История солдата (СИ)

Вот такие они полностью соответствовали образу полицейских сынков, Джону это пришлось по душе, и он облегчённо отбросил сомнения в ребятах. Потому вживление Пауля в санчасть прошло у него легко и вдохновенно. Поль, удостоившись девичьего внимания, очаровательно смущался и алел высокими скулами. Джонни показал ему лабораторию, рентген-кабинет, вручил монтировку от входных дверей и на всякий случай, посоветовал не хлюздить, и, они, пожелав ему удачи, направились на дальнейшую защиту Такии. В жандармскую столовку, конечно, обед же пропустили за хлопотами.

***

По гениальному замыслу Родины каждый жандарм любому вояке становился личным врагом. Для этого военному достаточно провести недельку на гауптвахте. А учитывая шансы всякого военного загреметь туда с первого же дня службы, все военнообязанные буквально сочились любовью к жандармерии. Потому и не было для жандарма разницы между суицидом и переводом в обычную часть. Этот естественный для себя момент Карл забыл уточнить Джону, и он, когда понял, как попал, перегрыз бы ему шею, да деваться уже было некуда, пришлось дружить с ним дальше. Ведь Карл имел серьёзные основания выполнить свою часть уговора - спасти Дэна. И способ был один - отстоять на губе весь Дэнов срок с Джоном на пару. Сделать это было несложно - к чести жандармов дежурства там они не любили. У них отчего-то всегда находились срочные, просто жизненно важные дела как раз на время дежурства, но начальство неумолимо. Оставалось взывать к состраданию сослуживцев, но и они сострадание толковали двояко. В общем, даже за деньги подмениться очень непросто. А тут и Дэна надо спасать, и Джону поначалу нужно поменьше мелькать в жандармской казарме, и отношения с ребятами улучшить на будущее.

Дежурства на губе, то есть истязание арестантов, выматывали жандармские души, и руководство всячески стремилось внести в процесс игровой момент. Каждое утро дежурные выбирали "виноватого" солдатика били и могли балдеть до вечера, пока арестованные на работах. Но! Вина должна быть логичной, неочевидной и новой. На вкус начальника губы лейтенанта Зо-на. В противном случае он сам назначал несчастного, а дежурные отрабатывали строевые приёмы, по очереди временами отвлекаясь на беднягу в одиночке. Карла с Джоном умничать не тянуло, вина Дэна была очевидной, его "добровольный" мундир, и всё шло, как по маслу. А когда начальнику губы это надоедало, и он закрывался в кабинете "вздремнуть", Дэна выпускали убирать сортир. Хотя Дэну сильно досталось в первый день, он вообще не понял, почему в армии так не любят губу - спи себе в одиночке, да гадай, что за бурая хрень въелась в бетонные стены. Иногда ребята заходят поболтать - всё не так скучно. И кабы не эти туалеты, эх! Отоваривали его лишь при оправках - солдатикам было неприятно, что этот поганый шакал явно по блату устроился на дневную уборку сортира, когда честные арестанты надрываются на непосильных работах или воют под ботинками конвоиров.

Но удивлялся он всего неделю, а Джону с Карлом с губы бежать было некуда, их срок был пожизненным. Штатский коммунист-фотограф-рентгенолог Дэн стараниями друзей вернулся к защите Отечества, просто с губы ни к чему другому вернуться невозможно, а ребята, облегчённо вздохнув, резко поумнели. В свои дежурства они больше ни разу не топтали плац, а чужих им не надо, а то нашли дурачков!

