Проклятие Шалиона

того, как солдат Дочери уронил нечаянно в грязь золотой реал и как он сам добрался до Валенды. Умегат заварил чай и поставил дымящуюся чашку перед своим собеседником, который приостановил свой рассказ, чтобы смочить пересохшее горло. Затем Кэсерил поведал, как Исель в День Дочери оконфузила продажного судью, и закончил своим прибытием в Кардегосс.

Умегат потянул себя за косу.

– Полагаете, ваши шаги были предрешены так давно? Возможно. Ведь боги – такие скряги, они используют любой мало-мальски подходящий шанс как только находят его.

– Если боги направляют меня по этому пути, то где же моя свободная воля? Нет, не может быть.

– Ага! – Умегат просветлел, услышав, что Кэсерил затронул его излюбленную теологическую тему. – У меня есть на этот счет идея, не исключающая ни свободной воли человека, ни божественного промысла. Возможно, вместо того чтобы управлять каждым шагом избранного человека, боги просто посылают по нужному пути сотни или тысячи Кэсерилов и Умегатов, а добираются до конечной цели лишь те, кто выберет этот путь сам.

– Ну и кто же я – первый или последний из предпринявших это путешествие?

– Что же, с уверенностью могу сказать только, что явно не первый.

Кэсерил понимающе хмыкнул. Немного поразмыслив, он вдруг спросил:

– Но если боги послали Орико вас, а Исель – меня (хотя мне кажется, что тот, кто сделал это, изрядно ошибся), кого же они послали оберегать Тейдеса? Разве нас не должно быть трое? Третий… наверняка посланец Брата, не важно, орудие он, святой или дурак – богам виднее… но неужели все сто защитников мальчика пали в пути один за другим? Может, этот человек еще не дошел?

Тут у Кэсерила перехватило дыхание от новой мысли.

– А может, это был ди Санда? – он наклонился и спрятал лицо в ладонях. – Если я не прекращу эти теологические изыскания, держу пари, снова закончу в доску пьяным. У меня такое чувство, что мой мозг безостановочно крутится и крутится в черепной коробке, и меня сейчас просто стошнит.

– Пристрастие к спиртному отнюдь не редкость среди настоятелей и посвященных.

– И я даже понимаю, почему, – Кэсерил запрокинул голову, выливая в рот последние капли чая, и поставил чашку на стол. – Умегат… если бы я был должен спрашивать богов о каждом своем шаге – мудрый ли он, верный ли… и не смел сделать выбор без их согласия… я бы сошел с ума. Еще больше, чем сейчас. И закончил бы тем, что скорчился бы в уголке и ничего не делал вообще – разве что пускал слюни и сопли.

Умегат хохотнул – жестоко, как показалось Кэсерилу, – но затем покачал головой.

– Не следует недооценивать богов. Придерживайтесь добродетели – если сможете понять, в чем она заключается, – и верьте, что возложенная на вас обязанность – это то, чего вы горячо желали. И что ваши таланты – это таланты, которые вы должны предоставить в распоряжение богов, выполняя свою миссию. Верьте, что боги не потребуют от вас того, чем предварительно вас не наградили. Речь идет не только о вашей жизни.

Кэсерил потер лицо руками и вздохнул.

–