности над портом довлела крупная крепость, над которой висел красный флаг с орлом посередине.

На окружающих бухту холмах вольготно раскинулся утопающий в зелени город из серо-желтого цвета, а по узким и широким улочкам сновали туда-сюда толпы народа. Были здесь и бедняки, одетые только в рваные и грязные лохмотья, и богатые горожане, медленно и горделиво вышагивавшие в белоснежных, шитых золотой нитью тогах, были и обычные люди, одетые в длинные мешковатые одеяния, перехваченные посредине пояском, а вот по направлению к порту прошествовал небольшой караван пузатого работорговца, транспортируемого на носилках четырьмя сильными рабами. Рабыни в караване были задрапированы только в короткие набедренные повязки и веревки на шеях, и Игорь, не будучи импотентом, остановился и засмотрелся на блестящие потом разноцветные тела. Его конвоир, также с вожделением проводивший глазами это шествие, видимо вспомнил, что таких роскошных тел ему не видать за его деньги в портовом борделе и поспешил выместить свою злобу на Игоре, с силой дернув его за веревку кандалов.

По пути им встретилось некоторое количество легионеров лениво бредущих в увольнении или наоборот — бегущим по спешным делам. Одни, самые простые, отдавали воинское приветствие спутнику Игоря, но любого офицера конвоир встречал установленным тут взмахом руки, чем-то похожим на фашистский салют. Одна такая парочка, явно убивавшая время остановила их и внимательно рассмотрела Игоря, одетого в непотребно вонявшее к этому времени воинское тряпье. Быстрые расспросы конвоира видимо удовлетворили любопытство офицеров, но распалили их жажду и они пошли дальше своей дорогой, завернув по пути в ближайший кабак. Подгоняемый легионером, которому тоже не терпелось, они подошли к крепости.

После недолгой перебранки сквозь слегка приоткрывшуюся калитку в воротах, к безопасности тут относились строго, их по одному запустили во двор крепости, где они сразу же оказались на прицеле у стрелка. Оставив Игоря около часовых, стоявших на посту у ворот, легионер забежал в одно из зданий. Оттуда он вернулся уже в сопровождении офицера. Бешено жестикулируя и громко крича, они смотрели в угол крепости, где перестраивалось какое-то здание. После недолгой но яростной перебранки верх в споре одержали погоны, и легионер, злобно бормоча себе под нос, повел Игоря обратно в город.

Что-то есть во всех тюрьмах похожее. Может аура злобы и безысходности, может еще что, но в том здании, в которое легионер привел Игоря явно узнавалась именно тюрьма. Над местная полиция была явно ниже классом, чем легионеры, поэтому тут конвоир одержал победу. Игоря внимательно обыскали, сняли грязную рубаху и тут же разразились громкими криками. На крики прибежали на ходу глотая вино из кувшина солдат, что привел суда нового заключенного и местный начальник. На сколько Игорь их понял, судя по интонациям и жестам, что-то не так было с его руками. Громкая но короткая ругань и начальство отправилось допивать, а младшие начали оформлять пленника. Самое главное, что они сделали — это завели на него дело на старом, много раз уже использовавшемся до этого, куске пергамента, а один из полицейских, которые назывались по-римски вигилы, достал из ящика стола грубый кожаный браслет с вдавленной в него небольшой медной пластиной. На этой пластине он что-то быстро выбил с помощью маленького металлического зубильца и знаками заставил Игоря вытянуть левую руку. Быстрое движение — и кожаное кольцо обвило его руку. Еще через несколько минут шнурки были крепко завязаны и запечатаны оловянной печатью — теперь Игорь с тал похож на всех встреченных по пути сюда рабов. После этого Игоря отвели в камеру.

Игорь никогда не сидел в тюрьме, губа не в счет, но если во всех тюрьмах так, то одного вида на эту камеру было бы достаточно, чтобы сделаться полностью законопослушным. В темном полуподвальном помещении царила влажная и жаркая духота. Запаха сотни немытых тел не могло перебить даже расположенное в углу отхожее место. Судя по этому, а также по тому, что некоторые заключенные даже не были одеты и так и валялись на полу голыми, можно сделать вывод, что Игорь попал в камеру для рабов.