ПУТЬ БЕЗ УКАЗАТЕЛЕЙ (СИ)

   Зонда не знала, как на самом деле должен выглядеть бродяга, но ей казалось, что все они маленькие, немолодые и нездоровые люди. Тот, что стоял сейчас перед ней, не соответствовал этому мнению ни в чем. Глядя в его янтарные, удивительно теплые глаза, Зонда уже не о чем не могла думать. Ни о чем, кроме этих глаз, этого тела, рук, губ… Тело девушки становилось все мягче и теплее с каждым ударом сердца, она таяла под взглядом Четверта, растворялась в золоте его глаз, блаженство охватывало ее со всех сторон. Она просто не контролировала уже эту ситуацию ни в чем.

   Четверт подошел и обнял девушку за плечи, все это он проделал так естественно, как будто они прожили в любви и согласии добрый десяток лет. Она знала его не более получаса, но он стал ей таким родным и важным, словно вся ее жизнь до этого момента была лишь подготовительным этапом, и основное началось только сейчас. Так оно и было на самом деле. Она больше не принадлежала себе, она принадлежала ему, мужчине-мечте.

    -Ты такая мягкая, красивая…, мне кажется, я искал тебя всю жизнь. У меня такое странное ощущение, словно сегодня произошло самое главное событие в моей жизни…, я надеюсь, что и в твоей тоже? – Золотистый взгляд Четверта проникал сквозь девушку, согревая и дразня ее чувства.

   Он медленно, томно поглаживая ее руки и спину, с восхищением наблюдал, как учащается дыхание Зонды, как призывно раскрываются ее губы, а руки непроизвольно смыкаются за его спиной, как нежность постепенно превращается в страсть. Страсть необузданную, неконтролируемую, почти животную. Происходящее на самом деле захватило даже Четверта, ведь для него это действо было совершенно в новинку. Ему это нравилось! Такие человеческие отношения между разнополыми индивидуумами до сих пор не были известны ни Четверту, ни его товарищам. В данный момент Четверт не был способен анализировать происходящее, он просто делал то, что диктовала ему интуиция и какой-то давно забытый инстинкт. Никогда он не подозревал в себе такого потенциала. Может быть когда-то, в глубокой древности, его предки тоже испытывали такие чувства?  Теперь он даже уверен в этом! Эта наивная, глупая дурочка сделала его счастливым, заставила почувствовать нечто такое, что полностью может изменить его отношение к заданию. Нет…, стоп…, надо немного охладить пыл. Цель - выше всего, и он ее достигнет. Слава богу, что сейчас его интересы совпадают с желаниями.

   Уже с ясной головой Четверт продолжал любовные ласки, девушка же отдавала любовному пылу всю себя. Не имела значения уже ни убогость жилища, ни кратковременность знакомства…, вообще ничего.

    Зонда не была девственницей. Плотские утехи - единственное разнообразие, которое могли себе позволить молодые люди в стенах Опекунского Совета. Однако, то что было раньше, казалось теперь серостью, даже каким-то извращением…, просто механическим соитием, не приносящим удовлетворения. То ли дело теперь!

   Обессиленные оба лежали на узкой кровати, говорить не хотелось, да и не чем. Все было ясно и так. Зонда чувствовала себя несколько смущенно, этот мужчина был для нее загадкой, он каким-то непостижимым образом подавлял ее, подчинял. Нет, он был внимателен, нежен, заботлив, даже немного шутлив. Но события все время развивались как-то не так, как будто от Зонды совсем ничего не зависело. Какая разница?! Разве это теперь важно? Важно только то, что этот мужчина сейчас здесь с ней, и она никогда не позволит ему уйти.

   Четверт тоже получил именно то, что ему было необходимо, женщину способную воспроизвести на свет его детей. Через девять месяцев в его колонии появится первый потомок, мальчик.

   -Милая, я никогда не уйду отсюда, даже не пытайся меня прогнать. Кажется, я нашел то, что искал всю жизнь.

   -Я не собираюсь тебя отпускать!

   -Расскажи, что ты все-таки делала там, возле канавы?

