ДРЕМ (СИ)

– Что это было? – пробормотал Дик.

– Вы разглядели её лицо? – поинтересовалась я, обнаружив, что Глен запустил какой-то прибор. Проверял след перемещения. Умничка.

– Нет, – ответил он, и Дик тоже качнул головой, обходя комнатушку. Пробежав пальцами по виртуальной панели пространственного определителя, Глен взглянул на меня ещё более удивлённо:

– Следа не видно, ва... леди. Или она очень далеко переместилась, или смогла как-то скрыть свой след, или... воспользовалась не стандартным порталом.

– Не военным же, – откликнулась я. Да, военные отследить невозможно. Или вот то странное перемещение, как в камерах... Тогда тоже мелькнул какой-то свет, но, по-моему, несколько иной. Хотя, как знать...

Обойдя дом ещё раз и так никого и не встретив, я запустила свой пульт-портал, и мы беспрепятственно вернулись в квартиру. Пока я возвращалась в вид леди Луэлин, Глен с Диком молчали. Напомнила им о том, чтобы они никому даже случайно не проболтались об увиденном, а также попросила, если вдруг узнают что-нибудь о неизвестной девице, непременно рассказать мне. Не сомневаюсь, что они восприняли это как пожелание и постараются выяснить о ней хоть что-то. Как, впрочем, и я...

Элиш уже заждалась. И хотя мысли постоянно крутились вокруг странного дома, я отправила их на периферию сознания и занялась тем, зачем мы сюда и прибыли...

Наше неожиданное посещение, разумеется, стало целым событием на ближайшие полвека в местном учреждении, и мне приятно было видеть и радость детишек, и нежность Элиш, хотя сама я давно готова была вернуться назад. Но там вновь посетило минутное тяжёлое чувство, что нет у меня ничего от любимого, – ничего и никого...

Тут я с удивлением заметила, что вокруг Глена Ди собралась большая весёлая ватага, и он направился ко мне:

– Разрешите обратиться, мэм?

– Конечно, Глен.

– Можно мне их покатать на космолёте?

Я улыбнулась:

– Можно, Глен. Можно даже на королевском.

– А вы тоже с нами полетите? – восхищённо спросил один из трёх-четырёхлетних мальчишек, и я подумала: «А почему бы и нет?»

Ох, однако же, и сложно справиться с такой оравой малышни! Они бегали по космолёту, засовывая свои любопытные носики во все заманчивые щёлочки, и мои охранники, я думаю, устали так, как не уставали никогда.

Мы полетали совсем недолго, однако я сделала безоговорочный вывод, что воспитательницей мне не быть никогда, даже если титул королевы упразднят вовсе, весь ООСС разгонят по созвездиям, и эта работа окажется последней вакансией в мире, а у меня не останется ни одного оосса. Зато Элиш, похоже, способна была справиться и не с такой оравой!

Когда мы возвратились – наши экскурсанты ещё более возбуждённые происшедшим с ними дивом, а мы хорошенько вымотанные – в детское заведение прибыла группа маленьких тассов, на запланированную экскурсию.

Прелюбопытно было наблюдать эти небольшие мячики, борющиеся с непривычным им тяготением и очень смешно и неуклюже прыгающие на постоянно складывающихся ножках-шеях.

Такие обменные экскурсии – дело обычное, но я вдруг подумала, насколько легко дети разных рас находят способы общения друг с другом...

Мячики скакали вокруг детишек-людей, открывая свои удивлённые отверстия, а наши детки пытались поиграть с ними в футбол в прямом смысле слова, на что те не обижались и даже наоборот. Славная получалась игра, когда у каждого футболиста по личному мячу, движущемуся согласно своим пожеланиям!

Однако всё это приятное посещение омрачил небольшой эпизод. Мы уже собирались уезжать и прощались возле космолёта, охрана встала сзади нас с Элиш, но тут один разыгравшийся тассик сильно стрельнул током маленького мальчика, а сам отлетел в меня. Это было неожиданностью, потому что маленьким тассам обычно не позволяется подключаться к источникам тока, и все взрослые переполошились.

Глен Ди словил летящий мячик, тоже получив сильный перепуганный разряд, но он поставил дитёнка, погрозил ему пальцем, и, не дожидаясь моих указаний, кинулся к мальчику.

