Говоруны (СИ)

— Вю Левефр, — подскочил бодрым зайчиком со стула Клэм, — вы арестованы. По подозрению в подозрении.

Девушка усмехнулась застывшими синими губами.

— Призраков нельзя арестовывать. Наручники не сядут.

— Тогда я тебе сейчас отрежу палец и выдавлю глаза, если ты мне не объяснишь, почему ты здесь?! — Бад обычно меланхолично-добродушный, сейчас был в ярости, в речи ирландца проскакивал странный акцент, зеленые глаза метали шаровые молнии. Вю ухмыльнулась, покачала головой и отступила на шаг.

— Духи не материальны, и экзекуция в любом случае не состоится. А все потому, что не хрен было меня убивать, твою мать!

— Куррва мать! — проскрежетал Фельдмаршал Дуб, уловив знакомые слова. Бад с шумом выпустил воздух из легких.

— Это и есть твоя претензия? Я что-то не понял, почему я, не работая в твоём борделе ни сутенером, ни уборщицей, вынужден выслушивать жалобы его работников?

— Странные у меня жалобы, верно? Необоснованные! Меня на хрен убили, сложили пополам и замуровали в бетонную стену, вот в чем моя проблема! И кстати, это никакой не бордель!

— Нет? Ну, значит, что-то чертовски на него похожее, скажи, Клэм?

— Черт возьми, но если все эти дамочки не были шлюхами, то и в самом деле может получиться неудобно — вдруг кто-то придет на опознание тел?

— А Булат говорил что-то насчет убийства в подвале, я помню, жаль, что его сейчас здесь нет…

— Я, вероятно, очень долго спал, — медленно сказал Чумной Доктор. — И пропустил тот важный момент, когда наша дорогая Вю восстала из мертвых.

— Да, — ответила ему на это Вю. — Ты долго спал. Примерно с того самого момента, как вылупился из яйца.

Чумной Доктор одарил девушку долгим взглядом, в котором, как и раньше, нельзя было ничего прочитать.

— В самом деле, — сказал Лейтенант, — всего лишь около шести лет. На поверхности закончилась ядерная война, так что сдвиги литосферных плит уже не носят катастрофического характера, и года через четыре можно будет выходить на поверхность.

— Я все равно не…

— Минутку! — если бы холодом в голосе Весны можно было замораживать продукты, ее услугами бы уже давно пользовались крупнейшие сети супермаркетов. — Ваша девушка — Вю, правильно? — не слишком счастлива пребыванием на этом плане в облике призрака, а все остальные не особо довольны сложившейся ситуацией, я права? Хорошо, я уверен, что мистер Свет окажет небольшую услугу и решит ситуацию к обоюдному удовлетворению сторон.

— Удовлетворение — хорошее слово, — вставил Клэм. — Особенно обоюдное. Я всегда его любил.

— Но для этого нужно, чтобы вы, в знак доброй воли, показали свое уважение мистеру Свету, — продолжила Весна. — А для этого — для начала! — хотя бы закончите свою историю. С момента, когда вы вышли на дистанцию атаки и изготовились стрелять. Бад, давай ты? Мне кажется, ты уже восстановил самообладание, вызванное шоком, и на этот раз вполне справишься с рассказом.

***

Часть 4

Предоставление Куперу права первого выстрела оказалось не лучшей идеей. Парень, возможно, и ловко обращался с ножом и револьвером, но снайперские винтовки были не в его стиле. Первый выстрел исторг из дула сноп искр и крученого зеленоватого пламени — вероятно, в здешней атмосфере присутствовали частички меди или фосфора. Вторая вспышка оказалась ничуть не удачней — снаряд улетел куда-то вперед по ходу движения автобуса и с треском разорвался там.

— Твою мать! — с чувством сказал Бад. — Такое впечатление, ковбой, что стрелковую практику ты проходил в музыкальной школе, и смог бы быстрее сыграть на баяне что-нибудь блюзовое, чем пробить чертовы шины ублюдку с потерянными душами.

Лейтенант дернул головой и что-то буркнул в ответ, чего Бад не разобрал — рев двух форсированных двигателей, свист ветра, к которому присоединился вой душ внутри автобуса, заметивших погоню, существенно затруднял коммуникацию. По обочинам дороги жарко клубились столбы огня, которые не были огнем — то были духи Марса, безобразного вида, буро-желтого цвета, с рогами оленя и когтями грифона. Они ревели, словно взбесившиеся быки, и царапали небо гирляндами молний. Но на шоссе им хода не было.

— Хотя вы оба умеете в музыку, замечу! — продолжал десантник. — Петь сонаты внутри своих номеров тенором и баритоном в компании двух, трех или четырех сопрано, не пойми откуда там оказавшихся — это прекрасное умение, от которого я очень люблю не спать. Oh, mio klaemo caro, mia piace bello, bello! Восхитительно!

— «Петь»? Откуда ты вообще достал это слово? — скривился Клэм. — Я к нему отношения имею еще меньше, чем ты к слову «понятность». Такое ощущение, что когда людям раздавали разум, тебе попался его брат — извращение. И я не думаю, что сильно ошибаюсь, предполагая это.

— Чума с этим горе-стрелком! — проревел Бад и с силой шлепнул ладонью по загудевшей крыше «Призрака». — Иди на обгон, посмотрим, можно ли сварить кашу и договориться с водителем!

Ускорившись до невероятных величин и оставляя за собой след частичек собственной краски, автомобиль прошел впритирку с автобусом 410 и оказался наравне с кабиной. Тут-то и выяснилось, что какой-то из выстрелов Лейтенанта не прошел даром. Вместо одной из передних фар, горевших кислотным адовым пламенем, расползавшимся по свистящей мгле, словно чернила, попавшие на руку, зияла черная выжженная дыра. По меньшей мере, с одной стороны проезд был свободен.

Диковинное ружье ковбоя имело серьезное преимущество — оно не промахивалось. Но и поражало только те цели, которые считало подходящими.

Сокрушая холодные волны, создаваемые впавшими в раж потерянными душами, «Призрак» несся рядом с автобусом. В какой-то момент пришлось столкнуться с очередным скверным сюрпризом: оказалось, что человекоподобного водителя, с которым можно было бы вести переговоры, автобус 410 не имел. Вместо него стекла кабины залепила непонятная черная субстанция с развевающимися щупальцами, похожими на «волосы» плакучей ивы. Субстанция неритмично пульсировала и издавала тонкие скрипящие звуки.