Оккупация

В оконный проем втиснулся летающий ящер, сложив крылья, начал протискиваться внутрь. Зубастая пасть его клацнула в каком-нибудь метре от поджавшегося англичанина. Вскинув ладонь, Дымов ударил по чудищу плазменным сгустком. Огненный шар прошил зверя насквозь, заполнив комнатку отвратительной вонью. Но это было лишь предвестием разгорающегося ада. Еще один ахназавр слету вонзился в соседнее окно. Пожалуй, этот мог бы достичь большего успеха, если бы не проворство Вадима. Отскочив в сторону, Дымов сложил боевой лимб подобием копья и ударил летуна в шею. Энергия иссякала на глазах, однако оставшихся сил хватило, чтобы отсечь рептилии голову.

А в следующий миг пол под ногами мелко завибрировал, и, выглянув в окно, Дымов разглядел, что чудовище с человеческой головой наконец-то высвободилось из земных пут и теперь попросту съезжает вниз, стремительно приближаясь к ветхому укрытию беглецов. При этом часть его огромных конечностей змеилась следом, ну, а те, что были впереди, вздувались в напряжении, неимоверными усилиями подтягивая за собой огромную голову.

— Вот теперь, кажется, действительно все. — Пробормотал Дымов. Даже не будь поблизости англичанина, он не сумел бы скрыться от этого исполина. Экран же, который он удерживал по сию пору, стремительно сжигал остатки энергии. Пришла пора умирать, и Вадим знал, что с этой последней задачей он справится вполне достойно. Умирать тоже можно по-разному — можно визжать от страха и пачкать штаны, а можно закрыть глаза и попробовать вспомнить что-нибудь хорошее. В отличие от англичанина Дымов умирал уже не однажды, а потому кое-какой опыт по этой части у него уже имелся. Во всяком случае, он твердо знал, что умирать будет без скорпионьих выходок. Смерть, как и болезнь, посылается с тайным умыслом — и чаще всего посылается во благо. Значит, нечего и ерепениться. Пусть будет то, что будет, а он на некоторое время превратится в безучастного зрителя…

— Вадик!..

Голос был женским и он подействовал на Дымова, как удар током. Еще не успев толком осмыслить, как же это может быть, он резко обернулся.

Посреди комнаты стояла Миранда, его давний друг и соратник. Он помнил ее еще под именем Мадонны, но сейчас это было совершенно неважно. Главное, что она была здесь, и это наверняка означало отсрочку смерти…

Зурбана они узнали сразу. Золото — на то и золото, чтобы бросаться в глаза. Чешуйчатая широкая грудь делала бойца похожим на глистатого сазана. Его соседи красовались в серебряных панцирях и по той же аналогии могли быть отнесены к семейству чебаков и подлещиков.

— Але, Салудин! Разве луки со стрелами — это по правилам? — сердито воскликнул Танкист.

— В правилах ничего не говорится об оружии. Каждый сражается тем, чем умеет. — Шерх пожал плечами. — Думаю, они просто решили подстраховаться.

Шматов цепко приглядывался к Зурбану, примеряясь к его росту, мускулам и длине рук. Энергия по-прежнему переполняла Потапа, однако появление на сцене нового оружия могло в корне изменить первоначальный расклад.

— Эге! Да у них и тактика другая! — присвистнул Миронов.

Так оно и было. В то время, как воин в золотых доспехах неспешно вышагивал вперед, оставшиеся трое бойцов деловито подняли луки и наложили на тетивы стрелы.

— Кажется, начинается что-то вроде пэйнтбола, а? — Танкист оглянулся на своих напарников. — Что делать-то будем? Попробуем отмахаться мечами?

— У них особые стрелы, — хмуро сказал Салудин. — От таких не очень-то отмахнешься. Древко — из стали, а наконечник тяжелее обычного раза в три. На такой дистанции любые доспехи пробьет.

— Вот беда-то! — фыркнул Танкист. — Мы-то с вами все равно голые!

— Голые?

— Ну да! Разве нет?…

Голос бывшего зека прозвучал на фоне всеобщего гула неожиданно ясно. Шматов недоуменно взглянул на него и тут же почувствовал, что ситуация вновь начинает стремительно меняться. Он плохо понимал происходящее, но что-то творилось с его пульсом, зрением и окружающими звуками: крики людей, завывание труб, гул барабанов — все уплывало куда-то вдаль, становились глухим и рассыпчатым. Частота по кривой сползала вниз, высокие ноты, превращались в басовитый рык, барабанный гул — в еле слышимое шипение.

— Елки зеленые! Нас что, опять траванули?

— Это Вадик! — звонко произнес Потап. — Руку даю на отсечение, это снова его штучки!

— Неужели фокусы со временем? — предположил Миронов.

Потап коротко кивнул. Кажется, только сейчас он стал понимать, что же именно происходит, и первым взметнул над головой шпагу.

Мерным шагом гладиаторы двинулись навстречу Зурбану, и все сразу встало на свои места. Предположение Сергея оказалось абсолютно верным: время действительно ускорилось — ускорилось для троицы россиян и замедлилось для всех окружающих. Это казалось совершенно невероятным, но это было, в самом деле, так. Потап еще успел поймать недоуменный взор шерха, но что-либо объяснять ему не стал. В конце концов, это ровным счетом ничего не меняло, и для того, чтобы справиться с соперниками, им вполне было достаточно и собственных сил.

Капитан присмотрелся к своим переступающим ногам, к телодвижениям своих товарищей и не заметил ничего особенного. Тем не менее, с миром вокруг творилось что-то неладное. Его словно окунули в вязкий клейстер, и за ту короткую секунду, пока вражеские стрелки натягивали тетивы, его друзья успели преодолеть половину разделяющей их дистанции.

— Похоже, они собираются сравнять счет! — крикнул Миронов. — Оставить в живых кого-нибудь одного из нас, а уж с ним и скрестит свое оружие Зурбан.

— Что ж, придется этого мальчика огорчить. — Шматов двинулся чуть быстрее и даже успел просчитать, что на один шаг Зурбана сам он успевает сделать около десятка.

— А вот пошли и стрелы! — насмешливо крикнул Танкист. — Может, мне попробовать поймать их зубами?

Он, разумеется, ерничал, но доля истины в его словах присутствовала. Полет бронебойных посланниц они наблюдали совершенно отчетливо. Миронов свою оперенную подружку небрежно пропустил, вильнув корпусом в сторону, Шматов же не удержался от искушения и поддел стрелу, явно целившую в оставшегося за кормой Салудина, мечом. Он рубанул по оперению совсем несильно, но ровный полет летучей убийцы немедленно нарушился. Стрела, кувыркаясь, плавно вознеслась ввысь и так же плавно опустилась на песок арены. Надо отдать должное стрелкам, — им понадобилось совсем немного, чтобы выстрелить повторно, однако и новые стрелы постигла та же печальная участь. Раздухарившийся Танкист даже попытался поймать одну из них рукой, за что и был немедленно наказан. Само собой, полет тяжелой стрелы сменился бесславным падением, однако и отомстить за себя она успела в полной мере.