Проводник. Трилогия (СИ)

— Слушай, а сам-то ты что обо всем этом думаешь? — и Игоряша кивнул в сторону авто.

— Реже «в вене» надо бывать, — усмехнулся я. — А если серьезно, то не удивлюсь, если вся эта компания, как выяснится — под кайфом.

— Да что-то не похоже было…

— Ни фига себе не похоже. Средь бела дня у банка, под видеокамерами угнать депутатский «мерс», надавав по балдометру охране. А потом, стоило нам появиться, они тут же начали в нас палить, ничего не слушая. Мы даже представиться не успели… Им же все равно в кого палить было…

В общем, обвел я последний раз взглядом сарай. Нет, кроме машины, ничего интересного. Вдоль одной из стен полки с инструментом, столик рабочий, ну там тиски, зажимы разные. У дальней стены, за машиной — туда бы еще пара «мерсов» влезли — что-то вроде сеновала, только без второго этажа. Присмотрелся я повнимательнее — и не понравился мне этот сеновал, будь он неладен. Ну не то в нем что-то. Я и так посмотрел… не то, и этак… не то. Хотя там у дальней стенки полумгла была — фиг чего разглядишь.

Тяжело вздохнув, я сделал пару шагов в сторону темного угла, подхватил стоявшую у стены лопату. Хорошая лопата, новая, а с другой стороны, что я, руками сено ворошить буду? Фиг знает, на что наткнешься. Нет уж, отказать… Хватит с меня на сегодня сюрпризов.

За спиной у меня Игоряша пристроился.

— Чего там?

— А я откуда знаю?

— Так пошли…

— Погодь… Предчувствие у меня нехорошее. Надо взглянуть поближе. А то чего упустим, Филимоныч год вспоминать будет, — и я осторожно копнул лопатой солому.

Предчувствия меня не обманули…

Конечно, ничего хорошего в этом нет, и тем не менее чутье оперативника не пропьешь. Лопата натолкнулась на что-то… Одно ловкое движение и — ворох соломы отлетел в сторону, открыв миловидное женское личико. Девушке, наверное, было лет двадцать, а может и того меньше, и была она мертва, это уж без всяких сомнений.

— Ба, еще один жмурик… — выдавил Игоряша, а потом, зажимая рот рукой, побежал к выходу. Филимоныч, да и наши эксперты из прокуратуры, очень не любит, когда опера блюют на месте преступлений. На то он и опер, чтобы желудок у него был, как стальной котел. А то заблюешь все улики, и разбери потом, что где. Да и чего тут блевать, мертвячок-свежачок! Девушка симпатичная, хоть сейчас на танцы.

Однако разглядывать ее сейчас у меня ни настроения, ни желания не было. Чем больше торчишь на месте преступления, тем больше оставишь следов, даже если ничего не трогаешь и дышишь в тряпочку. Так что бросил я прощальный взгляд на лицо мертвой красотки. Ну ничего, еще свидимся, и в морге, и на опознании. И даже против моего желания. Как там поется: наша служба и опасна, и трудна. Вот только ни в одном сериале про ментов про «трудности» не показывают. Сначала жмуриков в морге насмотришься, а потом они к тебе по ночам во снах ходить начнут.

В общем: «Прощайте, красотки…»

И, повернувшись, я направился к выходу.

Два выстрела, прозвучавшие почти одновременно, заставили меня аж подпрыгнуть. Неужели еще один-два «героя» в доме нашлось? Ну, как говорится, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Потом как-то глухо, злобно резанула автоматная очередь.

Выскочив из гаража, я взял свою пукалку на изготовку и бегом к дому, а сам прикидываю, сколько у меня патронов в обойме осталось. Только вот подсчитать мне так и не удалось. Со скрежетом выдираемых из дерева гвоздей распахнулась дверь заднего входа. Та, которую мы решили не трогать. Интересно, какую силищу надо иметь, чтобы вот так разом все гвозди из стены вытянуть? Эта мысль промелькнула у меня в голове, а потом мысли разом переключились в «боевой режим», потому что из дома выскочил и понесся на меня паренек — тот самый — голожопый сумасшедший, что был прикован в подвале. Я даже толком рассмотреть его не сумел. Вскинул пистолет.