   -Теперь я знаю, я ждала тебя! А если серьезно, то просто спасалась от этого бестолкового мира. Не переношу иллюзоров, меня просто тошнит от них…, наверное, моя славная матушка не отходила от них, когда была беременна. А ведь это запрещено Опекунским Советом. Таких детей, как я, безжалостно отбраковывают еще в утробе…, так что я могла, вообще не родится…

  -Не говори так, это сделало бы меня совершенно несчастным.

  -Но это правда! Не знаю, как мне удалось не заболеть болезнью Футше, но это спасло мне жизнь и одновременно сделало меня самым несчастным человеком на всей планете. Но все это теперь в прошлом. Может быть, мама догадалась экранировать свой живот специальным фоном…, не знаю…, но ей удалось обмануть судьбу. Наказание было бы суровым.

   -От чего же ты моя радость была так несчастна?

   -Болезнь настигла меня уже в возрасте шести лет, правда это была болезнь второго порядка, но именно это не позволило мне пройти конкурсный отбор в группы колонистов в Сомате. Болезнь никак не отражается на моей повседневной жизни, но физические нагрузки, необходимые для колониста, мне не осилить.

   -Ты мечтала попасть в группы Сомата? – Казалось, Четверт был безмерно удивлен услышанным. – Ты хочешь улететь на чужую, неизвестную планету?

   -Конечно, кто не хочет? Эта планета превратилась в незаживающую язву, причем прогрессирующую. Земля умирает, разве ты не знал?

   -Конечно знал, но я отношусь к этой проблеме по-другому. Все зависит от подхода. Мне планета представляется волне цветущей. Готов поспорить, что Юрико может оказаться в результате еще худшим местом. Уж поверь мне.

   -Зачем сейчас обсуждать это, милый, давай я лучше тебя немного подкормлю.

  -Уверен, не пройдет и года, и ты будешь рада, что осталась на Земле.

   -Нет, я даже готова рискнуть потерять тебя за возможность попасть на Юрико в первых рядах. Хочу быть первооткрывателем… - Заметив неодобрительный взгляд партнера, Зонда добавила.– Ну что теперь говорить, ничего уже не изменишь, ты только не дуйся, без тебя я теперь никуда. Я возьму тебя с собой!

   - Не надо мне такого счастья, я просто хочу быть рядом с тобой.

Они опять нежно обнялись и заснули, едва помещаясь на узкой кровати. Чтобы встать и подкрепиться у них уже не осталось сил.

4.

  «Когда ошибки станут реже, они сильно подорожают».

                         (Станислав Ежи Лец)

    -Уважаемые слушатели, сегодня у нас с вами последнее занятие. В ближайшие дни вам предстоит сложный экзамен. Не сдать его вы не сможете, я вас предупреждаю об этом заранее. Вам придется либо сдать его…, либо умереть. Иначе это не был бы экзамен по предмету «Выживание в незнакомых условиях». Либо вы выживите, либо нет. Вам придется, как следует покопаться в ваших конспектах. Вы рискуете стать не только мертвыми, но и смешными, потому что никто до сих пор не проваливал этот экзамен. Стать посмешищем неприятно, смертельно неприятно стать мертвым посмешищем… Я бы на вашем месте не улыбался, юноша, то, что я сейчас говорю, совсем не походит на шутку. Это правда. У вас действительно есть реальная возможность погибнуть…, но не стоит впадать в панику раньше времени. Здесь ведь давно уже нет ни тупых, ни трусливых, ни подлых людей…, эти уже покинули нашу веселую компанию. Поэтому, уверяю, экзамен именно по вашему уровню, так что нечего зря нервничать. – Учитель хитро посмотрел на притихших студентов и покачал седой головой. - Смею надеяться, что в этом есть и моя заслуга. В том, что ни один из тех, кто присутствовал на всех практических занятиях курса, не завалил экзамена. Пока. Все, кто не способен был справиться, на мой взгляд, были отосланы из Сомата еще раньше. Вы все еще здесь? Значит, каждый из вас способен…

    Пятнадцать студентов пораженно слушали своего учителя. Никто из них не ожидал такого поворота. Необычный экзамен, стоимостью в жизнь. Почему их никто не предупредил заранее? А может, они просто отказывались видеть очевидное? И все-таки, может это просто  шутка, такое испытание…, пожалуй, нет, это действительность, которая станет последней проверкой перед чужим миром.