Хроника Великой войны

– Где нашел?

– Здесь в кустах. Прятался.

Великан задумался.

– Ты здешний? – Чародей говорил на языке варваров с северным акцентом жителей суровой Слатии.

Солдаты обступили их. Они, посмеиваясь, смотрели на перепуганного мальчишку, и жуткие глаза скелетов пылали совсем рядом, яркими молниями впиваясь в сознание Рува. Он ничего не мог сказать, как будто кто-то сдавил ему горло – лишь кивнул.

– Значит, ты знаешь дорогу к ближайшей деревне?

– Да… – промямлил мальчик.

Но рыжий словно забыл о нем. Он отвернулся:

– Что встали? Пошли!

Солдаты поспешно тронулись, и даже ужасные скелеты безропотно повиновались.

Бородатый с косицей отпустил Рува, толкнув в спину:

– Будешь указывать дорогу.

– Да, да…

Рув, перескакивая от дерева к дереву по краю тропинки, поспешал за рыжим великаном. Он понимал, что это воины, что целью их похода может стать и родной Курлап, но любопытство, пробудившееся в нем, похоронило все размышления о будущем его народа и даже страх перед скелетами. Запрокинув голову, Рув смотрел на высоченного предводителя с двуручным мечом, что легко покачивался у бедра, на его густую бороду, рассыпавшуюся по могучей груди, на большие, загнутые вверх усы, шишковатый, мясистый нос, толстые оттопыренные губы. Он думал о том, кто же такой этот вождь, этот Чародей, от которого исходила гнетущая, всеподавляющая сила…

Элвюр не спал. После злополучного пира он сразу отправился в посольство, находившееся в большом неуютном доме неподалеку. Всю ночь посол просидел, запершись в кабинете, нервно перебирая документы. В конце концов все рассыпал, разбил изящную фарфоровую статуэтку и написал резкое письмо касательно нравов вахспандийцев графу Роксуфу в Антимагюр. Успокоившись, лишь к утру Элвюр прилег отдохнуть и, утомленный бессонной ночью, заснул прямо в одежде.

– Ваша милость, ваша милость, – старый слуга в дорогой, но поношенной ливрее осторожно склонился над спящим господином.

Посол вздрогнул, открыл глаза, на мгновение бессмысленно уставился в деревянный потолок, затем, резко вскочив, закричал:

– Что такое? В чем дело?

– Вас просют.

– Кто?

– Паскаяк какой-то, Хинеком зовется.

– А-а, пошли его вон! – Элвюр досадливо махнул рукой.

Он уже остыл после вчерашнего, но хотел чуть покуражиться. Слуга направился к выходу и замер возле двери, ожидая дальнейших приказаний: он слишком хорошо знал своего господина.

– Нет, погоди! Скажи, чтоб посидел пока в приемной.

Антимагюрец подошел к зеркалу, наверное, единственному во всей Вахспандии! Одутловатое со сна лицо, несвежий воротник, помятый кафтан, а в остальном все в порядке.

Старый слуга удалился. В комнату вошел лакей с золотым тазиком в руках и мягким полотенцем через плечо. Посол обмыл лицо в теплой приятной воде, осторожно протер глаза специальным чайным раствором, переоделся, причесался, подушился, ещё раз взглянул в зеркало, повернулся задом, боком – все хорошо.

Хинек робко мялся в приемной, косясь на миниатюрные, сделанные по антимагюрцам диваны. На такой сядешь – развалится, вот будет конфуз. Прославленный герой, участвовавший в трех войнах и сорока битвах, был непривычен к ведению политических переговоров, боялся сказать лишнее, обидеть гостя и вообще с трудом представлял свою роль.

Элвюр сразу узнал приближенного принца и, надувшись, сел на диван.

– С чем пришли, милейший? – посол с видом грозного экзаменатора посмотрел на громадного, неуклюжего в столь роскошной обстановке героя.

Уже одно то, что он сидел, а вахспандиец стоял перед ним, опустив голову, ибо потолок был слишком низким, тешило самолюбие антимагюрца, и человек невольно улыбнулся.

– Я прислан королем Вахспандии Ульригом, по поводу вчерашнего…

– А, так вы об этом? А не кажется ли вам, что это слишком серьезный разговор?

– Э… Вполне… Да, кажется… – Хинек сбился, заученная речь вылетела из головы.

– Пройдемте в кабинет, милейший.

– Да, да, пожалуй… – Хинек, изогнувшись, протиснулся вслед за антимагюрцем.

– Что вы там бормочете? – Элвюр водрузился в мягкое кресло за рабочим столом.