Мы все тоже подошли к нему. Его обожгло не сильно, и прибежавшие доктор с санитарами унесли его, уже пришедшего в себя.

После этого отбыли – Глен отказался от предложенной медицинской помощи и обработал свой ожог на космолёте сам. Мы с Элиш устроились на пинодиване каюты, остальная охрана ещё стояла в дверях, а Глен, заканчивая лечение сидя в пинокресле напротив, неожиданно обратился ко мне:

– Простите, леди Луэлин, мне ждать выговора?

– За что же, Глен?

– Мне положено было защищать вас, а не бросаться к этому мальчику.

– Но вы защитили меня, – улыбнулась я. – Вы видели, что я вне опасности, а за то, что успели сориентироваться и прийти на помощь пострадавшему ребёнку, объявляю вам благодарность.

Я подала ему руку, специально так, дабы он пожал её, – что он и сделал, поднявшись. Но потом, уже почти отпустив, всё же быстро поднёс к губам.

Несколько минут прошло в молчании. Затем я отдала охране команду «вольно», и они разместились в пинокреслах и на диванчиках.

– Можно вопрос, мэм? – вновь нарушил тишину Глен.

– Пожалуйста.

– Скажите, вы любое событие способны обернуть так, как вам хочется?

– Существует множество точек зрения, я же лишь умею находить нужную мне. Это вы к чему, Глен?

– Без какого-либо умысла, эйс Луэлин. Просто чем больше я узнаю вас, тем большее восхищение вы у меня вызываете.

«О, Глен! – вдруг захотелось сказать. – Если бы любое! Если бы могла обернуть так, как мне хочется, то, что...» – я оборвала себя на этой мысли, вновь перекрыв её доступы к сердцу. Но показалось, что прочла понимание во взгляде охранника – как будто он услышал всё, что чуть не сорвалось с губ, и поддерживающе улыбнулся одними глазами.

Однако это был внутренний диалог двух людей, не видимый посторонним, хотя королева продолжала также мягко и чуть-чуть снисходительно улыбаться, а охранник почтительно поддерживал беседу.

Дома меня встретила мама. Когда мы остались одни, она почему-то вдруг начала допытываться, отчего это меня потянуло на увеселительные прогулки.

– Это не прогулка, а благотворительное мероприятие, – ответила я, заходя в свои покои.

– Ты не влюбилась, а? – внезапно изрекла она, следуя за мной.

– С чего бы это, мама.

– Мысли про детей у женщин обычно заходят, когда они влюбляются.

– Или, может, когда достигают определённого физиологического уровня развития? – я отошла к витражу в парк-сад, намереваясь поскорее заканчивать разговор.

– Ты хочешь ребёнка? – она тоже не стала никуда садиться, а приблизилась ко мне.

– Мама, что за грандиозная гора из одной песчинки?

– Я же вижу, как тебя что-то мучает. Ты не...

– Мама, пожалуйста! – несколько оскорблённо произнесла я.

– Извини, Луэлин. Это мне так... вспомнилась одна давняя история... – она чуть помолчала, взглянула на моё не смягчающееся лицо и добавила – вероятно, чтобы перевести тему:

– Я... собираюсь после войны переехать на Землю, у меня есть небольшая идея по работе, хочу опробовать её.

– Не думаю, что эта война закончится скоро, – мрачно произнесла я, вновь вспомнив играющих детишек. – Она как спиральная бесконечная дорога на поверхности планеты – конца-края не видно, а мы идём и идём гигантскими кругами, когда могли бы легко и просто проделать этот путь от полюса до полюса по дуге... – я отвернулась, провела рукой по гип-стеклу.

– Ты же королева. Найди его.

– Ищу. Только, боюсь, его сравняли с землёй, прежде чем начертать новый.

На срочно созванном военном совете присутствовали все Илберы – не считая пока ещё недееспособной Мелен Эльэльо. В последнем бою дремляне неожиданно сделались невидимыми для наших сканеров – ненадолго, правда; однако напряжённое ожидание, где же и когда они выйдут из смещения, сказалось не самым лучшим образом на наших нервах – или что там имеется у остальных галактоидов.

Моя лаборатория уже вовсю трудилась над этим, беря за плоскость расчёта силафорийную основу, однако у нас закрадывались сомнения: может, здесь нечто абсолютно иное? Кроме прочего, я переживала, не попали ли к врагам расчёты визозаслонок...