В жандармерии Джон ужился без особых проблем. Карл, рассказывая о придирках, сильно сгустил краски. Не совсем такийские имена послужили даже некоторым объяснением и оправданием общей неподготовленности ребят. Инструкторы говорили курсантам, что этих-то хоть уродиться такими угораздило, а остальные тупо филонят. Джон воспринимал инструкторские инсинуации, с теплотой вспоминая свои первые недели в учебке - после губы ему тогда показалось, что он попал в рай. А текущая ситуация больше напомнила школу в лучшие времена, когда там действительно чему-то учили. К подготовке жандармов Родина отнеслась со всей серьёзностью. Матёрые полицейские натаскивали их на силовое задержание, что Джону изначально было чуждо. Сама натура его бунтовала против одной мысли тратить на ликвидацию угрозы или устранение помехи лишние секунды жизни и ватты энергии. Но всякий опытный коп - прежде всего психолог, инструкторы моментально прокачали его как типичную "крысу развалин". Удивляться не стали, армейский закон - жри, что дают, потому просто в подготовку Джонни внесли поправки. Он стал дежурным демонстрационным объектом силовых задержаний с разрешением делать, что в голову взбредёт. И стало до Джонни доходить, что главное-то, чтоб в голову взбрели нужные идеи в нужное время. И полёт упакованного Цербера носом в асфальт уже не вызывал недоумения, если предположить, что брали его ребятки, похожие на инструкторов. И первой же идеей стало осознание, насколько ему повезло с такой ролью. Джон лопатой выгребал драгоценное инструкторское внимание на себя, а что огребался при этом, так ничего необычного в его жизни, в общем-то, не происходило. Тем более что обучение велось по определённому плану и под чутким общим руководством - главной его задачей было именно обучение, а не отсев. Ведь курсанты являли собой основную опору режима просто по происхождению. Это немного не касалось Джона, но это в свою очередь не касалось инструкторов, им интересно было играть с забавным зверёнышем.

Простой вознёй с падениями игра не ограничивалась. Тренировки с оружием и скоротечный, внезапный огневой контакт - тема всеобщего помешательства. Что поделать - традиция! Рейнджеры, охотники за головами. Оружейная их больше напоминала коллекцию фаната стрелкового оружия, каковой, в общем, и являлась. С той лишь разницей, что все экспонаты были действующими, и из них настоятельно рекомендовалось стрелять. Ну, кроме ухода, обслуживания и прочего. А сам огневой контакт отрабатывали на полицейской пневматике с резиновыми пулями - жалели их инструкторы, и гематомы с жандармских ляжек и задниц не сходили, как при многомесячном курсе внутримышечных инъекций.

Сильно выручало интенсивное кровообращение при частой смене впечатлений. И само собой физподготовка в извращённых полицейских формах. Джонни, вспоминая слова Цербера, как "его несли братья", добродушно улыбался. Они братьев вытаскивали, типа спасали, из условно заваленных подвалов, покорёженных автомобилей, горящих учебным пламенем, снимали их, понарошку раненных с высоты на верёвках. И верёвки эти совсем не понарошку - штурмовали макеты зданий "с крыши", лазили в заброшенные много лет назад туннели, подземные технические коммуникации, прежде всего в канализацию. Именно там Джон впервые опробовал и оценил костюм химзащиты. А где и в чём ещё тренироваться в применении боевых отравляющих веществ? Джонни в этом деле особенно преуспел, у него не оказалось ни малейших признаков клаустрофобии. Прочие фобии тоже почему-то не проявлялись, и он увлечённо отдавался учебному процессу.

Самое смешное, что на почти добровольных началах. Количество учебных часов квотировалось в общем, по отделениям, инструкторы считали по головам и "не замечали" подмен. Отчего так? Не все жандармы были, гм, жандармами - ну, угораздило родиться сыночком большого начальника, а дитё темноты боится, и боли, и высоты, и вообще всё "по...". Да и ладушки - время ещё на это тратить, пусть лучше нормальные пацаны потренируются. Служебные сутки, кроме тревог, включали в себя четыре учебных и шесть служебных часов. Вот Джонни и шёл навстречу отдельным просьбам поменяться с ним на время его стояния на КПП или обхода периметра. За малую чисто символическую благодарность. Джон по доброте своей жалел всех, единственным исключением стал Карл - его он всюду таскал за собой, и у них получалось восемь-десять учебных часов!!! Бедняга проклял день, когда не расстрелял нахрен машину с капитаном Ха-на и его "сыночком" на КПП как подозрительную и без пропуска.