Ради всех грехов мира

а и, перед смертью основав магические Цеха, передал Обруч мудрейшему из своих последователей.

Ледяной смерч почти настиг их, когда Аха топором прорубал прореху в фальшборте. Обломок планширя отлетел в сторону, беглец перекинул тело Ливии через корпус джиги и спихнул суденышко вниз. Мороз обжег его спину, и Аха бросился следом за эфиропланом.

Отныне он не мог умереть. Духи преследовали его, желая отомстить, и чтобы спастись, ему пришлось прятаться, воровать и, в конце концов, убивать. Через Аха в Аквадор пришел грех, он сам стал воплощением греха – отцом всех грехов этого мира.

Проклятие Кузнеца все еще действовало. Предмет, подброшенный вверх, падает на землю. Вода текуча, а огонь обжигает. Это – законы мира, то, на чем он стоит. Бессмертие Аха стало одним из таких законов. Всякий раз, когда смерть подступала слишком близко, мир будто проворачивался на бесконечно малый угол, цепочки причин и следствий скручивались в странные петли, события выстраивались так, что бывший подмастерье оставался жив. Вначале жажда жизни и страх перед смертью гнали его прочь от преследователей. Но его грехи расползлись по Аквадору, затем Духи исчезли из мира, поколения сменялись поколениями, возникли и разрослись магические Цеха, время текло своим чередом, и жажда жизни оставила его. Теперь Аха хотел умереть – и не знал, как.

Наконец ему удалось выровнять джигу. Двигатель захлебывался кипящей манной, сломанный правый киль повис лохмотьями, рулевая подкова треснула. Ливия, перекинутая через корпус перед Аха, извивалась и стонала. Далеко вверху снежень и скайва сцепились, остроконечный выступ огромной снежинки пробил борт эфироплана Теплого Цеха.

Озеро грязи в голове Аха клокотало, выплескивая воспоминания. Словно сквозь серое марево он видел лес впереди.

И летящий низко над ним шершень – военный эфироплан Мертвого Цеха.

Джига пронеслась над опушкой, внизу мелькнуло несколько приземистых серебристых машин: медлительные неповоротливые черепахи с панцирями из железных щитов ползли к лесу.

Озеро грязи, которым за века стала переполненная воспоминаниями память, изрыгало черные гейзеры, ходило волнами, выплескивало густую коричневую пену. Все, что Аха повидал за бесконечную жизнь, теперь поднялось к поверхности и наполнило рассудок чередой перетекающих друг в друга образов.

Подброшенный предмет падает на землю, а вода текуча – но подземный газ позволяет поднимать тяжести в воздух, и если заморозить воду, она станет твердой. Возможно, и он все-таки мог умереть? Возможно ли создать такое давление смертных обстоятельств, что это переломит силу закона, которым стало проклятие Кузнеца? Аха задумался над этим, уже когда сквозь мировую трещину в Аквадор проникло войско Погибели.

Взрезав зеленую поверхность, джига пронеслась по древесным кронам, все глубже погружаясь в них. Аха рывком поднял Ливию, прижал ее голову к груди, чтобы ветви не исхлестали и без того залитое кровью лицо. Еще несколько мгновений эфироплан несся вперед, хруст и треск далеко разносились