– Я? Да так, ничего, ровным счетом ничего… Хотя, что же это я говорю? Я по поводу вчерашнего…

– Усовестились?

– …по поводу вчерашнего. Король Ульриг приносит свои глубочайшие извинения от себя и от лица всего вахспандийского народа.

– Правда?

– И клянется, что такого больше не повторится, – поспешно добавил Хинек.

Элвюр вновь улыбнулся. Видя полнейшую политическую неграмотность парламентера, он позволил себе зайти дальше, чем предполагал сначала:

– Знаете что, милейший, вы пришли слишком поздно. Я уже отослал письмо графу Роксуфу, в котором извещаю его обо всем произошедшем, а так же прошу принять необходимые меры.

– Что?

– Как это "что"?

– Что за меры? – Хинек по-бычьи наклонил голову, глядя недоверчиво и исподлобья.

– Будет война, потому как это просто преступно оскорблять посла, да ещё подобным образом. Подумать только! – Элвюр закатил глаза, представив, как герой кинется умолять его о помиловании Вахспандии.

Антимагюрец играл с огнем, что доставляло ему несказанное удовольствие.

– Война? – Хинек уже прикидывал соотношение сил – здесь он понимал гораздо более чем в дипломатии. – Что ж, дело дрянь, но вы проиграете. Я пойду, расскажу обо всем королю.

Паскаяк повернулся, собравшись уходить.

– Эй, погодите! – посол вскочил, опомнившись. – Погодите!

– Что? – Хинек остановился.

– Я… Вы меня превратно поняли… Посол не имеет полномочий объявлять войну без монаршего указа. Я только сказал, что просил графа Роксуфа предпринять меры… Неизвестно, как он отнесется, что скажет король Малькольм, да и вообще письмо ещё не отправлено. Оно здесь, – антимагюрец взял со стола лист бумаги, испещренный мелким, нервным почерком. – Вот оно, и я его прямо сейчас уничтожу, если вы пообещайте, что "вчерашнего" больше не повторится. Договорились?

– Вчерашнего больше не повторится, ибо вчера уже прошло, и сейчас – сегодня, – Хинек улыбнулся довольный шуткой, но тут же смекнул, что допустил дипломатический промах. – Извините, господин посол, не то хотел сказать. Будьте совершенно спокойны относительно вашей особы и чести.

Элвюр деловито опустился в кресло, забыв о письме.

– А послание лучше сожгите. Если оно попадет в Антимагюр, клянусь Ортакогом, Ульриг заставит вас съесть всю вашу почту, запив чернилами. – Хинек поклонился и, не обращая внимания на вскочившего посла, вышел.

– Свинья! Лгун! Ренегат! – Элвюр машинально скомкал сжатое в руке письмо, швырнул его под ноги.

Прибежал слуга с каплями. Посол принял лекарство, успокоился, разгладил письмо. Подобную бумажку графу Роксуфу не отправишь – придется переписывать. С вдохновением поэта Элвюр остервенело принялся сочинять желчные строки. Перо легко скользило по бумаге, но вскоре подействовали капли: голова антимагюрца безвольно склонилась на руки. Он уснул.

– Рассредоточиться! – Рыжий замер, обратив внимание на идущих солдат.

Люди и скелеты, рассыпавшись на маленькие группки, скрылись за деревьями. Рув и великан остались на тропинке одни. Чародей снова взглянул на мальчика и задумался.

– Скажи, ты что-нибудь знаешь об искусстве магии?

– Так, кое-что. У нас в деревушке живет одна старая колдунья. Она иногда помогает людям.

– Когда мы придем, проводи меня к ней.

Рув быстро кивнул.

Они прошли несколько десятков шагов. По бокам тропинки было движение и хрустели ветки: солдаты неотступно следовали за ними.

Три толстых, разросшихся на плодородной почве дерева, поляна, далее отлогий склон, нисходящий в болото. Внизу гигантскими грибами раскинулись соломенные крыши строений.

Отряд начал спуск, продираясь через паутину зарослей. Рыжую голову Чародея, упрямо качавшуюся над самыми высокими кустами, было хорошо видно из Курлапа. В деревне закричали. Охотники племени, всегда готовые к бою, высыпали на улицу. Медленно вырывались из потрепанного кустарника темные фигуры незваных гостей. Некоторые варвары натянули луки: пришельцев было слишком много. Выскочив на открытое место, прямо перед частоколом Курлапа, они остановились, снова шарахнулись в лес. Скелеты застыли в кустах, изучая варваров. Лишь рыжий великан упрямо, не обращая внимания на ветки, хлеставшие его по ногам, продирался вперед. Маленький Рув, куницей скользил рядом.