Кузницы Марса. Трилогия (ЛП)

Молнии стекали по стенам каждой структуры, словно их единственной целью являлось создание и передача энергии, из-за чего воздух на вкус был горьким, как медный прут. Котов спустился по носовой штурмовой рампе “Громового ястреба”, за ним последовала группа писцов-савантов. Пара сервочерепов с железными нимбами в форме шестерёнки неторопливо кружили над ним. Его тело было частично органическим частично кибернетическим гибридом, внешне напоминая древнего воина богословского ордена с уже несуществующего полуострова Терры. Он облачился в струящуюся багровую мантию, каждое волокно которой представляло собой фрактально сформированное бинарное уравнение.

По праву архимагоса он пришёл вооружённым тем же самым инкрустированным золотом пистолетом, с которым сражался против мерзостей Галатеи на манифольдной станции “Валетте”. Волкитное оружие являлось реликвией далёкого прошлого, бесценнейшим артефактом, который покоился в стазисной сокровищнице одного из залов чудес хранилищ Дао Валлис. Двое слуг, спешно облачённые в одежды Механикус, несли на атласных подушках остатки аварийного маяка “Томиоки” из спасательной капсулы, символизируя проделанный сюда путь.

Как и подобало архимагосу Адептус Механикус, его сопровождала свита: восемь скитариев в чёрно-золотой броне, украшенной ядовитыми рептилиями Старой Земли. Вен Андерс возглавлял отделение элитных ветеранов, а сержант Танна шёл со своими космическими десантниками. И как человек, который доставил ему маяк, Робаут Сюркуф, конечно же, получил место в десантной группе. Он взял с собой молодого телохранителя и магоса своего корабля Павельку. Котов с некоторым любопытством отметил символы осуждения в её ноосферной ауре. Похоже, Сюркуф не единственный в экипаже “Ренарда” не признавал авторитетов.

Котов сошёл с рампы и ступил на мир-кузню, который не знал шагов представителя Империума Человечества тысячи лет. Он подошёл к краю каменной платформы, где ряды широких ступеней вели вниз на площадь, и огляделся в поисках любых признаков архимагоса Телока или его представителей.

Котов не был настолько тщеславен, чтобы ожидать триумфальный приём или массовое собрание работников электростанций и кузниц этого мира, кем бы они ни были, но он ожидал хоть что-то. Они пересекли галактику, преодолели всевозможные испытания и лишения, и понесли большие потери на пути к этой планете. Вспышка возмущения окружавшей “Барисан” пустотой затанцевала на периферии его мыслей.

Скитарии заняли позиции справа от него, а полковник Андерс выстроил кадианцев в два ряда слева. Танна и остальные космические десантники стояли на штурмовой рампе подобно вырезанным из базальта и слоновой кости гигантам, Сюркуф и его люди держались от них в нескольких шагах, пока слуга занял подобострастную позицию справа от архимагоса. Котов нёс длинный скипетр из золота и бронзы, увенчанным символом Механикус из гагата и кости. Шлейфы приятного Омниссии ладана тянулись из угольно-красных глазниц.

Проигнорировав отсутствие хоть чего-нибудь отдалённо напоминавшее встречу, Котов обратил внимание на сам мир, ощущая непрерывные толчки в коренных породах, характерные для планет, которые всецело отдавались работе Адептус Механикус.

Но здесь было нечто большее.

Котов безошибочно чувствовал присутствие великих проектов, новых и невообразимых работ, которые проводились здесь. Глубоко в самой сущности того, что сделало его архимагосом, он ощущал насколько великолепные деяния происходили на этом мире. До сих пор невообразимые технологии; исследования, которые остановились несколько тысячелетий назад и начавшие возрождение; разработки в столь сложных областях, которые магосы Марса не могли даже представить.

Это был уникальный мир в самом истинном значении этого слова.

И он был пустым.

Сержант Танна и полковник Андерс подошли и встали по обеим сторонам от него.

– Разве нас не ждали? – спросил Андерс, одетый в парадную форму и регалии, которые только кадианец сумел бы отличить от обычной полевой формы.

– Конечно, нас ждали, – ответил Котов, подавив растущее беспокойство. – Мы получили подробные инструкции для посадки.