Бах! Бах!..

И все, ку-ку! Обойма закончилась!

А парень-то останавливаться и не думал. Хотя я точно попал. На таком расстоянии даже из моей пукалки промахнуться невозможно. Так что, считай, я ему в сердце пару пуль всадил. Только гадина эта, видно, здорово накачалась. Что ему мои пули, так… десерт. И откуда у таких дистрофиков столько сил?

Налетел он на меня, в грудь грязными лапами впился, с ног сбил, и полетел я в грязь со всего маху. Хорошо еще, что на ровную землю упал, и не было там какой-нибудь ветки или гвоздя из земли торчащего. Впрочем, об этом я потом, после много думал, а тогда у меня только одна мысль была: свитер! Как-то не задался у меня денек. Похоже, теперь все заначки на обновление гардероба пустить придется.

В общем, грохнулись мы на землю. Пистолет я, понятно, тут же потерял. Да и какой в нем толк, без патронов, разве что по башке этого малохольного стукнуть. Так ведь если две пули в сердце его не остановили, то синяк на снесенной башне он и вовсе не заметит.

Схватились мы с ним. Он мне в шею своими когтищами впился и зубами где-то у уха щелкает, словно за шею укусить норовит. А запах… запах… Ведь саднит от этого козла так, словно год под себя срал и растирался… Ну, я один прием, другой. Ноль эффекта. Извернулся, саданул его локтем по морде, так он меня зубами так цепанул. Даром говорят, что наркоманы все зубами страдают. Будто зубы у них качаются, а то и вовсе все выпадают. Может, у кого и выпадают, но у этого-то зубки были острее бритвы. Он мне весь локоть распорол. Вот так мы и лежали, друг в друга вцепившись, пока я взглядом с этой тварью не встретился. А взгляд у него жутким оказался. Глаза навыкате, и радужки в зрачке нет совсем. Это ж чем надо было наширяться, чтобы драться с двумя пулями в сердце, да еще взгляд такой обресть? И понял я тогда только одно: еще чуть-чуть и одолеет меня эта тварь. Поднапрягся я, хотя какое там… Драться с этим торчком все равно, что в одиночку пытаться Медного всадника с места сдвинуть. А силы мои уже на исходе были, перед глазками зеленые круги пошли — тварь-то эта меня не по-детски придушила. Да и запашок свою лепту внес. У меня ощущение возникло, словно я голову в дырку сортирную засунул и всеми легкими аромат потребляю.

И тут что-то в воздухе просвистело.

Я и не понял, что это было, только хлынула на меня кровь этой твари. Лицо, глаза разом залила, а тело противника обмякло. Ну, я его отшвырнул, и на заднице в сторону отъехал. Руки перед собой выставил. Не вижу ведь ни хрена, а вдруг это ход какой хитрый. Сейчас снова напрыгнет.

— Успокойся, Алекс, — услышал я голос Игоряши. Только говорил он тяжело, с присвистом. — Упокоился жмурик.

Осторожно поднес я дрожащие руки к глазам, попытался стереть кровь. Попытки с третьей мне это удалось. Ощущение гадостное, но хоть что-то стало видно.

И первое, что я увидел, был вышагивающий в нашу сторону Филимоныч. А за ним торопливо сучили ножками два медика и пара омоновцев.

— У вас все в порядке?

— Да вроде, — дрожащим голосом проговорил Игоряша. Никогда не слышал, чтобы он так волновался.

— Цел? — этот вопрос уже относился ко мне.

— Вроде, — я попытался встать, но, не сумев удержаться на ногах, плюхнулся назад в грязь, на задницу. Кроме того, разодранная тварью рука болела страшно.

— Воняет тут у вас, — скривился Филимоныч.

Он хотел еще что-то сказать, но тут ко мне подскочили медики, засуетились. Помогли стянуть наплечную кобуру, а потом свитер. Но прежде чем отшвырнуть его подальше, я здоровой рукой попытался хоть чуть-чуть стереть кровь с лица. Судя по тому, какую рожу скорчил при этом Филимоныч, вид у меня был еще тот.