– От автоматического источника, – заметил Сюркуф. – Ему может быть сотни лет или больше.

– Нет, – возразил Котов. – В таком случае точки маршрута не привели бы нас к поверхности, и во время полёта нас разорвали бы геомагнитные штормы. Полученные нами координаты актуальны именно сейчас.

– Тогда где Телок? – спросил Танна.

– Он придёт, – ответил Котов. – Аутентичные катехизисы первого сообщения несли бинарную чистоту символов Механикус. Нас ждали и нас встретят.

– Думаю, пожалуй, вы правы, – согласился Сюркуф, когда ранее невидимые швы начали появляться на фасаде огромного ангара со сводчатой серебряно-стальной крышей. Появились колоссальные врата, напоминавшие один из порталов в хранилища тайн под горой Олимп, и оттуда появилось сверкающее чудовище.

Не уступавшее титану “Император” в высоте, но столь же широкое и длинное, как крупнейший из посадочных транспортов Механикус, оно было невероятно огромным существом из стекла и кристалла, похожим на скорпиона. Сегментированное тело пронизывали мерцающие линии изумрудного света, которые спускались между гигантскими ногами, словно застывшие сталактиты с потолка огромной пещеры. Оно двигалось со звуком разбитого стекла и перемолотого камня, и никто не мог не заметить сходство с биоподражающими кристаллическими фигурами, с которым сражались на Катен Вениа.

– Храни нас Трон, – выдохнул Танна.

– Что это такое, во имя Терры? – прошептал Андерс.

Котов изо всех сил старался не поддаться страху, но вид столь чудовищного создания обошёл рациональные нервные пути. Ничто не могло противостоять этой возвышавшейся военной машине: ни силы Имперской гвардии, ни легиона титанов, ни даже невероятно разрушительные военные машины центурио Ординатус. Это была сама смерть в застывшей кристаллической форме.

– Вот теперь дела пошли совсем не хорошо… – произнёс Сюркуф, пятясь к “Барисану”.

– Мы пришли сюда на смерть, – сказал Танна.

– Нет, – возразил Котов, хотя сложно было поспорить с тем, что они видели. – Это – бессмысленно.

– Верьте, во что хотите, архимагос, но мы уходим!

– А возможно ли вообще вернуться?! – крикнул Андерс посреди лязгающего грохота кристаллического зверя, от поступи которого земля дрожала как при землетрясении.

– Возможно, – ответил Танна. – Мы вернёмся тем же курсом, что прилетели на поверхность, и будем надеяться, что стабильный коридор сквозь атмосферу ещё не исчез.

– Вы ставите наши жизни на безысходную надежду, – сказал Андерс.

– Лучше безысходная надежда, чем никакая, – заметил Танна.

– Верно, – кивнул Андерс, махнув своим людям возвращаться к кораблю.

Один только Котов не двигался, как и скитарии и помощники. Он следил за приближением кристаллического левиафана, остолбенев от благоговения.

Танна крикнул ему возвращаться на “Барисан”, но Котов проигнорировал его.

Лучше смерть, чем возвращение в позоре.

Хотя он помог Котову достигнуть этого мира, Виталий Тихон отказался от возможности сопровождать архимагоса на поверхность. Даже решение оставить дочь заботам медицинского персонала на время для подготовки картографических протоколов подхода к миру-кузне Телока далось ему нелегко.

Что если она проснётся, когда его не будет рядом?

Завершив работу на мостике, Виталий доехал на маглеве до медицинской палубы и поспешил к ожоговому отделению. Занимавшиеся лечением Линьи хирурги-адепты с умеренным оптимизмом считали, что она выживет и восстановит большую часть прежней эксплуатационной полезности. Ноги пришлось ампутировать до середины бёдер, но магос Тарентек уже изготовил аугметические замены, которые почти идеально подражали человеческим конечностям.

Остальные повреждения носили в основном внешний характер и пластыри из искусственной кожи показывали признаки возобновлённого роста. Они никогда не заменят человеческую кожу, но были настолько близкими, насколько возможно получить без клона-донора – а Линья всегда категорично заявляла, что не позволит создавать другую жизнь только для того, чтобы та стала хранилищем запасных органов.